Ветер перемен. Книга третья

– Давай уже, не томи!
– густым басом поторопил его наш тубист.
– Знаешь же, что раньше тебя никто ничего не слышал.

– Летёха молоденький вчера прибыл в полк из Союза, - начал Студников, убедившись, что все его внимательно слушают.
– Папа у него генерал, да не простой, а "паркетный" - в Москве по коридорам служит, вот и пробил сыночку сразу службу в Германии.

– Ну, в этом ничего удивительного нет...
– лениво вставил Конюшков.

– Удивительно будет дальше!
– продолжил Студников.
– Наши молоденькие офицерчики, прослышав о таком полезном сослуживце сразу же взяли его в оборот и потащили на свои деньги в ближайший гаштет. Там вся компания прилично залила за воротник и решила продолжить знакомить новичка с другими питейными заведениями города Ризы. Но далеко не ушли. У гаштета стоял припаркованный мотоцикл, знаете такой в обтекателях, как гоночный. Москвич такого никогда не видел и возжелал прокатиться. На все попытки его отговорить от этой затеи, заявлял, что советский офицер в Германии имеет право на всё, ибо мы победители, а его отец лично Берлин брал и чуть Гитлера в плен не взял, но тот успел застрелиться.

– Вот откуда ты всё знаешь, а Студников?
– улыбнулся Вася Онопко.
– Как будто сам с ними пил.

– Не, мы рылом не вышли, чтобы с генеральскими сынками пить!
– вставил тубист.
– Ладно, Вася, не мешай! Студников, давай дальше!

– Ну, короче тот московский сынок взгромоздился на чужой мотоцикл, а вся компания попыталась его с толкача завести. Дело кончилось тем, что летёха врезался в столб и разбил на мотоцикле стекло. Появился хозяин транспортного средства и потихоньку стал разгораться скандал. Москвич рвался в драку, чтобы значит поставить на место "недобитков" и "неблагодарных" и тогда компания решила от греха и комендатуры подальше увести боевого лейтенанта баиньки. С трудом, но доволокли его до полка и впихнули в офицерское общежитие. Но сами посчитали, что им-то, закалённым в боях с зелёным змием в кроватки рано, поэтому решили продолжить. А чтобы молодой никуда не делся, дверку прикрыли на замочек. А летёха поспал часика три и захотел в туалет. Как уж там было никто не узнает теперь, но то ли он не смог открыть дверь, то ли вообще перепутал дверь с окном, только вышел он пописать через окно. А окно то было на пятом этаже...

– И что?
– раздалось одновременно несколько голосов.

– А всё!
– развёл руками Студников.
– Самое короткое прибывание в рядах ГСВГ. Рекорд, можно сказать. Прямо в Книгу Гиннеса можно заносить или как её там?

– Насмерть?
– уточнил всё -таки Вася Онопко.

– Ну а то! Немцы брусчатку крепкую сделали, танки выдерживает, а тут всего лишь "котелок" советского офицера. Он, конечно дубовый, но гранит победил!

– Ничё себе!
– медленно произнёс с остановившимся взглядом Алёхин.

Меня поначалу сильно удивляла то спокойствие и даже юмор, с каким сверхсрочники говорили о покойниках. Помню мой первый выезд в соседний авиационный полк, где разбился какой -то летун. Мне было очень не по себе от соседства с гробом, возле которого обливалась слезами совсем ещё молодая вдова, а наши заматерелые деды травили анекдоты. Я тогда очень удивился этому, а Василий Иванович Ключный сказал мне на это: "Потаскаешь жмуриков с нашего, тоже обращать на них не будешь!"

Тогда я даже не знал, кто такие "жмуры" и почему их так называют.

"А ты посмотри сам, - ответил на мой вопрос Василий Иванович.
– Вон он лежит, зажмурился!"

Вот и сейчас, вроде трагическая история, тем более, что произошла всего несколько часов назад, а им хоть бы хны! Уже смеются и подтрунивают над папашей -генералом, который хотел сына прямо из курсантов засунуть на курорт в Германию, вместо песков Кара- Кумов или тайги Дальнего востока, а получилось - отправил на тот свет!

Возле ГДО нас ждала небольшая толпа приглашённых из руководства дивизии. Я сразу увидел высокую фигуру Громова, а с ним рядом обе Маши и Габриэль. Маша-младшая что-то быстро говорила ей сверкая глазами, а Габи слушала с мягкой улыбкой и отвлеклась только на подошедший автобус. Она пробежалась глазами по окнам, но из-за зеркального покрытия на них, вряд ли что-то рассмотрела.

– Шурик!
– Василий Иванович повернулся и взглянул на меня в просвет между сиденьями.
– Посмотри какая девушка! Какая прелесть!

В голосе Ключного слышалось восхищение.

– Где?
– сделал я вид, что не понял.

– Вот эта рядом с главным особистом? Шустренькая такая?

– Нет, та, что постарше! Рядом.
– сладко улыбаясь кивнул Василий Иванович.
– Шурик, у меня большой опыт по части женщин. Я ведь всю жизнь проработал в театрах и каких только представительниц прекрасного пола я там не насмотрелся. И научился понимать суть женщин с одного взгляда. Бывало придёт в театр новая артисточка, ну персик, а не девочка! А пооботрётся, попривыкнет и такое дерьмо из неё полезет, что диву даёшься - как это всё помещалось в таком ангеле?!

– Ну и что же вы такого особого увидели в этой девушке?
– мне стало интересно, какое впечатление произвела Габи на этого знатока женских душ.
– Ну, красивая, ну и что? Мало что ли таких?

– Шурик!
– Ключный попытался пролезть ко мне сквозь щель между спинками сидений, но габариты не позволили.
– Причём тут красота тела?! Да, девушка чудо как хороша, но главное в ней не это! Главное в ней - женщина, которая внутри! Вы, молодые балбесы смотрите только на лицо!

– Ну, почему же?
– возразил я с серьезным видом.
– Мы и ниже тоже смотрим. И спереди, и сзади.

– Шурик!
– укоризненно покачал головой Ключный.
– Ты же умный парень! Ты должен понимать о чём я говорю! Вот посмотри как она стоит, с какой грацией поворачивает головку. Жест ручкой. А эта улыбка! Это же улыбка ангела! Вот где проявляется её истинная сущность. В театре актёров обучают языку тела, потому что он выдаёт суть человека. И когда актриса произносит на сцене слова любви, а тело её отторгает партнёра, это сразу видно и зритель не верит ей! А опытные женщины одним незаметным как бы движением могут заставить биться сердце мужчины и потерять голову. А эту девушку никто не обучал, это её сущность!

– Василий Иванович, вы так красиво рассказали, что я прям загорелся желанием познакомиться с этой девушкой!

– Хочу огорчить тебя, мой юный друг, ты опоздал!
– сочувственно покачал головой наш баритон.
– Я могу совершенно определённо тебе сказать, что её сердце уже занято, а эта девушка не из тех, кто будет флиртовать или тем более заведёт роман на стороне.

– Да ладно, Василий Иванович!
– не выдержал Жека.
– Ну как такое можно вот так увидеть?

– Поживёшь с моё, Женя, может тоже научишься видеть, особенно если сам обожжешься на этом!
– вздохнул Василий Иванович и продолжил.
– Вот посмотри на эту девушку внимательно. Весь её вид, взгляд показывает, что она не только любит, но и любима! Отсюда эта спокойная уверенность.

– Ну, Василий Иванович!
– искренне восхитился я.
– Прямо мастер-класс! За какие -то секунды столько увидеть.

Василий Иванович только довольно улыбнулся.

Автобус тем временем стал заполняться новыми пассажирами.

– О, Саша, привет!
– на весь салон поздоровалась со мной Маша-младшая, забыв поздороваться с остальными. Улыбка у неё при этом растянулась от уха до уха. Она быстро прошла по проходу ведя за собой Габи.

– Доброе утро, - успела поздороваться Габи со всеми и встретив мой взгляд улыбнулась. Вот прав Василий Иванович - улыбка ангела! Я думал, что это я просто повернут на Габриэль, поэтому всё, что она делает - как смотрит, как улыбается, производит на меня такое впечатление, а оказывается, что и на других это действует. Наши сверхсрочники ответили на её приветствие, разом прекратив разговоры и проводили её взглядом .

Все поднимающиеся в автобус здоровались. Мы с Громовым обменялись только взглядами. Демонстрировать особые отношения публике совершенно ни к чему. Зато жена Громова радостно мне улыбнулась и помахала рукой.

Я встал и выйдя в проход между креслами обратился к Габи с заранее заготовленной фразой, приглашая сесть на свободное место:

– Fraulein, darf ich Ihnen einen Platz anbieten?

– Vielen Dank mit Vergnugen!
– улыбнулась Габи и подарила мне мой любимый книксен.

– Василий Иванович, а вы говорите нет шансов!
– подмигнул я удивлённому Ключному.