Ветер перемен. Книга третья

Вступление на саксофоне звучало конечно совсем не так, как в зале, да ещё и без реверберации, но это уже были издержки не от нас зависящие. Народ сразу же повалил на пятачок перед оркестром. И правда, все уже засиделись. Даже вся компания, в которой я только что пил шампанское, после несмелых попыток Василь Иваныча и Васи отбиться, вышла танцевать. Закончив длинное вступление, которое мы всегда растягивали на танцах, я начал первый куплет и уже после пары строчек поймал немного удивленный взгляд Габриэль. Как я ни старался "войти в образ" и спеть с такой же страстью, как исполнял эту песню Александр Серов, упавшее настроение мне это не позволило. А понимание этого ещё больше расстраивало меня.

Закончив песню и видя, что необходима такая же забойная вещь, мы немного замешкались, вспоминая, что мы можем спеть без Габриэль. В принципе мы могли исполнить любую вещь, как делали это на танцах в ГДО, но с ней все песни получались особенно хорошо.

– Ребята, я здесь! Что споём?
– прервала наши размышления подошедшая Габриэль.

– О, Габи, поздравляю тебя с днём рождения!
– успел первым Сергей.

Тут же и остальные заулыбались поздравляя её, даже Алёхин оказался здесь. И только я промолчал и почувствовал себя как-то уж совсем неуютно.

– Габи, выбирай любую, какую хочешь!
– улыбнулся ей Виталий.
– Ты сегодня командуешь!

Габи посмотрела на меня как-то слишком внимательно и объявила:

– Stumblin' in !

Мне показалось, что её выбор немного удивил всех, но раз сами напросились...

– Положи свой саксофон и давай споём вместе как надо!
– сказала Габи мне, заметив, что я собрался петь с саксофоном на шее. Я не понял, что она имела ввиду под словами "как надо", но молча подчинился.

Сергей щёлкнул четыре раза и парни заиграли вступление, а Габи неожиданно обняла меня за талию, как сделала это когда мы пели с ней в гаштете. На концертах в ГДО мы себе таких вольностей не позволяли, но сейчас мне ничего не оставалось, как обнять её за плечи, иначе мои висящие вниз руки, в то время, когда меня обнимает девушка, выглядели бы совсем по-идиотски. А Габи глядя на меня влюблёнными глазами, спела те слова, которые не могла сказать сейчас по-другому:

Куда бы ты не пошёл, что бы ты ни делал,

Ты знаешь, что мысли о тебе преследуют меня

И я влюбляюсь в тебя снова и снова!

Потому что, милый, ты показал мне столько всего,

О чём я и не подозревала.

Волна нежности поднялась у меня откуда -то из глубины сердца от этого её взгляда и таких нужных именно сейчас слов. Я обнял её сильнее, чем этого требовалось по тексту песни и диалог двух влюбленных мы исполнили не отрывая глаз друг от друга.

К концу песни я полностью пришёл в себя и даже успел сам себе удивиться! Ну да, получилось не совсем так, как должно бы быть в идеале, но я же знаю Габи и её отношение ко всему этому? Если бы ей это было так нужно, она бы нашла возможность заранее мне сообщить о своём дне рождения. Но она, как и я не придаёт никакого значения всем этим условностям и церемониям. Ей нужна искренность и настоящее отношение, а не показное.

Очнувшись от аплодисментов, я чуть слышно прошептал:

– Спасибо, солнышко моё! Ты просто мой ангел- спаситель. Люблю тебя!
– и не глядя на зрителей, поцеловал руку. Аплодисменты стали громче, а немцы одобрительно чего-то загалдели.

– А ты разве забыл, что мы одно целое?
– Габи с лёгким укором посмотрела на меня и с улыбкой пропела: - "Милый, единственный, сон мой!"

Я с трудом оторвал взгляд от её улыбки и посмотрел на зрителей. Все радостно улыбались, но несколько пар глаз выбивались из этой картины: Громов смотрел с лёгким укором, ну, понятно, зачем дразнить гусей? Какой -то пузатенький, но с остатками военной выправки смотрел совсем уж неприязненно, а лощённый молодой красавец-немец липким взглядом целился явно не в меня.

– Мы исполнили шуточную песню двух влюбленных, которые совершенно потеряли головы от любви.

– выдал я тут же родившийся комментарий, чтобы оправдать наше "разгульное" поведение.
– Влюблённые, они ведь такие. И продолжая эту тему, мы споём одну старую, но получившую новую жизнь песню - " Ландыши"!

Я подумал, что таким макаром мы точно реабилитируемся перед строгими начальниками. Габи улыбнулась понимающе.

Я подхватил аккордеон и над водами Эльбы зазвучал задорный мотив. Габриэль перемешала куплеты и припевы на русском и немецком и судя по грохоту каблуков по палубе, это понравилось всем. Она капризно надувала губки, демонстративно отворачивалась от меня, как бы отвергая цветы не того цвета, в общем, превратила песню в настоящий мини-спектакль.

Громче всех аплодировала Маша-младшая, которая наверное больше других понимала в таких вещах.

– Браво! Молодцы!
– перекрывая шум аплодисментов прокричала она.

Мы сыграли ещё три забойные вещи, чтобы свалить народ с ног и когда, несмотря на майскую прохладу окончив танцевать туристы с трудом обмахивались кто чем смог, мы объявили фольклорный блок.

– Виталь, вы можете передохнуть, чтобы не стоять тут столбами.
– предложил я.
– Мы с Габи сами.

– А много у вас песен?
– уточнил Виталий, снимая гитару с плеча.

– Штук пять-шесть будет.
– успокоил я его.
– Успеете по паре бокалов пивка дёрнуть!

Уговаривать парней не пришлось.

Немецкие народные песни, как и ожидалось прошли на ура! Мне даже показалось, что некоторым пожилым парам они понравились больше, чем всё остальное, исполненное нами ранее.

Шлёпанье лопастей огромных колес парохода стало тише и заметно медленнее. Довольно резвое ранее движение кораблика, несмотря на то, что греб он против течения, замедлилось и нос судна стал заворачивать налево, к берегу.

– Прибываем!
– прозвучало из репродуктора по-немецки, но слово для меня было уже знакомо. Темпы изучения языка меня радовали. При этом мне не приходилось заучивать новые слова и зубрить фразы, всё это запоминалось как-то само собой, а смысл некоторых слов, я понимал интуитивно.

– Сложите инструменты аккуратно и так, чтобы они не упали в случае какой -нибудь качки от проходящего парохода!
– распорядился старшина.

Я уложил аккордеон в футляр, как и обе флейты и засунул их под стул.

– Пойдём?
– обратился я к Габи и автоматически взял её за руку.

– Песенки про влюбленных окончены!
– услышал я за спиной голос и обернувшись увидел улыбающееся лицо Ключного.
– Вот так и выдаются секреты!

– Да разве ж от вас, Василий Иванович, что-нибудь утаишь?
– вздохнул я, но руку Габи пришлось отпустить. Чёртова конспирация!

Сходни уже грохотали под ногами туристов, оркестранты терпеливо ждали своей очереди. Я придержал Габи и мы последними сошли на берег. Я оглянулся и не обнаружив никого идущего за нами, снова взял её за руку. Она тихонько засмеялась.

– Ну а я виноват, что я скучаю?!
– сказал я, постаравшись воспроизвести её интонации. И видимо это у меня получилось, потому что Габи прыснула и немного покраснела.

– Аааа, то-то же!
– сказал я прищурив глаза.

Кавалькада пассажиров медленно поднималась по неширокой тропе в горы. Справа от неё весело бурлила речушка с абсолютно прозрачной водой.

– Ух ты, смотрите - рыба!
– раздался впереди изумлённый голос Студникова.
– Да это форель!

– Студников, да рыбу не найдёт! Такого быть не может!
– ответил ему смешливый голос Крылова.