Ветер странствий

— Рунос, идем! Иначе опоздаем на свадьбу моего братца с дважды вдовой шлюхой.

Это вовсе не зависть к внешности Полины. Признанной красавицей и идеалом женского очарования дочь покойного Фредерика мнит себя. Давно и прочно. И не без оснований.

Но лицемерие дважды вдовушки Жанна раскусила мигом. И немедленно преисполнилась к ней презрением. «Шлюха может быть шлюхой, но не должна притворяться добродетельной», — вот девиз высокомерной принцессы. Что сама она не лжет лишь любовнику (обычно) и, в некоторых вещах — Эрику, ее не волнует. Жанна искренне считает себя дерзкой, прямолинейной и вызывающе-распущенной.

Полина, конечно, действительно лжива. Ну, лжива… И Руносу она тоже не нравится. Но не ему упрекать за скрытность кого бы то ни было.

— Идем, Ваше Высочество, — подал он руку. Безупречно галантно. Восхитились бы все учителя его детства.

— Жанна! — капризно надула алые губки принцесса. — Для тебя — всегда Жанна…

2

Сквозь туман — смуглое лицо, точеный профиль, мудрые глаза. Горькие.

— Уходи.

— Не могу. Я должен вернуть тебя назад.

— Я не хочу возвращаться.

— Ты должна. — Горечь и печаль. В голосе, глазах, тумане… — Вспомни. Твой брат. Твоя сестра. Кто спасет их, если не ты?

— Ты. — И ни капли сомнения в праве просить о таком.

И он этого не отрицает.

— Я скоро уйду. Без права вернуться. А ты — нет.

Поэтому ей придется шагнуть назад? Воскреснуть?

— Я хочу уйти сейчас.

— У тебя есть это право. И есть выбор. Смертному уйти легче. Труднее вернуться. А еще труднее — остаться.

Диего… Алекса…

— Я не могу. У меня больше нет сил.

— У тебя есть силы. И есть долг. Всегда был. И прежде ты это помнила.

Даже когда бросила брата?

— Я больше не могу.

— Ты уже ушла однажды. Ты была нужна, но ты ушла. И больше я не отпущу тебя.

Он опять ее старше — какая ирония…

— По какому праву?

— По праву крови. По праву однажды отстоявшего твою жизнь. Тогда ты вернулась. У тебя хватило воли и памяти. Неужели ты не помнишь, зачем пришла?

Тогда у нее не было брата. Наверное. Или он не был настолько дорог. Была лишь сестра… но та справилась и одна.

— Кто ты? Кто я? Зачем всё?

— Ты всё вспомнишь, когда придет твой черед. Сейчас это лишь повредит тебе, потом — поможет. А сейчас ты должна вернуться. Возвращайся, Элгэ.

— Когда я вернусь, я еще увижу тебя?

— Нет. Но ты встретишь того, кого больше всего мечтаешь увидеть. И чья мечта — увидеть тебя. Хоть раз за целую вечность.

Вечность — это слишком долго. Как и непрожитый остаток жизни, куда теперь тянут силой.

Больно. Горько. Тяжело.

Но больше действительно — некому.

3

Качается темно-багровое беззвездное небо. Дрожит земля. А где-то совсем рядом фыркают лошади. Они устали и хотят в стойло. Есть, пить и спать.

И она тоже смертельно устала.

Нет. Не смертельно — раз всё еще здесь.

Элгэ шелохнулась — и боль алым огнем взорвалась в груди. Рванула правое плечо, левый бок, правое бедро…

— Лежи-лежи! — смуглое лицо заслоняет странные небеса. — Лежи, Элгэ.

— Я ска-зала… как меня… зо-вут? — с губ с трудом слетает (сползает!) едва слышный шепот. И каждый звук пронзает грудь новой болью. А горло пересохло — как в южной пустыне!

— Ты — Элгэ Илладэн, приемная дочь Кармэн Вальданэ. Но это — последний раз, когда я так тебя назвала… — шепот еле слышен. Почти так же тих, как ее собственный. — У тебя будет новое имя. Ты сама его выберешь — как только сможешь.

— Я… могу… меня зовут… Кармэн… я — банджа-рон… если никто… не против… — Элгэ закашлялась.

Сотни ножей пронзили горло, каленое железо прильнуло к груди. Впилось…

Тьма закружила хоровод. Где-то далеко-далеко улыбается темно-карминовый рот, белеют крепкие зубы.

— Имя подходит тебе, Кармэн… Открой рот.

Согревающее питье льется в воспаленное горло.

— Что… как я… здесь?

— У тебя четыре пулевых раны. Ты была в горячке почти три недели.

— Сколько?!

— Девятнадцать дней. Пять дней дня назад мы пересекли квиринскую границу.

Что?..

— Мне… нужно… Диего… мой брат…

— Лежи! — крепкие руки давят на плечи. — Ты слабее новорожденного котенка. Прошло девятнадцать дней, Кармэн. Твоего брата или убили, или оставили в живых. Ты уже ничего не изменишь. Поздно. В тебе есть Сила — ты своей кровью должна знать, жив ли твой брат. И если жив — вернешься за ним, когда окрепнешь. А сейчас — спи.

— Что… в питье?..

— То, что придаст тебе сил… потом. Спи, Кармэн.

Черно-багровый шелк неба расплывается. Превращается в полог… Полог бродячей кибитки.

Чья-то прохладная рука касается лба.

А глаза, наплевав на силу воли, смыкаются сами.

Всего девятнадцать? Быстро же они ехали…

Глава 4

Глава четвертая.

Конец Месяца Рождения Лета.

Эвитан, Тенмар.

1

Так уже было. Совсем недавно. Так с ним уже было…

Леон умирал на заснеженной дороге Тенмара. На мерзлой земле. Грудь жгла алая режущая боль. Кровавым туманом застилала глаза. И на лицо валились пронзительно-белые снежинки. Сначала прохладные, потом — ледяные.

А сейчас нестерпимо болит затылок, и оранжевые круги скачут перед глазами. А во рту — солоно и полно крови.

Где же спаситель? Тот странный пожилой южанин? Он должен прийти! Ведь Леон опять в смертельной опасности! Опять едва не погиб!

Время тянется невыносимо. Ползет смертельно раненой улиткой! А Джек — да, его зовут именно так! — не появляется…

Холодно! Вокруг — мокрый, промозглый холод. Там шел ливень, воду собрали в крестьянскую лохань. И теперь выплеснули на Леона!