Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве

Он снял гамак и свернул его на день вместе с постельными принадлежностями. Затем он торопливо полез по лестницам между палубами, стараясь не заблудиться во внутренних дебрях корабля. Наконец он, как чернорабочий, выбрался через люк на квартердек, вдыхая свежий воздух.

Большая часть команды корабля, включая Байрона, была разделена на две поочередные вахты - около сотни человек в каждой, и пока он со своей группой работал наверху, те, кто ранее дежурил, утомленно отдыхали внизу. В темноте Байрон услышал торопливые шаги и лепет акцентов. Здесь были люди из всех слоев общества, от денди до городских нищих, у которых вычитали зарплату, чтобы заплатить коменданту Томасу Харви за их помои и столовую посуду. Помимо профессиональных флотских мастеров - плотников, копровых и парусных мастеров - здесь были люди самых разных профессий.

По крайней мере, один из членов экипажа, Джон Дак, был свободным чернокожим моряком из Лондона. Британский флот защищал работорговлю, но капитаны, нуждавшиеся в квалифицированных матросах, часто нанимали свободных чернокожих. Хотя общество на корабле не всегда было так жестко сегрегировано, как на суше, дискриминация была широко распространена. А Дак, не оставивший после себя никаких письменных документов, столкнулся с угрозой, которой не было ни у одного белого моряка: в случае захвата за границей его могли продать в рабство.

На борту судна находились десятки мальчишек - некоторые, возможно, в возрасте шести лет, готовившиеся стать обычными матросами или офицерами. Были и дряхлые старики: повару Томасу Маклину было за восемьдесят. Некоторые члены экипажа были женаты и имели детей; Томас Кларк, капитан и главный штурман судна, даже взял с собой в плавание маленького сына. Как заметил один из моряков: " "Военный корабль" по праву можно назвать олицетворением мира, в котором есть образец любого характера, как хорошие, так и плохие люди". Среди последних, по его словам, были "разбойники, грабители, карманники, дебоширы, прелюбодеи, игроки, шуты, скупщики бастардов, самозванцы, сводники, тунеядцы, грубияны, лицемеры, нитяные красавцы-шарлатаны".

Британский флот славился своей способностью объединять разрозненные личности в то, что вице-адмирал Горацио Нельсон называл "группой братьев". Но на корабле "Уэйджер" было необычное количество безвольных и хлопотных членов экипажа, в том числе помощник плотника Джеймс Митчелл. Он пугал Байрона даже больше, чем боцман Кинг: казалось, он пылает убийственной яростью. Байрон еще не мог знать наверняка, какая сущность таится в его товарищах и даже в нем самом: долгое и опасное плавание неумолимо обнажает скрытую душу человека.

Байрон занял свое место на квартердеке. Вахтенные не просто несли вахту: они участвовали в управлении сложным кораблем - левиафаном, который никогда не спал и постоянно находился в движении. Будучи мичманом, Байрон должен был помогать во всем - от подрезки парусов до передачи сообщений офицерам. Он быстро обнаружил, что у каждого человека есть своя собственная должность - она определяет не только место работы на корабле, но и его иерархическую позицию. Капитан Кидд, руководивший кораблем с квартердека, был вершиной этой структуры. В море, вне пределов досягаемости любого правительства, он обладал огромной властью. "Капитану приходилось быть для своих людей отцом и духовником, судьей и присяжным", - писал один историк. "Он имел над ними большую власть, чем король, - ведь король не мог приказать выпороть человека. Он мог приказывать и приказывал идти в бой и, таким образом, имел власть над жизнью и смертью каждого, кто находился на борту".

Лейтенант, Роберт Бейнс, был вторым командиром на корабле "Вэйджер". Ему было около сорока лет, он прослужил на флоте почти десять лет и представил удостоверения двух бывших капитанов, подтверждающие его способности. Однако многие члены экипажа считали его до безумия нерешительным. Хотя он происходил из знатной семьи - его дед Адам Бейнс был членом парламента, - они постоянно называли его "Бобылем", что, намеренно или нет, казалось вполне уместным. Он и другие дежурные офицеры контролировали вахту и следили за выполнением приказов капитана. Как штурманы, мастер Кларк и его товарищи прокладывали курс судна и указывали квартермейстеру нужный курс; квартермейстер, в свою очередь, руководил действиями двух рулевых, которые брались за двойной штурвал и управляли судном.

Неморяки, специализировавшиеся на тех или иных профессиях, составляли свою социальную ячейку: парусный мастер чинил полотна, оружейник точил мечи, плотник ремонтировал мачты и затыкал опасные течи в корпусе, хирург ухаживал за больными (его помощников называли лоблоли - по каше, которую они подавали).

Моряки тоже были разделены на подразделения, соответствующие их способностям. Верховые, молодые, ловкие и восхищающие своим бесстрашием, взбегали на мачты, разворачивали и сворачивали паруса и следили за ними, паря в небе, как хищные птицы. Затем шли те, кто был назначен на фордевинд - неполную палубу в носовой части корабля, где они управляли парусами, а также поднимали и опускали якоря, самый большой из которых весил около двух тонн. Как правило, синоптики были самыми опытными, на их телах были видны стигматы многолетнего пребывания в море: скрюченные пальцы, обветренная кожа, шрамы от ударов плетью. На нижней ступеньке, на палубе, рядом с квакающим и испражняющимся скотом, находились "вайстеры" - жалкие бездельники, не имеющие морского опыта, которые были вынуждены заниматься неквалифицированной рутинной работой.

Наконец, в особую категорию попали морские пехотинцы - солдаты, откомандированные из армии, которые были такими же жалкими лентяями. В море они подчинялись военно-морским властям и должны были подчиняться капитану судна Wager, но командовали ими два армейских офицера: сфинксоподобный капитан по имени Роберт Пембертон и его вспыльчивый лейтенант Томас Гамильтон. Гамильтон первоначально был назначен на корабль "Центурион", но его перевели в другое место после того, как он подрался с другим морским пехотинцем и пригрозил ему смертельной дуэлью. На корабле "Уэгер" морские пехотинцы в основном помогали грузить и таскать грузы. А если на корабле случалось восстание, капитан отдавал приказ его подавить.

Для того чтобы корабль процветал, каждый из этих элементов должен был быть интегрирован в единую четкую организацию. Неэффективность, ошибки, глупость, пьянство - все это могло привести к катастрофе. Один моряк описывал военный корабль как " комплекс человеческих механизмов, в котором каждый человек является колесом, лентой или кривошипом, и все это движется с удивительной регулярностью и точностью по воле своего машиниста - всемогущего капитана".

В утренние часы Байрон наблюдал за работой этих компонентов. Он все еще учился морскому искусству, его посвящали в - загадочную цивилизацию, настолько странную, что одному мальчику казалось, будто он " все время спит или видит сон". Кроме того, Байрон, как джентльмен и будущий офицер, должен был научиться рисовать, фехтовать, танцевать и хотя бы изображать понимание латыни.

Один британский капитан рекомендовал молодому офицеру, проходящему обучение, взять на борт небольшую библиотеку с классиками Вергилия и Овидия и стихами Свифта и Мильтона. " Это ошибочное мнение, что из любого тупицы получится моряк, - пояснил капитан. "Я не знаю ни одной ситуации в жизни, которая требовала бы столь совершенного образования, как у морского офицера: он должен быть знатоком литературы и языков, математиком и утонченным джентльменом".

Байрону также необходимо было научиться рулить, сращивать, скоблить и галсовать, ориентироваться по звездам и приливам, пользоваться квадрантом для определения своего местоположения и измерять скорость корабля, бросая в воду леску, перевязанную равномерно расположенными узлами, а затем подсчитывая их количество, проскочившее через руки за определенный промежуток времени. (Один узел равнялся чуть больше одной сухопутной мили в час).

Он должен был расшифровать новый, загадочный язык, взломать секретный код, иначе его высмеивали как сухопутного. Когда ему приказывали стянуть простыни, он должен был схватить веревки, а не постельное белье. Он должен говорить не о гальюне, а о голове - по сути, о дырке на палубе, через которую отходы сбрасываются в океан. И не дай Бог сказать, что он был на корабле, а не в корабле. Сам Байрон был окрещен новым именем. Мужчины стали называть его Джеком. Джон Байрон стал Джеком Таром.