Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве

Булкли редко выдавал свои эмоции, и в своем дневнике он спокойно отметил этот поворот событий, как будто это было всего лишь очередное испытание в вечной "войне на земле". (В своей книге о христианстве он спрашивал: " Как увенчается терпение твое, если не случится с тобою беды?"). Но на одной тревожной детали он все же остановился. Он написал, что капитан Кидд, находясь на смертном одре, произнес пророчество относительно экспедиции: " Она закончится нищетой, паразитами, голодом, смертью и разрушением".

Часть вторая. В ШТОРМ

ГЛАВА 4. Мертвая расплата

Когда Дэвид Чип взошел на борт "Уэйгера", на палубе собрались офицеры и команда корабля, приветствуя его со всей помпой, полагающейся капитану военного корабля. Свистели, снимали шляпы. Но при этом чувствовалась неизбежная тревога. В то время как Чип внимательно разглядывал своих новых людей, включая напряженного канонира Балкли и нетерпеливого мичмана Байрона, они разглядывали своего нового капитана. Он больше не был одним из них, он был главным, ответственным за каждую душу на борту. Его должность требовала, писал другой офицер, " владения характером, цельности, энергичности ума и презрения к самому себе... Он - и только он - должен и призван привести в состояние совершенной дисциплины и послушания множество неуправляемых и разрозненных существ, чтобы... можно было поставить на карту безопасность корабля". Давно мечтая об этом моменте, Чип мог утешаться тем, что многие аспекты деревянного мира стабильны: парус - это парус, руль - это руль. Но другие были непредсказуемы, и как он справится с неожиданностями? Как задавался вопросом новоиспеченный капитан в рассказе Джозефа Конрада "Тайный собеседник", насколько он окажется " верен той идеальной концепции собственной личности, которую каждый человек устанавливает для себя втайне"?

Однако у Чипа не было времени на философствования: ему нужно было управлять кораблем. С помощью своего преданного стюарда Питера Пластоу он быстро устроился в просторной большой каюте, свидетельствующей о его новом статусе. Он спрятал свой морской сундук, в котором хранилось его драгоценное письмо от Энсона о назначении его капитаном "Вэйджера". Затем он собрал команду и встал перед ней на квартердеке. Его обязанностью было прочесть "Воинские уставы" - тридцать шесть правил, регулирующих поведение каждого человека на корабле. Он произнес обычную литанию - не сквернословить, не пьянствовать, не совершать скандальных поступков, унижающих честь Бога, - пока не дошел до статьи 19. Ее слова приобрели для него новый смысл, когда он произнес их с окончательным смыслом: "Ни один человек, находящийся на флоте или принадлежащий к флоту, не должен произносить слов мятежных или подстрекательских... под страхом смерти".

Дешевые начали готовить "Вэйджер" к переходу вокруг мыса Горн - скалистого бесплодного острова, обозначающего самую южную оконечность Северной и Южной Америки. Поскольку южные моря - единственные воды, которые непрерывно текут вокруг земного шара, они собирают огромную мощь, и волны на протяжении тринадцати тысяч миль накапливают силу, проходя через один океан за другим. Когда они, наконец, достигают мыса Горн, то оказываются зажатыми в сужающемся коридоре между самыми южными американскими мысами и самой северной частью Антарктического полуострова. Эта воронка, известная как проход Дрейка, делает поток еще более разрушительным. Течения не только самые длинные на Земле, но и самые сильные: они переносят более четырех миллиардов кубических футов воды в секунду, что более чем в шестьсот раз превышает расход реки Амазонки. А еще здесь дуют ветры. Постоянно дующие с востока Тихого океана, где им не мешают никакие земли, они часто разгоняются до ураганной силы и могут достигать двухсот миль в час. Моряки называют широты, в которых они дуют, именами, отражающими нарастающую интенсивность: "Ревущие сороковые", "Яростные пятидесятые", "Кричащие шестидесятые".

Кроме того, резкое обмеление морского дна в этом районе - глубина с тринадцатисот футов уменьшается до трехсот - в сочетании с другими грубыми силами порождает волны устрашающей величины. Эти "валы мыса Горн" могут перевернуть девяностофутовую мачту. На некоторых из этих волн плавают смертоносные берги, отколовшиеся от пакового льда. А столкновение холодных фронтов из Антарктики и теплых фронтов вблизи экватора порождает бесконечную череду дождей и туманов, снега и снега, грома и молний.

Когда в XVI веке британская экспедиция открыла эти воды, она вернулась назад, сражаясь в "самых безумных морях", как описывал их капеллан, находившийся на борту. Даже те корабли, которые завершали путешествие вокруг Горна, теряли бесчисленное количество жизней, а многие экспедиции заканчивались гибелью - кораблекрушением, затоплением, исчезновением, - так что большинство европейцев вообще отказались от этого маршрута. Испания предпочитала доставлять грузы к одному побережью Панамы, а затем тащить их более чем за пятьдесят миль через знойные, пораженные болезнями джунгли к кораблям, ожидающим на противоположном берегу. Все, что угодно, лишь бы не искушать судьбу Горна.

Герман Мелвилл, сделавший этот переход, сравнил его в "Белой рубашке" со спуском в ад в "Инферно" Данте. " "На тех концах земли нет летописей, - писал Мелвилл, - кроме развалин лонжеронов и корпусов, намекающих на мрачный конец, - кораблей, которые вышли из своих портов и больше никогда о них не слышали". Он продолжал: "Неприступный мыс! К нему можно подойти с той или иной стороны, как угодно - с востока или с запада, с попутным ветром, по ветру или с четверти, и все равно мыс Горн есть мыс Горн.... Небо в помощь морякам, их женам и малышам".

На протяжении многих лет моряки напрягались, пытаясь найти подходящее название для этого водного кладбища на краю земли. Одни называют его "Ужасным", другие - "Дорогой мертвецов". Редьярд Киплинг окрестил его " ненавистью слепого Рога".

Дешевый вглядывался в свои схематичные карты. Названия других мест в этом регионе были не менее пугающими: Остров Опустошения. Порт голода. Скалы Обмана. Залив Разрыва Друзей.

Как и другие капитаны эскадрильи, Чип приближался к этому вихрю частично вслепую. Чтобы определить свое местоположение, ему нужно было вычислить градусы широты и долготы, опираясь на воображаемые линии , нанесенные картографами на глобус. Широтные линии, проходящие параллельно друг другу, показывают, насколько далеко от экватора находится человек - на север или на юг. Дешево мог сравнительно легко определить свою широту, определив положение корабля относительно звезд. Но, как пишет Дава Собел в книге "Долгота", вычисление этого положения с востока на запад было загадкой, которая на протяжении многих веков ставила в тупик ученых и моряков. Во время экспедиции Фердинанда Магеллана - , впервые обогнувшего земной шар в 1522 г., - писец на борту корабля написал, что лоцманы " не говорят о долготе".

Продольные линии, проходящие перпендикулярно параллелям широты, не имеют фиксированной точки отсчета, как экватор. Поэтому мореплавателям приходится самостоятельно определять точку отсчета - порт приписки или другую произвольную линию, по которой можно судить о том, насколько далеко на восток или на запад они находятся. (Сегодня Гринвич (Англия) считается главным меридианом, на котором отмечается ноль градусов долготы). Поскольку долгота представляет собой расстояние в направлении суточного вращения Земли, ее измерение осложняется еще и временем. Каждый час суток соответствует пятнадцати градусам долготы. Если моряк сравнит точное время на своем корабле с временем в выбранной точке отсчета, он сможет вычислить свою долготу. Но хронометры XVIII века не были надежными, особенно в море. Как писал Исаак Ньютон, " по причине движения корабля, перемены жары и холода, сырости и сухости, а также разницы в силе тяжести в разных широтах, таких часов еще не было сделано". У Дешевого были с собой золотые карманные часы, которые он, несмотря на долги, бережно хранил. Но они были слишком неточны, чтобы помочь.

Сколько судов с драгоценными жизнями и грузами потерпели крушение из-за того, что моряки не знали точно, где они находятся? В темноте или в густом тумане перед мореплавателями мог внезапно возникнуть подветренный берег - берег, лежащий в том направлении, куда несется судно. В 1707 г. четыре английских военных корабля врезались в скалистый островок у юго-западной оконечности Англии - своей собственной родины. Погибло более тринадцатисот человек. С годами число погибших в результате неправильной навигации росло, и величайшие ученые пытались разгадать тайну долготы. Галилей и Ньютон считали, что ключ к загадке дают звезды, похожие на часы, а другие придумывали самые смешные планы, в которых использовали все: от "воплей раненых собак" до "пушечных взрывов сигнальных кораблей". В 1714 году британский парламент принял закон о долготе, предложив за "практичное и полезное" решение приз в двадцать тысяч фунтов стерлингов, что сегодня эквивалентно примерно трем с половиной миллионам долларов.

Бывшее судно Чипа "Центурион" сыграло свою роль в испытании потенциально революционного нового метода. За четыре года до этого рейса на его борту находился сорокатрехлетний изобретатель Джон Харрисон, которого первый лорд Адмиралтейства Чарльз Уэгер рекомендовал как " очень изобретательного и трезвого человека". Харрисон получил свободу действий на корабле, чтобы провести испытания своего новейшего изобретения - часов высотой около двух футов с шариковыми гирями и колеблющимися рычагами. Часы находились на стадии разработки, но когда Харрисон использовал их для определения долготы "Центуриона", он безошибочно сообщил, что корабль отклонился от курса на... шестьдесят миль! Харрисон продолжал совершенствовать свой хронометр, пока в 1773 г., в возрасте восьмидесяти лет, не получил приз.