Везет как рыжей

Во-первых, некий подозрительный субъект, задержанный патрулем в неурочный час в Центральном округе города, клялся и божился милиционерам, будто в двух шагах от городского парка столкнулся в кустах с зулусом в скудном национальном костюме – тростниковой юбчонке на голое тело. Зулус был русскоязычен, молод, агрессивен и, по мнению заявителя, явно намеревался совершить в кустах какое-то свое черное дело. Что делал там сам задержанный, осталось невыясненным. Однако сомнительное сообщение косвенно подтвердили сами патрульные, неоднократно замечавшие в той же местности автомобили с чернокожими водителями.

Во-вторых, доблестные бойцы второго отряда Екатеринодарской службы спасения благополучно вызволили из-под завала, образованного рухнувшей секцией бетонного забора, двоих пострадавших, один из которых оказался темнокожим. Этот по-русски почти не говорил, одет был нормально, держался скромно, но заинтересовал Филимонова гораздо больше, чем полумифический зулус в тростниковой пачке.

Начать с того, что слегка пришибленный забором цветной товарищ оказался гражданином Соединенных Штатов Америки мистером Смитом, представителем какой-то заокеанской юридической фирмы, курирующим в Екатеринодаре деятельность российско-американского благотворительного фонда «Авось». Тут Филимонов насторожился: деятельность упомянутого фонда, как было известно капитану, уже оказалась в сфере интересов Конторы, так как поступали сигналы о том, что международное усыновление детей из кубанских детдомов осуществляется за взятки.

К негритянской банде, казалось бы, все это никакого отношения не имело, но капитан почуял неладное и решил заняться мистером Смитом вплотную. Ведомый исключительно интуицией, он с утра пораньше лично поехал в больницу «Скорой помощи» и собственноручно изъял со стеллажа в комнате с выразительным названием «Клизменная» майонезную баночку со свежей порцией мочи господина Смита. В итоге лечащий врач пациента-иностранца не получил результата общего анализа его мочи, зато капитан Филимонов стал обладателем пары прекрасных отпечатков пальцев вышеупомянутого Смита.

С дактокартой в одной руке и литровой пластиковой бутылью пепси в другой капитан направился к опытнейшему эксперту-криминалисту, которого коллеги в лицо по-свойски называли дядей Васей, а за глаза – выразительным прозвищем Дактилоскопец.

Кличка прозрачно намекала на фатальное отсутствие у дяди Васи интереса к противоположному полу. Закоренелый холостяк и убежденный женоненавистник, дядя Вася со всем пылом нерастраченных чувств предавался двум страстям: компьютерному взлому чужих баз данных и потреблению спиртных напитков. Причем первому занятию эксперт посвящал каждую свободную минуту трудового дня, а второму – все свое личное время. Грешное с праведным Дактилоскопец не путал.

– Здорово, дядь Вась, – сказал Филимонов, протягивая эксперту руку для пожатия.

Поскольку в этой руке он уже держал дактокарту, дядя Вася сначала вынужден был принять ее; но прежде, чем он успел озвучить родившийся у него вопрос, капитан продолжил:

– И это тоже тебе. – На выдвижную доску рядом с клавиатурой компьютера опустилась пластиковая бутыль. – Бальзам Караваева, – пояснил Филимонов.

Бальзамом Караваева или, в другой редакции, пепси-пойлом коллеги дяди Васи называли смесь, получающуюся в результате нехитрого процесса удаления из фирменной бутылки приблизительно половины сладкой шипучки с последующим возмещением недостачи жидкости водкой или спиртом. Напиток получался легкий, весьма приятный на вкус, универсального употребления: хоть с коллегами-мужиками его распивай, хоть нежных барышень угощай. К существенным плюсам пепси-пойла относилась также возможность держать стратегический запас веселящего напитка на рабочем месте, не опасаясь нагоняя от начальства, – благо выглядела бутылка совершенно невинно.

– Не в службу, а в дружбу, – просительно сказал капитан. – Проверь, пожалуйста, эти пальчики.

– Быстро? – лаконично спросил дядя Вася, не отрывая глаз от монитора, на котором как раз начало происходить что-то очень интересное.

«Department of Defence United States of America», – из-за плеча Дактилоскопца прочитал Филимонов надпись, окружающую стилизованное изображение растопыренного орла.

– Проверить надо быстро или как? – нетерпеливо повторил дядя Вася, азартно шевеля пальцами над клавиатурой.

– Быстро и масштабно, – отозвался капитан. – Ну, как ты это умеешь. Во-первых, загляни в картотеку угрозыска: если наш иностранец легализован, ОВИР его непременно посылал в райотдел уголовки пальчики откатывать. Сравнишь ту карту и эту. Ну а потом сходи в свободный поиск, как и куда – тебе виднее.

Дактилоскопец кивнул:

– Зайди вечером, разберемся.

Поскольку покосился он в этот момент на пепси-пойло, Филимонов так и не понял, относится ли приглашение к нему или же к бальзаму Караваева.

Передав из рук в руки Петруше Быкову красный пластмассовый контейнер с бесценным котом, Сева Панчуков вовсе не вернулся домой. Сам толком не зная, зачем он это делает, Пончик скрытно следовал за Петром Петровичем до самого Затона: сначала в автомобиле, ненавязчиво держась на некотором расстоянии за Петрушиной «десяткой», а потом, когда Быков припарковал машину на стоянке и пошел в парк, последовал за ним пешим ходом.

Петруша двигался неспешно, прогулочным шагом, ярко-красный контейнер виден был издалека, поэтому Пончик позволил объекту наблюдения оторваться метров на пятьдесят. Когда же Быков уселся на скамейку, сунув под нее коробку с котом, Сева остановился поодаль в тени деревьев, слившись со стволом старой липы.

Время шло, ничего не происходило, Петруша сидел на лавочке как приклеенный, поэтому Пончик для пущей маскировки свернул из валявшейся неподалеку газеты «Живем!» большой кулек и начал неторопливо и методично наполнять его свежесорванным липовым цветом. Любителями липового чая старые деревья в экологически чистом уголке парка были облеплены гуще, чем пчелами, так что на Севу никто не обращал внимания.

Увлекшись процессом сбора, азартный Пончик на какое-то время даже забыл о Петруше, поэтому момент его встречи со Смитом пропустил, и очнулся уже от раздающихся со всех сторон истошных криков «Человека задавило!» и «Вызывайте „Скорую“!».

Не выпуская из липких рук газетного кулька с пахучими соцветиями, Сева вместе с другими зеваками прибежал на место происшествия, увидел рухнувшую бетонную плиту, рядом с ней – расколотый красный контейнер и понял, что кто-кто, а наследный кошачий принц в катаклизме уцелел и сбежал. А значит, не исключено, что он прячется где-то поблизости.

Сева понял свою задачу. С кульком в руках он пошел по парку, пристально глядя себе под ноги, словно отыскивая потерянный кошелек. Кота не было видно, наверное, спрятался.

Пончик изменил тактику. Выдернув по пути из захиревшей клумбы метровый шест, направлявший рост вьющейся розы, он принялся шевелить им низко нависшие ветви кустов и высокую траву по обочинам аллей и дорожек. В зарослях кто-то протестующе шебуршал, то и дело прыскали в разные стороны большие, как выродившиеся динозавры, изумрудные ящерицы, но искомый кот по-прежнему не обнаруживался.

Таким манером Пончик постепенно дошел до самого речного берега и утомленно присел на песок у воды неподалеку от какой-то дружеской компании, культурно отдыхающей на травке. Вдохнув полной грудью смешанные в равной пропорции запах речного ила и дивный аромат шашлыка, проголодавшийся Сева завистливо покосился в сторону отдыхающих и вздрогнул, узнав в группе товарищей кошачью хозяйку. А спустя мгновение он увидел и самого кота: животное невозмутимо возлежало в позе сфинкса на краешке расстеленного у догорающего костра одеяла.