Вихрь Бездны

Он не хотел отдавать дочь в змеиное логово — и оказался прав. Впрочем, до свадьбы дело всё равно не дошло бы. Не успело.

Вот и встретились, Элгэ. У тебя черные локоны. И почему-то кажется, что глаза — цвета летних трав. И ты — храбрая.

Закутать девушку в плащ, отнести подальше от ее друга. Пальцами закрыть ему глаза, положить на веки два серебряных ритена — плата перевозчику подземной реки Ти-Наор. Да и нечисть боится серебра.

Вскинуть посох.

Вспышка пламени.

Всё. Только две полуобугленных монетки тускло и сиротливо блестят на полу. Их лучше забрать. Там они у безвестного юноши уже есть. А наверху их можно схоронить.

Бывший принц Мэнда поднял на плечо бывшую герцогиню Илладэна. Посох их защитит. Но мелкая нечисть — не самое страшное, что ждет на пути. А выбраться — не самое главное, что Руносу предстоит сделать. Возможно.

Если времени не останется… увы.

Глава 10

Глава десятая.

Эвитан, окрестности Лютены.

1

Серое-серое небо над головой. Безысходно-мучнистый туман постепенно редеет. В Лиаре такие рассветы бывают часто. Из-за Альварена.

Бездна похожа на Лиар? Возможно. Может, она вообще для каждого — своя?

Туман постепенно рассеивается. Да, Эйда в сознании, жива. И это — настоящее небо! И рассвет.

Творец милосердный, не дай проснуться, это такой хороший сон… Но во сне затылок не печет раскаленной болью!

— Осторожно! — Мокрая, холодная ткань ложится на лоб. Ледяные струйки воды радостно заструились по вискам, намочили волосы…

А лицо Диего закрыло розовеющий горизонт.

— Живая, живая! — хмуро кивает юный илладиец. Губы обметаны запекшейся коркой, багровые потеки на подбородке, царапина на виске.

Диего жив, Эйда — тоже. А…

— Мирабелла спит, — успокоил мальчишка едва не сорвавшееся в пропасть материнское сердце. — Живая и невредимая.

— Можно мне ее?.. — девушка попыталась приподняться. И конечно — неловко.

— Да осторожнее же. У тебя голова рассажена, будь здоров! — не по-мальчишески сильные руки поддержали Эйду.

А взгляду, заметившему безмятежно спавшую на траве дочь (столько счастья сразу не бывает!) девушка и сама не дала померкнуть от боли.

— Тот, с посохом, сказал, что ничего страшного — кости целы. Главное, чтобы грязь не попала. А может — даже вылечит, когда вернется.

«Тот, с посохом» — это кто?

Кто бы ни был — главное, Мирабелла жива!

Эйда, заскрипев от бесконечной, как дорога в тюремной карете, боли, потянулась к просыпающейся дочери. Навстречу счастливому взгляду огромных зеленых глаз…

— Я боялась за тебя… — едва слышно прошептала Мирабелла.

Но у Диего, в придачу к прочим талантам, еще и острейший слух:

— Боялась — а заснула, как сурок.

— Я там боялась! — девочка содрогнулась в материнских руках. А сердечко скакнуло, как у испуганного зайчонка. — А здесь я знала: мама жива!

Эйда покрепче обняла дочь, беспокойно оглядываясь по сторонам. Что это за королевство давно брошенных развалин? И как далеко беглецы от ближайшего города или деревни?

— Что произошло, пока я была без сознания?

Как бы ни было, но сейчас они — в паре десятков шагов от чернеющего в замшелой стене входа. И что-то подсказывает: он — тот самый. И вряд ли уже все кровожадные жрецы успели отправиться в Бездну! И… где одетая по-мужски девушка-воин? Отошла за водой или хворостом? Или…

— Мы вышли, — ответил не Диего, а тот, второй — светловолосый и бледный. Тоже северянин? — Элгэ осталась там…

Что?!

— … Нам пришлось оставить в подземелье тело моего брата, — левая щека юноши чуть дернулась.

Эйда только сейчас разглядела его глаза цвета зимней ночи. У уроженца Севера. Кто он? И как на том алтаре оказался его брат? Тоже похитили?

— Пока мы искали выход — в мертвого Юстиниана вселился какой-то демон! — сквозь зубы изрек Диего.

Теперь понятно, с чего илладиец сорвался на Мирабеллу. В змеином логове погибла его сестра! И этот Юстиниан. Она, Эйда — никчемная сестра, дочь и мать! — опять выжила, а их родные…

— И потребовал, чтобы Элгэ осталась, — темноглазый блондин яростно стиснул кулаки. И вдруг с силой саданул о ближайший камень. Брызнула кровь…

— У нас не было иного выхода, — сквозь зубы напомнил Диего.

Сердце рухнуло в пятки — если не ниже. Не было выхода — потому что пришлось тащить на руках получившую по дурной голове гулящую бабу! Мирабеллу Эйда просила спасти. Но вот саму бесполезную мать можно было и бросить. Вместо Элгэ.

— Мы оставили ее и ушли.

Не будь с ними Эйды — они сделали бы всё, чтобы отбить сестру и подругу! И если даже это не читается в их глазах — Эйда не настолько глупа.

— Пока мы выбирались оттуда, нам встретился жрец…

Еще один?!

— Не черный! — усмехнулся светловолосый, вновь дернув щекой. — Жрец — потому что с посохом. Сказал, вернется с нашей сестрой… или не вернется вовсе. И велел уходить.

Спрашивать, почему они всё еще здесь, — бесполезно. Ясно, что не уйдут до последнего. Странно еще, что сами не пошли навстречу. Хотя — не могли же бросить беспомощную женщину с ребенком.

А вот Эйде — как бы там ни было — лучше поблагодарить их и все-таки убираться восвояси. Толку от нее — как от змея молока. Помощи — не больше, чем от воробья. А путаться под ногами она будет точно — только напади на них кто-нибудь. И ей нужно подумать о Мирабелле! И…

И своих спасителей Эйда не может оставить здесь на растерзание жрецам, а те появятся в любой миг. Она, конечно, дура и бестолочь, но Диего и его друг — совсем мальчишки. А здесь их возьмут голыми руками. Издали разглядят.

— Лучше отойти к лесу. — Сейчас ее оборвут и вежливо или не очень попросят не лезть не в свое дело. Но молчать Эйда не станет! — Оттуда нам будет видно, а нас — нет. И сюда вот-вот могут прийти жрецы или еще кто-нибудь… — торопливо закончила она.

— Мы собирались дождаться, пока ты… вы придете в себе, — порадовал ее Диего, поднимаясь на ноги. — И идти за Элгэ.

Еще не легче! Судя по имени — та самая Элгэ, старшая сестра Диего, что «как настоящий брат». Но это — не причина, чтобы, не зная тропы, идти в чащу. Полную неведомых шевелящихся тварей. И совершенно реальных жрецов с кривыми ножами!