Виктор и Маргарита

Ну, хорошо: и поставлено хорошо, и играно хорошо, и декорации хороши. Только нет художественности. Профессионализм налицо, а художественности нет. Прочёл Грибоедова актёр – будто слесарь сработал замок, без души, без особой заинтересованности. А душа в искусстве нужна. Не нужна она в жизни, а здесь спутали. Кажется, не пойду в театр ещё год.

Поздравляю с получением командирского чина. Продолжай радоваться. Поздравляю с 20-й годовщиной Октября.

Привет от наших. Я не передавал их в каждом письме, потому что копил, чтобы грохнуть сразу. Рука плохо пишет. Наверное, не разберёшь. Кончаю. Устал очень от бессонных ночей.

18 письмо от 15 ноября 1937 года

Первый снег. Вот и зима.

Иногда заходит медлительный Владимиров. С любопытством я наблюдаю, как этот ранее скучный человек приобретает интересные черты. Пагубная страсть его к рассуждениям, сдерживаемая теперь растущей скукой, приняла более строгий, логический характер. А логика, как известно, ценное и, к сожалению, опасное качество. Он не живёт, а служит, по его собственному определению. Я ему не верю: за время пребывания в армии он сумел сдать, и отлично, большое количество академических дисциплин пединститута.

Вот где корни его интеллектуального роста. Был, например, у меня вчера.

Долго жевали мы сено отвлечённых сентенций. Потом он ушёл в непромокаемом пальто всепобеждающей скуки.

Приехала Ревекка Семёновна из Киева и просила, если пишу, передать тебе привет. Она очень грустная. Вероятно, от одиночества. Странно видеть красивую девушку до такой степени одинокой и неблагоустроенной. Такие живут иначе. С фейерверком. Во время разговора я обратил внимание на её взрослость. Да, да. Все мы стали взрослыми. И я, и мой друг, и Юрий Константинович Лебедев, и таинственная, но не для меня личность Маврин. И все мы одиноки. Только не тяготимся, а ищем одиночества в отличие от Ревекки Семёновны. Все мы злы, но не настолько, чтобы безумствовать. Все мы скучны, но в степени наслаждения скукой. Блеск реплик и ажурная вязь формальной логики моих знакомых – инерция жизни, а не жизнь. Сам я нахожусь в фазе констатирования фактов, не больше: взорвись под моими ногами бомба, я, кажется, лишь поведу бровью на оторванной голове и констатирую, что под моими ногами взорвалась бомба, – факт реальный и не подлежит сомнению.

Я хожу на празднества, потому что не так стар, чтобы сидеть дома, но не веселюсь, ибо недостаточно молод.

Констатирую. Читаю «Клима Самгина» с большим наслаждением. Это типичная русская вещь с её себяискательством и общей тревогой оттолкнула меня один раз, но теперь я её одолею, несмотря на большой объём при незначительном свободном времени. Ум – вот что привлекает меня в этой несколько сыроватой книге. Может быть, я вернусь ещё когда-нибудь к характерам и событиям книги – сейчас, впереди ещё два солиднейших тома, рано писать об этом.

Так как в этом письме не было истории с моралью, спешу восполнить пробел хотя бы ссылкой на известную басню о том, как грозилась синица море зажечь.

Означенная синица, разумеется, море не зажгла, но собрала колоссальное количество зверья, жаждущего воспользоваться результатами предполагаемой операции. Не имея возражений к тексту басни, я не согласен с её моралью, осуждающей действие синицы. На мой взгляд, синица вела себя весьма трезво, вскрыв валовую глупость зверья, поверившего нелепице. Я полагаю, ты не будешь возражать против новой трактовки гениального творения русского баснописца.

Заключение – традиционный отзыв об очередном кинофильме.

«За Советскую Родину», режиссёры братья Музыкант.

Великолепная тема фильма о беспримерном походе Антикайнена в тыл белофиннов настолько обеднена молодыми, но уже безнадёжными режиссёрами, что становится в разряд витринной бутафории. Жаль, очень жаль испорченный увлекательный материал фильма.

Ожидаю новую интересную работу Михаила Ромма «Ленин в Октябре». Многообещающая вещь.

Привет от наших.

19 письмо от 28 ноября 1937 года

Вернулся из Москвы. Она шумит ещё больше. Я не люблю этот город, успешно потерявший своё старое дрянное лицо, но не успевший ещё создать нового. Наш тихонький город милее моему сердцу, если позволительно выразиться столь банально. К сожалению, очень скоро придётся его покинуть ради неизвестных и уже нелюбимых мест работы, примерно месяца через три. Впрочем, расставание не будет сопровождаться сентиментальными эффектами бенгальского характера, т.к. я поклоняюсь великому богу целесообразности, а он не любит подобных фокусов.

Не суди, я всегда кому-нибудь поклоняюсь. Этот большой недостаток, пожалуй, мне можно будет простить, потому что мои боги не допускают фанатизма. Фанатизм же я рассматриваю как величайшее преступление рода человеческого. Его нельзя оправдать подобно другим порокам. Лицемерие – сияющая добродетель рядом с фанатизмом. Просьба не путать фанатизм с энтузиазмом. Некоторые путают эти далёкие друг от друга понятия.

В Москве слушал симфонический концерт, посвящённый советскому композитору Прокофьеву: Четвёртая симфония, Второй скрипичный концерт и Вторая сюита из балета «Ромео и Джульетта».

Этот оркестр не умрёт: остроумно оркестрованные, умные вещи его доставляют большое удовольствие слушателям. Дирижировал сам Тонкий, вертлявый, лысеющий мужчина за 40. Дирижировал смешно. Впрочем, за музыкой не видна его нелепость.

В другой раз слушал «Чио-Чио-Сан» в филиале Большого. Я не буду распространятся об этой известной и, я полагаю, в своё время восхитившей тебя опере. Хочется отметить лишь исполнение заглавной роли. Артистка, фамилию которой я забыл, столь тепло и лирично подала образ Баттерфляй, что я был изумлён глубиной трактовки музыки Пуччини. До этого неоднократно я слушал арии Чио-Чио-Сан, был неоднократно удовлетворён исполнением. А теперь чувствую: не так – нужно лучше. Должно лучше.

В филиале Большого познакомился с женщиной. Обыкновенная женщина. Служит. Так как муж в этот день работал ночью, пригласила зайти выпить чаю. Предупредила: остаться можно только до 5 часов утра. Я любезно отказался. Разочарование. Мне кажется – это человек, которому стало утомительно скучать. Я ей благодарен за лёгкую и остроумную беседу в антрактах.

Московский зритель так же не слушает оркестровых мест оперы, так же хлопает дешёвым эффектам, так же бежит перед концом в гардеробную. Школьницы так же благоговеют перед душкой-тенором и ведут себя весьма нелепо.

По-прежнему не удивляйся искусствоведческому направлению писем. Философствовать в письменном виде тяжело. Хотя я уверен в том, что адресат разберётся в мыслях, но любопытствующие могут исказить и переврать самые кристальные заключения. Вот почему, ещё раз подчёркиваю, мои письма носят лишь вынужденный искусствоведческий характер. Вынужденный в силу неумения моего точно выразить мысль свою. Скажи по совести: не скучно?

В отличие от «Петра I» «Пугачёвым» остался доволен. Оставляя в стороне слабую кинематографическую сторону фильма, нужно отметить её политическую и историческую стороны: показ причин обречённости пугачёвского восстания весьма удовлетворительно разрешён сценаристом (Ольга Форш) и режиссёром (Петров-Бытов).