Вилы надежды

— Уже, дедушка! — Рани кинула ему котомку.

— Прикладывай мох, зажимай!

Я сделал правильный выбор. К Валдару я бы довез тело его дочери, а так — дед молодец! Он колдовал над Астрис почти час. Причем его волшебство не было даром, доставшимся ему просто так, от рождения. Он нарабатывал его десятилетиями, оттачивал сутками напролет.

— Будет жить, — произнес дед, с усилием отваливаясь от стола.

— Слава Лиме милосердной, — прошептала Лукорья.

— Давайте унесем ее на кровать…

— Не тронь! — перехватил мою руку дед, — не ровен час опять рана откроется. Пускай здесь полежит.

— Слава тебе, дед, а никакой-то там Лиме, — похлопал я его по плечу.

— Не святотатствуй, — обиделся Микаль, — мою руку направляла именно она!

— Подожди, так Лима и Глимм, которых вы постоянно упоминаете, это что — боги? Дед, у меня для тебя новость — богов нет. Религия — опиум для народа, эти сказки…

— Какие еще сказки? Глимм и Лима существуют, они живут на священной горе Утару… — начала проповедь Лукорья.

— Да-да, где-то там, за облаками…

— И раз в год, на свой день почитания, они являются людям, — не дослушав меня, продолжила Лукорья.

— Ты это видела? Или ты? — я перевел взгляд на Микаля, — то-то же, до седых волос дожили, а как дети…

— Я… видела Глимма… — раздался полувздох-полустон. Астрис пришла в себя гораздо быстрее, чем мы ожидали. Может быть ей кобаж помог? Ведь она продолжила сжимать камни в ладонях даже во время операции.

— Как?!

— Вот как тебя сейчас. Они существуют, Георг, они существуют.

Неожиданно. Значит в этом мире не только волшебство, но и настоящие боги есть?! Но сдаваться я не привык.

— И что эти ваши боги делают? Фокусы? Так и гриммары это тоже умеют.

— Глимм и Лима каждый день восходят на небосвод. Глимм днем, Лима — ночью, — пояснила Лукорья.

— То есть… то есть… то есть, — меня конкретно переклинило, — Глимм это солнце, а Лима… луна?

— Все так, все так, — закивал Микаль, — Лима покровительствует виланам, а Глимм — больше гриммарам.

— А церкви, священники у вас тоже есть? — я уже особо и не скрывал, что не принадлежу этому миру. Какой в этом смысл, если любой желторотый мальчишка в нем ориентируется в тысячу раз лучше, чем я. Я думаю, что соратники уже давно поняли, что со мной что-то явно не так. А после нашего спора про богов, у них и малейших сомнений не останется.

— Под горой Утару есть храмы обоих. Люди приходят туда, чтобы поговорить с богами или попросить их о чем-нибудь.

— И те приходят? В свои храмы? — мои уши до сих пор отказывались верить услышанному.

— Иногда просящим приходится ждать годами… но да, приходят, — ответ Лукорьи окончательно выбил меня из колеи.

— Боги, угу. А лешие, кикиморы и русалки у вас есть?

Окружающие посмотрели на меня с сожалением, как не на совсем здорового человека.

— Георгий, ты как себя чувствуешь?

Как может чувствовать себя человек, мир которого только что разлетелся вдребезги? Учение исторического материализма дало трещину!

— Неважно я себя чувствую. Голова кругом. И вообще… отдохнуть мне надо, — я понял, что объем упавших на мою бедную голову новостей, превысил критический уровень. Магия, дубовое средневековье с крепостным правом, да еще и живые, беседующие со свой паствой боги. Все, я устал. В этом дурдоме любой устать может. Даже человек из стали или чугуна.

— Так ты иди, отдохни, полежи, — поглаживая меня по спине, предложила Лукорья. — а я на ужин супчик сварю. Из ежатника.

— Из ежатника?

— Ага, — подмигнул мне дед Михаль, — из него родного. Сам собирал.

Долго упрашивать меня не пришлось. Я кивнул всем присутствующим и отправился на покой. Но сказочная реальность достала меня и во сне. Воспаленный разум перенес меня на зеленую лужайку возле речки, где собралась вся наша честная компания. И вроде бы мероприятие проходило чинно — мы на огромном покрывале стол организовали со всякими яствами и питейными излишествами, но впечатление портил мангал. На котором дед Микаль жарил одетых на шампуры ежей при этом приговаривая:

— Кушайте-кушайте. Отменная ежатина! Сам ловил! Вот этими самыми руками!

Проснулся я еще более разбитым. И разбудил меня осторожный стук в дверь.

— Что, ежатина прожарилась? — сон все еще владел моим разумом.

— Да. Суп подали, мы тебя в обеденном зале ожидаем, — раздался сквозь дверь голос Лукорьи.

— Хорошо, иду.

Подозрения даром мучили мою мятежную душу. Ежатник был скорее флорой, чем фауной. Шляпки грибов, которые насобирал к ужину Микаль, были украшены щеткой похожей на иголки. Отсюда и происходило их странное название. На вкус грибы оказались очень недурны, я даже попросил добавку.

Еще больше мой аппетит разыгрался после появления Астрис. Может быть, в родном замке госпожа Леодан и соблюдала хоть какие-то правила приличия. В нашем же имении она окончательно распустилась, ибо явилась к столу в ночной пижаме! Пусть и приличной, с длинными рукавами и штанинами до пят. Но она ведь ситуацию быстро поправила! Девушка приподняла сорочку, демонстрируя идеальную талию и плоский животик.

— Вы чем меня намазали?!

— Так ведь… это… как его… Лима заступница, — вид девичьего тела смутил деда Микаля.

— Ежатником, — подсказал я.

— Дык… ежатником, — брякнул, не подумав Микаль, — тьфу, какой еще ежатник! Мазь это, заживляющая.

— Понятное дело, что не отравляющая! Из чего делал?! — не отставала от деда Астрис.

— А… что, жжет? — неуверенно отбивался тот.

— Какое там жжет! Смотрите! — девушка настырно показывала свой живот, — рана! Она же уже заживает!

Я бы не сказал, что дыра в ее боку зажила, но она начала рубцеваться, что удивляло. Ведь с момента ранения прошло всего несколько часов. Я-то думал, что она минимум до утра проваляется, да еще и инфекцию подхватит. Ан нет, рана розовая, выглядит здоровой.

— Ты и меня таким мазал? — спросил я у деда.

— Вот еще. У тебя царапина была. У госпожи — серьезное ранение. Поэтому пришлось использовать слезу луны…

— Погодите. То есть у вас не только есть богиня-Луна, но она еще плачет и ее слезы обладают исцеляющими свойствами?

— Георгий, ты хорошо выспался? — Рани снова начала переживать за мое здоровье. Психическое прежде всего.

— Нет, не так? Жаль, теория была хорошая, — я пожал плечами.

— Теория, говоришь, как… — дед вовремя прикусил язык, — слеза луны это цветок такой, точнее нектар.