Вкус вишнёвой лжи. Книга 2

Мысли вертятся вокруг Элли, события прокручиваются в голове снова и снова, пока мы не добираемся до трассы и не направляемся в сторону Москвы. Скворецкий что-то говорит, но я его не слушаю. Уже несколько минут он негодует по поводу Макеевой, а я всё никак не могу избавиться от картинок: вот она выходит из авто, смотрит на меня снизу-вверх, не улыбается. И время замирает до тех пор, пока Элли не отворачивается и не направляется к дверям.

Спешу к лестнице вслед за Стасом, но не спускаюсь. Я будто под водой: тело не слушается, мысли в хаосе, неописуемый страх сковывает мышцы и сознание. А потом Элли смотрит прямо на меня поверх плеча Стаса, и я машинально прячусь.

Они спорят: акции, ребёнок, Артём, а я стою на лестничном пролёте, прислонившись спиной к стене, и отчаянно пытаюсь заставить себя не спускаться вниз.

— …приехала, блять, без приглашения…это она специально так сделала. Жопой чую, что-то задумала, — обрывистые фразы Стаса добираются до меня сквозь плотный туман мыслей, и в какой-то момент я отвлекаюсь на них, возвращаясь в реальность. — Сначала мама со своими акциями, теперь это. Что за хрень? Акции ей подавай… Курва.

— Хватит, — спокойно прошу я, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос.

— Что хватит?! — не унимается Стас. — Это были наши выходные. Она прекрасно знала, что я здесь с тобой. Думаешь, просто так заявилась?

Нас неожиданно подрезают, и парень давит по тормозам. Меня бросает вперёд, и ремень безопасности вонзается в лёгкие так сильно, что перехватывает дыхание. Стас громко матерится.

— И что теперь? — не выдерживаю, чуть повышая голос. — Приехала и приехала. Это же Элли, она любит всё портить. Просто отдай ей эти сраные акции, проблем будет меньше.

Он молчит. Я прекрасно понимаю, что переступить через гордость ему будет слишком сложно, особенно после всего, что с ним сделала Макеева, но черт! Как он не понимает! Если все узнают про нас, такое начнётся!

— Ты знаешь, сколько будет проблем, если в СМИ просочится информация, — настаиваю я.

— Знаю.

— Так что нужно…

— Ир, я сам с этим разберусь, ладно?! — перебивает меня парень. — Оставь это мне.

«Знаю я, как ты разберёшься», — так и хочется сказать, но я молчу.

Настроение испорчено, несмотря на прекрасный вечер и незабываемое утреннее пробуждение. Говорить больше не о чем, спорить не хочется. Дорога по пробкам кажется бесконечной — всё это время мы молчим, погружаясь в плотную неприятную массу напряжения, и даже, когда останавливаемся возле моего дома, какое-то время сидим в тишине.

— Я позвоню, — наконец-то говорит Стас. — Ладно?

— Ага, — устало улыбаюсь.

Беру его за руку, переплетая наши пальцы: не хочется, чтобы наше расставание оставило неприятный осадок на весь оставшийся день. Всё-таки никто из нас не виноват, что Элли решила заявиться прямо на нашу «вечеринку».

Стас неожиданно высвобождает свою руку и берёт меня за щёки.

— Я люблю тебя, — словно это последнее, что он может сделать, чтобы сохранить всё. — Никто этого не отнимет.

Впервые за последние часы во мне разливается тепло.

— Я знаю, — трусь щукой о его ладонь.

Парень целует меня, растягивая момент, а потом отстраняется.

Не говоря ни слова, я выбираюсь из машины, жду, когда Стас отъедет, и только после этого направляюсь к дому. Вот и мои любимые трущобы… Подъезд, старый лифт, исписанные гадостями стены. Дверь в квартиру.

Внутри тепло и пахнет кофе — это первое, на что я обращаю внимание, когда переступаю порог. Наверное, папа заглянул проверить бабулю, ведь только он в этой квартире пьёт кофе.

Разуваюсь, вешаю куртку на крючок, бросаю на пол рюкзак, а затем решительно прохожу на кухню: это любимое место обитания отца. Но за столом я его не нахожу: полупустая кружка, тарелка с крошками от бутербродов. Странно. Может, у бабушки в комнате?

Но и там тоже пусто. Бабуля как обычно смотрит ящик, укутанная в сто пледов, и ни одного признака присутствия отца. Осматриваю коридор: тёплые кроссы запрятаны в самый угол, и я не сразу их замечаю. Странно, папа носит только ботинки.

Взгляд падает на дверь моей комнаты: да ну, нет. Неужели там засел?

Поспешно открываю дверь, заглядывая внутрь, но вместо отца вижу довольно-таки странную картину. На кровати с ноутом на коленях валяется Коля, мой сводный брат, и лениво пожирает чипсы. Как только я врываюсь в комнату, парень оборачивается.

— О, ну, наконец-то! Я тут от скуки помираю.

— Ты че тут делаешь? — не понимаю я.

Коля садится, стряхивая с груди крошки, и свешивает ноги с кровати. Я морщусь, наблюдая за неряшливым братом. Блин, теперь убираться придётся. Что за напасть?

— Твой батя попросил присмотреть за бабкой, одолжил ключи, — жалуется. — Ну, как попросил… — закатывает глаза. — Кстати, ты знала, что она… — крутит пальцем у виска.

Я вскидываю брови, наблюдая за парнем как за дурачком.

— Ладно, шучу, — закрывает крышку ноута, который когда-то давно подарил мне Костя. Им я редко пользуюсь, предпочитаю свой компьютер. — Как дела у тебя? Давно не виделись.

Пожимаю плечом.

— Нормально, в целом, — думаю про Элли и прошедшие выходные. Рассказывать брату ни про то, ни про другое совершенно не хочется. — Скоро экзамены.

— А, ну да. У меня тоже, — кривится. — Я тут короче. Это… — осматривает комнату, медлит. — Кое-что принёс тебе.

Коля нагибается и достаёт из-под моей кровати пакет — я внимательно наблюдаю за братом, совершенно ничего не понимая. Он кое-что мне принёс? Серьёзно? У меня какое-то странное предчувствие.

Парень протягивает пакет, но я не сразу принимаю «подарок». С осторожностью заглядываю внутрь: там обычная коробка, перемотанная скотчем, чтобы никто не посмел её открывать без разрешения. Только после того, как я избавляюсь от пакета, замечаю в правом углу «Ире Ольханской». Написано ручкой. И почерк какой-то знакомый.

— Постой… — в лёгких будто оживает испуганное стадо бизонов. — Это же почерк Назарова.

— Да.

— Что там? — вскидываю голову, встревоженно смотря на брата.

Тот пожимает плечом.

— Не знаю. Он просил передать это тебе через некоторое время, после того как уедет.

— Знаешь, где он? — продолжаю допрашивать.

— Без понятия.

Я медлю, снова смотрю на коробку. Не могу поверить, что она действительно от Кости. Он так внезапно исчез, никто не знает, где он и чем занимается, и вот сейчас я получаю от него посылку.