Владигор. Князь-призрак

— Погоди, — сказал Владигор, — надо бы по другим камерам пройти, посмотреть, кто там.

— Это я тебе, князь, и так скажу.

Берсень потер жесткие многолетние мозоли на запястьях и указал колючей головкой шестопера на окошко ближайшей камеры.

— Вот здесь егерь Климогин сидит, — сказал он. — Дружинники на зайцев по первопутку пошли, да нечаянно медведя из берлоги подняли. Зверь коню брюхо когтями пропорол и мальчонку-загонщика драть начал, ну егерь с ножом на медведя — и облегчил маленько, так что его только из шкуры вытряхнуть осталось.

— Каков молодец! — воскликнул князь. — Я бы его за такое дело шубой со своего плеча пожаловал!

— Дождешься от каменного бати железной просфоры, — усмехнулся Берсень. — Они ж потешиться хотели, а он им всю потеху испортил, вот и попал сюда. А вон там, — Берсень перевел шестопер на соседнее окошко, — ведьма. Ходила по улицам и кричала, что княженью Климогину конец настает — вот и докричалась…

— Послушай, князь! — вдруг перебил Берсеня чей-то голос.

Владигор повернул голову и увидел в окошке бывшей Берсеневой камеры блестящие глаза Ракела.

— Не прогневайся, князь! — быстро зашептал тот, поймав взгляд Владигора. — Я человек подневольный, мне сказали вора связать, я и пошел… Сказал бы сразу, кто ты такой, я б на тебя и не кинулся!

— Так бы ты и поверил, — сказал Владигор. — А оттого, что кинулся, мне, как видишь, вреда не много.

— Это точно, — с готовностью подхватил Ракел. — На тебя бросаться — все равно что на грабли наступать: им ничего, а у тебя шишка во весь лоб!

— Каешься, значит?

— Каюсь, князь, каюсь! — зачастил Ракел, вцепившись в решетку. — И не просто каюсь: челом бью! Служить готов до последнего вздоха!

— Это хорошо, слуг у меня нынче раз, — Владигор указал на Берсеня, — а как «два» скажу — так и обчелся!

— Не обчелся, князь, не обчелся! — затараторил Ракел. — Ты меня возьми — два и будет!

— Ну как, Берсень, поверим человеку?

— Какой он человек! — нахмурился тот. — Переметчик он, за деньги родного отца с матерью зарежет.

— Ты моих отца с матушкой не трожь! — яростно затряс дверь Ракел. — Отца степняки при мне на копья подняли, а матушку со мной в полон угнали да на рынке продали, негодяи!

— Их проклинаешь, а сам чем занимаешься! — укоризненно сказал Владигор.

— А что мне еще делать, князь? — сказал Ракел. — Я другому ремеслу не обучен.

— И крепко тебя учили?

— Крепко, князь, так крепко, что если из сотни таких, как я, один выживал, так и то хорошо.

— И как же ты в такую школу попал? — недоверчиво спросил Берсень.

— Долго рассказывать, — буркнул Ракел, — а времени у нас мало, вторые петухи пропели.

В этот момент наверху опять послышался шум, из которого выделился чей-то тревожный голос:

— Никого, братцы, не вижу, не нравится мне это! Эй, Ерыга! Ракел!

— Ну что? Кому послужишь? — прошептал Владигор, глядя на Ракела.

— Тебе, князь, тебе! — усмехнулся тот, а затем поднял голову, сложил ковшом жесткие широкие ладони и негромко крикнул: — Здесь я! Смотрю, нет ли где свежих мертвяков!..

— А Ерыга где?

Ракел вопросительно посмотрел на Берсеня.

— Под лестницей, в сундуке, — одними губами шепнул тот.

— В кабак пошел! — крикнул Ракел. — Сказал, одна нога там, другая здесь, да, видно, обеими в меду увяз, как муха.

— А у тебя там как? — крикнули сверху. — Есть мертвяки?

— Нет, — отозвался Ракел, переглянувшись с Владигором, и чуть слышно шепнул ему: — Выбирай, князь: или меня выпустишь, и я тебе службу сослужу, или нас всех тут сгноят!

Владигор обернулся к Берсеню.

— Что скажешь, воевода? — тихо спросил он. — Выберемся мы отсюда без этого ушкуйника?..

— Это вряд ли, — ответил старый воин. — Я полгода ногтями ход в земле рыл, пока в камень не уперся.

— Решай быстрей, князь, — перебил Ракел, — а то сейчас сюда еще кто-нибудь спрыгнет, и тогда нам каюк, откроются все наши хитрости…

— Это нам с Берсенем каюк, — сказал Владигор, отпирая дверь камеры, — а ты скользкий, вывернешься.

— Не сомневайся, князь, все вывернемся, — заверил его Ракел, выходя из камеры.

Он выдернул из кольца факел, подошел к бадье, переступил через ее высокий борт и с силой дернул свисающую цепь.

— Меч свой возьми, — сказал Владигор, когда бадья оторвалась от земляного пола и рывками поползла вверх.

— Обойдусь, — отмахнулся Ракел. — Ждите!

Вскоре шаткая тень бадьи покрыла все пространство подземелья, окружив Владигора и Берсеня призрачным красноватым полумраком.

— Зря ты, князь, этой продажной душе доверился, — прошептал Берсень. — Надо было сразу уходить, как только я к тебе спустился.

— Что сделано, то сделано, — ответил Владигор, — а если никому не верить, так тогда и жить не стоит.

В этот миг бадья, по-видимому, поднялась к самому вороту, но как только ее края сравнялись с рубленым порогом лаза, сверху донеслись звуки короткой, энергичной схватки, после чего сверху опять послышался скрип ворота и чуть задыхающийся голос Ракела сказал:

— Князь! Берсень! Поднимайтесь по одному, цепь совсем проржавела, двоих не поднимет…

Первым в бадью влез Владигор, решив, что на случай, если к побитым стражникам подоспеет подмога, от него будет больше толку. Но наверху все было тихо. Чадил факел, вставленный в железную рогатку на дверном косяке, побитые Ракелом стражники темными мешками валялись по углам просторных сеней, а сквозь слюдяные пластинки, вставленные в крошечные оконницы, алел морозный рассвет.

Вслед за Владигором Ракел вытащил из каменного погреба Берсеня, а когда старик ступил на пол, через блок подтянул ворот с бадьей к потолочной балке и захлопнул лаз тяжелой деревянной крышкой.