Власть книжного червя. Том 4

— Я не спрашивала тебя, Кашик. — Я присела на корточки, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с глазами Конрада. Он был меньше меня ростом, неопрятный и весь в мелких ссадинах и ранках. — Ты же не хочешь испытывать боль, верно?

Я достала свой штаппе, но это сразу же повергло Конрада в панику — он отпрянул и бросился прочь, пытаясь убежать от меня. Отчаянный страх в его глазах подсказал мне, что в прошлом он подвергался атакам с использованием маны, поэтому я заставила свой штаппе исчезнуть и переключила свое внимание на Йонасару.

— Это внутренне дело нашего дома, — повторила она с улыбкой тонкогубого рта. — Детей необходимо научать вежливости и правилам поведения. — Было ясно видно, что она не считает что делала что-то плохое.

Я отказалась от использования штаппе и вместо этого начала медленно вливать ману в свое кольцо.

— О Богиня Исцеления Хайльшмерц, о возвышенные двенадцать Богини Воды Флютрейн, услышьте мою молитву. Одолжите мне свою божественную силу и даруйте мне силу исцелять тех, кто пострадал. Сыграйте божественную мелодию и излучайте блаженную рябь вашей чистой божественной защиты.

Зеленый свет вырвался из моего кольца и окутал Конрада. Он посмотрел на себя широко раскрытыми глазами, когда все его раны зажили, и прошептал: — Больше не больно…

— Я Розмайн, госпожа твоей старшей сестры. В этом месте для тебя нет магических инструментов. Будешь ли ты жить как слуга, позволяя твоей мане пожирать тебя, пока ты не умрешь? Или ты хочешь жить в храме?

— Леди Розмайн, — вмешалась Йонасара. Один звук её голоса заставил Конрада снова отшатнуться. — Мы не можем позволить себе…

Я оборвала её взмахом руки. — Я не припомню, чтобы говорила, что он станет синим жрецом. Он вступит в храм, как человек без родителей — как серый жрец. С этого момента он не будет иметь ничего общего с этим домом. Вы можете считать, что он скончался.

— Я буду сожалеть что не могу использовать его в качестве слуги, но я не возражаю против того, чтобы он полностью исчез из нашей жизни, — ответила Йонасара, внезапно почувствовав себя намного лучше. Тем временем Конрад уставился на меня со смесью удивления и любопытства на лице.

— Приют предоставит тебе еду, чистую постель и образование, — сказала я мальчику. — По крайней мере, с тобой не будут так жестоко обращаться, как сейчас. Однако, если ты хочешь остаться здесь, я приму и это твое решение. А теперь, не хочешь ли ты поесть чего-нибудь вкусненького?

Конрад колебался. Его глаза блуждали по комнате, прежде чем в конце концов остановились на мне. — Я… Я голоден…

— Я понимаю. Тогда ты можешь уйти с нами, как только Филина будет готова.

Довольно скоро Филина вернулась в гостиную вместе с Лизелеттой. Она, похоже, испытала сильное облегчение, увидев меня, стоящую между Йонасарой и Конрадом, но выражение её лица также, похоже, было окрашено одновременно решительностью и смирением.

— Филина, я собираюсь увезти Конрада в храм, — сказала я.

Её брови на мгновение дрогнули, а затем она посмотрела на отца глазами, полными гнева и разочарования.

— Магический инструмент Конрада — это наследство нашей Матери. Почему ты позволил леди Йонасаре забрать его? Почему ты позволяешь ей творить все что она пожелает? — Требовательно спросила она.

Отнятый магический инструмент когда-то принадлежал родной матери Филины; для Йонасары перезапечатать его на ману собственного сына было просто непростительно в глазах Филины. Её губы дрожали, и она смотрела на мачеху и на отца, что позволили произойти этому, со всем доступным ей жаром.

— Мана уже перезапечатана. Ничего нельзя сделать. И более того, это нормально, отдавать предпочтение ребенку с большим количеством маны, — ответил Кашик, его отношение не изменилось даже перед лицом подобного вопроса от его собственной дочери.

Тогда то Филина и поняла, что её слова и чувства никоим образом не повлияют на него. Она опустила глаза в пол и крепко зажмурилась, изо всех сил стараясь скрыть свои эмоции, но не смогла сдержать слез.

Я не могу поверить, что они украли фамильную ценность её покойной матери…

Хоть мне это и не нравилось, но я могла понять, когда дворяне уделяют приоритетное внимание детям с большим количеством маны. Однако украсть подобную реликвию у ребенка, память о матери…

— Фердинанд, насколько дороги такие магические инструменты? — Спросила я.

— Новый, я полагаю, будет стоить около пяти малых золотых монет. Они дороги потому, что для их создания требуется значительное количество маны. Хотя я сам никогда не покупал их.

Вполне логично, что он не знал точной цены на магические инструменты для детей, учитывая, что он никогда не был женат.

— Филина, я одолжу тебе необходимое количество денег, но я ожидаю, что ты вернешь их, — сказала я. — Используй их, чтобы выкупить магический инструмент твоей матери. Мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли такую драгоценную семейную реликвию.

— Старый магический инструмент, у которого была насильственно перезапечатана мана, не будет стоить больше трех маленьких золотых, — сказал Фердинанд, доставая карту, которая сияла, как радуга. Она была очень похожа на гильдейскую карту, и это сравнение стало еще более уместным, когда он протянул её Кашику. — Мы собираемся купить этот магический инструмент. Мы заплатим три маленьких золотых. Полагаю, у тебя нет претензий и возражений по сделке.

Ошеломленный и неспособный отказать Фердинанду, Кашик с трудом сглотнул и достал такую же карточку. Он прикоснулся своей к той, которую достал Фердинанд, а затем потянулся за магическим инструментом.

— Нет! Немедленно прекратите это! — Воскликнула Йонасара. — Это магический инструмент моего ребенка!

— Ты всегда можешь купить еще один.

— Нет! Кто знает, когда мы сможем это себе позволить?! — Запротестовала Йонасара, но Кашик вырвал магический инструмент из её рук и протянул его Фердинанду, который затем передал его мне. Я, в свою очередь, передала его Филине.

— Лорд Фердинанд, леди Розмайн… Я так благодарна вам обоим… — сказала Филина. Она крепко обняла магический инструмент и начала плакать, но на этот раз она плакала слезами радости.

Я вздохнула с облегчением, радуясь, что наконец она начала улыбаться.

Вытирая глаза, Филина решительно посмотрела на своих родителей: — Отец, леди Йонасара, теперь я буду жить в замке в качестве вассала леди Розмайн. Теперь, когда Конрад отправляется в храм, я больше никогда сюда не вернусь.

Кровь отхлынула от лица Кашика, в то время как Йонасара вздохнула с облегчением — две, мягко говоря, противоположные реакции. Между тем ярко-зеленые глаза Филины сияли твердым, решительным светом.