Властелин огня

– Здорово, - сказал я.

– Правда, есть одна странность, - сказала Машка.

– Какая?

– Отец сразу сказал нашему Ковачу, что будет добиваться реабилитации его предка, а Ковач совсем не обрадовался и даже заявил, что ему это не нужно и что лучше этим вообще не заниматься. Отец, по-моему, немного расстроился ...

– Да, занятно, - кивнул я.
– Интересно, почему Ковач не хочет, чтобы копались в истории его семьи? Впрочем ...

– Что? Ты тоже что-то знаешь?

– Я случайно узнал, что во время ареста Ковача, в сорок шестом году, в мартеновском цехе произошло что-то чрезвы­чайное. Может, история была настолько крутая, что Ковач не хочет, чтобы и сейчас ее раскопали?

– Откуда ты это знаешь?

– От Якова Никодимовича. Я ему тоже задавал кое-какие вопросы по истории завода ...

– Никодимыч в своем репертуаре?
– рассмеялась Машка.
– Ну да, он чудак, конечно, но знает очень много. Что он еще тебе рассказывал?

– Обещал поискать. Может, уже и нашел. Прошло больше двух недель.

Машка размышляла, хмуря брови.

– Мне не верится, будто Ковач боится, что все узнают про его отца или деда, которые могли быть виноваты в большой аварии - тогда ведь и люди погибли. Что-то другое его смущает ... Но что?

– Может, еще узнаем. Так твой отец собирается заниматься этой реабилитацией, даже несмотря на то, что Ковач его чуть ли не послал?

– Собирается. Отец считает, что в Коваче до сих пор может говорить обида. С завтрашнего дня он начинает готовить документы.

– Вот тогда, думаю, все и выяснится. А я попробую еще раз Никодимыча потрясти.

– Попробуй обязательно.

Мы дошли до катка и два часа катались с огромным удовольствием: выделывали на льду кренделя и восьмерки, и нам было весело, как редко бывает. Был момент, когда Машка, не вписавшись в поворот, с разгона врезалась в меня, и я ее удержал, проехав назад метра на три, но на ногах устоял - и в груди у меня что-то екнуло ... Мне не хотелось отпускать Машку, когда она опять обрела равновесие, а она поглядела на меня так серьезно, как будто это поняла.

Домой мы стали собираться только, когда осознали, что совсем выдохлись и проголодались. Машка взяла нам в кафе­ палатке при катке (вот когда я с горечью подумал, что это я должен ее угощать, но у нее есть карманные деньги, а у меня нет) по половинке пиццы и по пластиковому стаканчику горячего чая.

Домой мы шли не спеша, чувствуя гудение в ногах.

– Послушай, - сказала Машка.
– А почему бы нам не на­ пасть на Никодимыча прямо сегодня, в выходной? Он навер­няка дома. Попробуем его как следует потрясти.

– Да его и трясти не придется, - рассмеялся я.
– Ты же знаешь, он всегда рад слушателям.

– Вот и двинем к нему после обеда, а?

– Хорошо!
– Я безумно обрадовался. Получалось, мы с Машкой проведем вместе целый день до вечера. Такого еще не бывало.
– А потом и с собаками погуляем. Я через часок за тобой зайду?

– Только домой за мной не заходи, - сказала Машка.
– А то мои обязательно будут поддразнивать меня насчет «женихов». Давай в три часа около моего подъезда.

Мы расстались на перекрестке, на котором наши пути рас­ходились в разные стороны, и я весело побежал домой. За обедом я попросил вторую порцию картошки с грибами и «смолотил всю еду», как мои в таких случаях говорят, мгновенно­ и в полтретьего, с запасом, вышел из дому.

Я шел не спеша, придумывая, что сказать Машке умного, интересного или смешного, чтобы перед ней блеснуть. К ее дому я подошел без десяти три и остановился через двор от ее подъезда, у детского грибочка, засыпанного снегом, решив, что глупо болтаться у самого подъезда, лучше я выжду не­ сколько минут, а потом подойду.

В три часа уже начинало смеркаться, но было еще доволь­но светло. И - ни одного человека во дворе.

Я рассеянно огляделся, и мое хорошее настроение как ветром сдуло: я увидел тот самый «форд эксплоер», в котором к Машкиному отцу приезжали бандиты. В нем, насколько я мог различить, сидела вся троица - Кореец, Гильза и Бегемот.

Джип стоял так, что я его отлично видел, а от Машкиного подъезда он был загорожен двумя коробками гаражей - и при этом сами бандиты за движением вокруг подъезда вполне мог­ ли наблюдать.

«Машке ни в коем случае нельзя выходить из дому!» - по­думал я и побежал к подъезду. До трех часов оставалось еще несколько минут - вполне достаточно времени, чтобы пере­ хватить Машку у лифтов, вернуть ее домой, и пусть ее отец вызывает милицию ...

Но и Машка вышла чуть пораньше, когда трех еще не было .

Она сошла с бетонных ступенек подъезда на тротуар, стала оглядываться, увидела меня. Джип бесшумно тронулся с места.

– Беги домой!
– закричал я, размахивая руками.
– Беги!

Она сначала не поняла ... а потом было уже поздно. Джип остановился рядом с ней, бандиты выскочили и быстро запихнули ее в машину. Я успел добежать, попробовал ух­ватить Машку, уже исчезавшую в салоне джипа, за ногу и вытащить ее наружу. Гильза врезал мне так, что я отлетел на тротуар. Дверцы захлопнулись, джип поехал, набирая ход. Я вскочил, вцепился в ручку двери. Машина резко прибавила в скорости, меня несколько метров проволокло по асфальту, потом пальцы разжались, и я покатился кувырком. Когда я очнулся, абсолютно обалдевший, моя куртка была разорвана, через щеку и скулу тянулась кровоточащая ссадина, а джипа уже не было.

Я немедленно вскочил на ноги и, не раздумывая, помчался к «инженерному дому», к Ковачу.

Почему я так поступил? Уже потом я думал, что разум­ нее и логичнее было бы поднять шум, рвануть к Машкиным родителям, вызвать милицию ... Но я не сомневался, что ми­лиция тут не поможет, помочь может только Ковач. Не сом­невался - и все, называйте это как угодно: глупостью, верой в Ковача, верой в чудо ...

До его дома я добежал за рекордное время. Перемахнул через все ступеньки разом, распахнул входную дверь, толкнул дверь квартиры, и она открылась - Ковач очень часто не запирал дверей, когда был дома.

Я пробежал через прихожую, ворвался на кухню. Ковач сидел за столом, совершенно неподвижный, руки со сжатыми кулаками лежали на столе ... Он был настолько похож на монумент, что я в растерянности остановился. Мне уже доводи­ лось видеть подобные его состояния, но я никак не мог к ним привыкнуть.

Ковач медленно повернул голову в мою сторону, и опять по его лицу пробежала эта странная волна, будто он из состояния глубокой заморозки возвращался к реальности.

– Там!
– выдохнул я.
– Они Машку схватили!