Влечение. Эротическая сага
Шрифт:
– А почему «Бухта любви»?
– Все очень просто. Отдыхающие, местные влюбленные иногда заглядывают сюда, чтобы найти уединение и скрыться от чужих посторонних глаз. Отдаются своему чувству, признаются в любви, целуются, нежатся. Эта идея, как сказали бы психологи, идёт из моего детского подсознания. Когда я ещё был мальчишкой, то убегал на побережье, в это уединённое место, которое все местные называют «Бухтой любви».
– Может, я ошибаюсь, только у меня создалось впечатление, что здесь давно никто не был. На пляже яблоку негде упасть, а здесь не души.
– В последние годы, да. Так местная власть активно борется за нравственность. Вот и завалили все входы и выходы. Мало кто знает
– А как в таком недоступном месте ты смог установить свои работы?
– Вертолетом забросил.
– Я тебя серьезно спрашиваю?!
– Тебе, правда, это интересно?
– Да.
– Метро проложили и в вагонетках с Генкой и Виталиком мы все завозим.
– Ха-ха. Шути художник, имеешь право.
– Не обижайся. На досуге расскажу… Вот мы уже пришли. Успели до темноты. – Кот был рад, что ему удалось сводить Милу в бухту до заката солнца. Всегда в нем сидела эта заноза художника: если что-то показывать, то в самом удачном, выигрышном свете и нужном ракурсе. Но его раздражало предложение показать свои работы всем и каждому. Чем-то это желание напомнило одноклассницу-командира того пионерского отряда.
Мила от искреннего восторга, захватившего её полностью, не сразу поняла, что комплименты и особенно её профессиональный интерес к бухте, вызвали у Кости некоторое раздражение и тревогу. Их возникшая пауза какое-то время тихо плескалась под мерный шум вечернего прибоя. Только, когда они подошли к месту, где художник работал с мольбертом, одноклассница вспомнила их недавний разговор.
– Какой-то разведчик хотел поделиться информацией о своей поездке?
– Да… Я ездил к Балу.
– Зачем? – Она остановилась и испуганно всплеснула руками.
– По твоим ярким описаниям мне стало ясно, о ком ты рассказываешь. Второготакого медведя нет. Балу, как ты говоришь, или Петровича я хорошо знаю много лет. И в худшие, и в лучшие времена мы довольно тесно с ним общались. Поэтому решил навестить и узнать о свалившихся на тебя проблемах из первоисточника.
– И что? – Мила с испуганным напряженным посмотрела на Костю.
– Не переживай. Одной проблемой на этой неделе у тебя стало меньше. Геннадия, Генчика – он растерянно замялся, – три дня как похоронили.
Мила несколько секунд стояла в полной отрешенности, не понимая услышанных слов и связанных с ними событий. Потом её глаза наполнились слезами, она присела у воды на стоящий рядом лежак и тихо, беззвучно заплакала. Костя не знал, что ему делать в этой ситуации. Он стоял над ней, дожидаясь, когда она немного успокоится.
– Расскажи, что это за люди, и как всё произошло, – вытирая глаза ладонями, тихо произнесла она через какое-то время. Костя присел рядом, нежно обнял её за плечи, ещё немного подрагивающие от слёз, и вкратце рассказал о своей внезапной ночной поездке.
Глава 20. В мастерской
Жуткое известие Константина, по-настоящему ошеломило Милу. Эта история с интригующим сюжетом, присутствующими в ней героями и их поступками, могла вполне сносно смотреться с экрана или захватывающе перелистываться страницами мягкого переплёта современного детективного романа. Житейский нетребовательный обыватель – большой ценитель подобного жанра. Он вместе с хрустящей порцией разноцветного сладкого попкорна пережёвывал бы данную историю, непринуждённо развалив свои чресла в удобных мягких креслах. Деньги, власть,
прихоть, кровавое преступление – всё соответствует модной попсовой канве. А когда это происходит в твоей жизни? Из-за отвратительной нелепой раздачи тебя какими-то властолюбивыми подонками, вторгающимися в твоё нутро? Когда чужой рукой проворачивается твоя душа, кто-то грубо пытается руководить твоей жизнью? Тогда загоняешься в тупик отношений с самим собой, с дорогими тебе людьми, с миром. К подобному сюжету возникает совсем другое отношение. А когда этот кошмар нелепо, трагически заканчивается смертью отдельных людей, которые могли бы причинить тебе боль и унижение, то начинает возвращаться внутреннее, забытое спокойствие и физическое расслабление. Зажатые неизвестностью страха мышцы, как сладкая кондитерская вата начинают растворяться, мякнуть и вязко таять в первые же минуты. Медленно выравнивается ритм сердца и дыхания под ход часового маятника. К тебе тихими шагами приходит покой: прятаться больше не надо.После услышанной новости Мила испытала на себе все эти чувства. Она продолжала сидеть на деревянном пляжном лежаке, с замоченным подолом лёгкого летнего платья. Морской ветерок подгонял тёмную воду к её ногам и помогал высохнуть солёным слезам на её щеках.
Мила подняла голову и посмотрела на Костю, который всё это время также неподвижно стоял перед ней. Чувство благодарности прерывным от слёз дыханием беспокойно колыхалось в её груди. Хотелось прильнуть к нему, укрыться от своих слёз. В детстве, ещё совсем ребёнком, от предчувствия малейшей тревоги она бежала прятаться к сильным коленям отца, и тыкалась в них беспомощным мягким котёнком. Такое же желание владело ею сейчас.
За эти несколько дней Костя стал для неё близким и родным человеком. Он немного отстранённо, с профессиональным прищуром художника продолжал рассматривать её лицо и фигуру. Удел мастера видеть мир в двояком его измерении: ищущего натуры, сюжеты созерцателя и простого человека, часто реально проживающего в скучной обыденной рутине повседневных событий. Именно сейчас, находясь рядом, он эстетически фильтровал состояние нового образа, ненамеренно ловил линию мучающего его сюжета. Поток переживаний сливался со звуками пульса морской стихии и отражал волнения манящей к себе женщине, неожиданно ворвавшейся в его жизнь.
Художник, едва касаясь, нежно провёл ладонью по лицу своей героини. Капельки слёз на ресницах придавали ещё большую выразительность её красивым, отливающим в свете вечернего заката влажным глазам. Волосы мягкой волной лежали на её обнаженных плечах. Она сидела в виноватой детской позе, с подобранными под себя ногами и была похожа на немного строптивую и грустную героиню детской сказки. Мастер облокотился на мольберт и вспомнил, как сегодня мучительно метался в поиске сюжета для новой скульптуры. Его мучил не сам образ, а никак не приходящее нужное ощущение. И вот сейчас он почувствовал, как вспотели его ладони, знакомая приятная тяжесть устремлённого творческого и животного желания соединились в нём. Он приподнял Милу за плечи, посмотрел в глаза, улыбнулся и тихо сказал:
– Какая ты горячая и нежная в своей благодарности. Я не смогу тебя так отпустить. Я должен…, – он молча взял её за руку, – непременно, должен показать тебе свою мастерскую. Это совсем рядом.
– Там есть, где обсохнуть? – Она провела руками по краю подола и обнаружила, что он неприлично мокрый.
– Конечно… Конечно. – Костя с улыбкой посмотрел на её руки, которые виновато комкали замоченный подол, обнаружив случившийся казус. – Ты сможешь посушить свои крылышки, бабочка.
– Мы снова попадём в сказку? – Мила облегчённо вздохнула, опустила руки и рассмеялась, поняв, что Костя увидел её растерянную реакцию.