Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены
Шрифт:
Еще более резким характером отличается другое, изданное от лица вообще лионской церкви и известное обыкновенно с именем диакона Флора, сочинение «Против нелепостей и заблуждений некоего пустейшего человека, по имени Иоанна, о предопределении и предведении божественном и об истинной свободе человеческого произволения» [170] . Писания Эригены, «пустослова и болтуна» (vaniloqui et garruli hominis), говорится здесь, не требуют даже особого опровержения, как явно исполненные лжи и заблуждения. Но так как, по слухам, человек этот во многих возбуждает удивление, как бы ученый и знающий (quasi scholasticus et eruditus), и своей болтовней одних приводит в смущение, других делает последователями своих заблуждений, сочтено нужным отвечать ему. Авторы (или автор) сочинения употребляют при этом крайне резкие выражения об Эригене и его учении. Эригена — impiissimus et detestabilis blasphemator Dei; учение его — безбожная ложь, смертоносное заблуждение, исполненное языческих и дьявольских доводов; подобно блудному сыну, Эригена питается желудями мирской учености [171] . И в сочинении, направленном собственно притив Гинкмара и Пардула и известном с именем Ремигия Лионского, об Эригене говорится как о человеке, которого нужно или признать за глупца, или осудить как еретика [172] .
170
Adversus cujusdam vanissimi hominis, qui cognominatur Ioannes, ineptias et errores de praedestinatione et praescientia divina et de vera humani arbitrii libertate. Migne, s. l. 1.119, 101–250. SchrOrs, 117–119, Anm. 32. Floss, c.353–354. SchrSrs не находит возможным приписывать его Флору.
171
Huber, 96. Floss, 1. с.
172
Libellus de tribus quibusdam epistolis venerabilium episcoporum, quid de earum sensu et assertionibus juxta catholicae veritatis regulam sentiendum sit. Migne, s. 1. 1.121, c.985–1067. Schr6rs, S. 121, Anm. 40. Huber, 95. Schrfirs считает его принадлежащим не Ремигию, а Эбону, впоследствии епископу Гренобльскому. То же, по нему, нужно думать и о другом сочинении, с. 1067–1084.
Не менее резко отозвался о «19 главах» Эригены и целый собор южногалльских епископов в Валенсе (855), направлявший свои определения прежде всего против собора в Керси (853) и против Гинкмара, а затем и против Эригены. Собор признал «главы», «нелепейшим образом составленные путем силлогизмов» (syllogismis ineptissime conclusa), более за измышление диявольское (commentum diaboli), чем за какое-либо обоснование веры, и отверг изложенное в учение, как aniles paene fabulas Scotorumque pultes, puritati fidei nauseam inferentes. Другой собор, в Ланграх (859), повторил и подтвердил это определение «о 19 главах, нелепейшим и лживейшим образом составленных некоторым Скотом, которые вовсе не обнаруживают философского искусства в составлении, как это
173
Synod. Valent, can. 4, 6; Lingon. can. 4. Floss, c. 353–356.
174
Christlieb, 40.
Гинкмар, отвечая противникам, писал два сочинения, из которых сохранилось одно (857 и 859–860) [175] . В нем можно находить указания на некоторые мнения именно Эригены.
Так встречено было франкскими богословами сочинение Эригены о предопределении. Вмешательство философа в церковное дело только более осложнило это дело, а на него самого навлекло обвинение в ереси, и слух о нем дошел до Рима.
Сам философ, во всяком случае не потерявший расположения к себе короля, как это можно видеть из стихотворений его позднейшего времени, считал, вероятно, за лучшее отвечать молчанием на все возражения и нападки. Принимал ли он участие еще в каких-либо богословских спорах того времени и вообще в решении различных вопросов, какие поднимаемы были тогдашними учеными, — например, о рождении Христа от Девы (de partu Virginis), о trina Deitas, о Filioque, об Евхаристии, об этом нет прямых сведений. При своем уважении к ученому, король, разумеется, должен был интересоваться его мнениями по тому или другому вопросу, хотя бы они и не были высказываемы гласно для всех, как это сделано было в сочинении о предопределении. В частности, в отношении к вопросу об Евхаристии можно в комментарии на Дионисря указать место с явно полемической тенденцией [176] .
175
Dei et libero arbitrio (859–860). Migne, s. l. t.125, c.55–474. Schrоrs, 136 Anm. 141. Huber, 101.
176
Exposit, super Jerarch. caelest. c. 140.
После неудачной, наполовину вынужденной попытки принять Уостие в церковных делах, философ, вероятно, всецело посвятил себя чисто теоретическим интересам науки в удовлетворение собственного стремления к знанию. Может быть, однако, занятия его восточным богословием, и именно изучение ареопагитских творений и перевод их, сделанный по поручению короля, стоят и в некоторой связи со спором о предопределении. Известно по крайней мере, что Гинкмар в сочинении об этом предмете ссылался и на авторитет Дионисия, но по переводу Гильдуина, крайне неудовлетворительному [177] . Но к какому бы времени не относилось первое знакомство Эригены с этими творениями, перевод их, нужно полагать, был предпринят и выполнен уже после написания сочинения о предопределении, а не был первым делом Эригены при французском дворе [178] . Со стороны короля поручение этого дела Эригене было вполне возможно и после истории с сочинением о предопределении, если, несмотря на нее, уважение и доверие его к ученому не поколебалось. И вероятно, папа Николай I (858–867) вскоре же после появления перевода и потребовал его для рассмотрения в Рим, услышав, что творения Дионисия «перевел недавно, как говорится в письме папы к Карлу (861 или 862), на латинский язык некто Иоанн, родом Скот», и не получив их в свое время для апробации, между тем как «этот Иоанн, хотя славился как человек, обладавший большою ученостью, некогда (olim) нездраво мудрствовал в некоторых вещах, по упорно ходившим о нем слухам (frequenti rumore)». Папа требует немедленно же восполнить это опущение [179] . Другой перевод — одного из творений св. Максима Исповедника — предпринят был Эригеною также по повелению Карла, вскоре после перевода Дионисия [180] .
177
Migne, s. l. 1.125, с. 225–226, с. 313.
178
Так думает Губер, по которому «есть все основания считать этот перевод за первую работу Эригены при дворе Карла». Но не придавая сам особого значения названию advena Ioannes, которое усвояет себе Эригена в предпосылаемых переводу стихах (Floss, с. 1029), Губер не указывает таких оснований, кроме предполагаемых лишь незначительных следов (leise Spuren) знакомства с Дионисием в учении о грехе и наказании за него в сочинении о предопределении (Huber, 50–51, 121). Baleus указывает, неизвестно на каком основании, 858 год как год перевода Дионисия (Floss, XXVI). Из новейших исследователей относит начало перевода к раннему времени, кроме Губера, например Bonner Anonym (Floss, с. 20), к позднему — SchlOter (Floss, с. 102), Helfferich (I, 185). Christlieb оставляет вопрос открытым (26–27, 62, до 859 или 865).
179
Nicolai I epist. fragmentum ex Decreto Ivonis Carnotensis episcopi. Floss, c. 1025. Папа, как уже было замечено, в вопросе о предопредении стал на сторону противников Гинкмара и Эригены (859) и в разговоре с диаконом Лиуддоном (863, сентябрь) с сочувствием отнесся и к самому Готтшалку. Dtlmmler, II2, 91, 93–94.
180
Praef. ad vers. Maximi, с. 1195: Hoc opus Maximi<…>Vobis jubentibus edidi;…[Dionysii] sensus nuper Vobis similiter jubentibus transtuli. Vers. S. Ill, I, 19–21, c. 1235: [Dionysium] nos edidimus, Vobis poscentibus, olim…. praefatus Maximus abbas editus est nuper etc.
Во время изучения Эригеной произведений восточных писателей, при его стремлении усвоить идеи их, развились собственные его воззрения, которые нашли выражение в его главном произведении, «О разделении природы». Если официальные представители церковной власти на западе отнеслись неприязненно к философу, который чувствовал себя безопасным благодаря лишь покровительству короля, то, с другой стороны, находились все-таки и лица, сочувствовавшие ему, его занятиям и его воззрениям. Сам Эригена тесно связывает происхождение названного произведения с именем Вульфада, впоследствии архиепископа Буржского († 876, 1 апр.), человека, обладавшего, по–видимому, высокими умственными и нравственными качествами [181] . В заключении сочинения, посвящая свой труд прежде всего имени самого Бога, Эригена затем подносит и вручает его для Испытания и исправления «возлюбленнейшему о Христе брату» Вульфаду и именно как своему сотруднику в занятиях мудростью (іn studiis sapientiae coperatori). «Ибо, — говорит автор, — (труд этот) М начат был вследствие твоих убеждений, и до конца доведен, каким бы то ни было образом, благодаря твоему живому участию». Предоставляя право Вульфаду напомнить о том, что могло остаться, вопреки обещанию, неразъясненным, при множестве и важности затронутых в сочинении предметов, он обещает потом представить со своей стороны нужные разъяснения. Относительно же того, что уже вредложено в сочинении, просит Вульфада, при его высоком уме (acutissima intelligentia), быть своим защитником, если не пред теми, которые не способны беспристрастно относиться к делу, то по крайней мере пред друзьями и искателями истины [182] . Неизвестны какие-либо дальнейшие подробности о дружеских отношениях философа к Вульфаду, в чем именно выражалось содействие последнего ученым и литературным занятиям его и какое значение вообще имела для него эта дружба, равно как неизвестно и то, пришлось ли ему сделать дополнительные разъяснения к главному своему произведению [183] .
181
Вульфад, сначала каноник и эконом Реймсский,'будучи лишен в 853 году сана пресвитера вместе с другими клириками, получившими посвящение от Эбона Реймсского, жил при дворе короля в качестве воспитателя сына его Карломана; в 856 г. получил аббатство Rebais, потом S. M6dard, наконец в 866 назначен на Буржскую (bituricensis, de Bourges) кафедру. Король писал о нем Николаю I, что если бы папа так же хорошо знал его, как знают его при дворе, он даже против собственной его воли сделан бы был епископом; только ради общей церковной пользы соглашается король на удаление его от двора. Migne, с. 867–869. Сохранилась Epistola pastoralis Вульфада. Migne, 1.121.
182
De dvis. nat. V, 40, с 1022. В издании Gale имя Вульфада опущено в тексте, хотя и упомянуто в приложении к изданию.
183
Из выражений, в каких посвящает Эригена свое сочинение Вульфаду, один из жизнеописателей его выводит, что отвлеченный мыслитель доступен был и для теплых и продолжительных чувствований, дружбы. Hermens, 38. Указание на особые отношения переводчика творений Дионисия и Максима и автора книг «О разделении природы» к Вульфаду можно находить в каталоге книг одной франко–галльской библиотеки IX века, принадлежавшей, может быть, Вульфаду. Здесь означена под № 1 biblia Vulfadi; далее: 6. S. Dyonisii ariopagitae. 7. litterae ejusdem. 17. 18. libri Perifiseon II. 27. Omeliae Ioannis [?] diversae. 31. Scoliarum Maximi. G. Becker. Catalog! bibliothecarum antiqui Bonnae. 1885. p. 42.
Так как Эригена называет в своем сочинении Вульфада только «братом», между тем последний в 866 был уже епископом, то 866 год и может быть признан за terminus ad quem написания сочинения. За приблизительный terminus a quo можно с вероятностью считать время окончания перевода творений Дионисия (и Максима) ввиду того, что цитаты из них в этом сочинении обыкновенно буквально сходны с соответствующими местами его собственного перевода.
Время и обстоятельства происхождения прочих произведений Эригены неизвестны. Что комментарий на небесную иерархию Дионисия написан уже после сочинения о разделении природы, это видно из встречающихся в нем ссылок на последнее [184] . То же, по–видимому, нужно сказать и о комментарии на Евангелие от Иоанна, равно о гомилии на пролог этого Евангелия, судя по содержанию этих произведений. Совершенно неизвестно, когда и по какому поводу предприняты были перевод сочинения Присциана философа и комментарий на Марциана Капеллу.
184
Expos, super Jerarch. cael. c. 167–168, c. 230.
Вопрос о том, где и когда кончил свою жизнь Эригена, доселе является камнем преткновения для историков. В современных ему памятниках нет ясных указаний, где вообще проводил философ последнее время своей жизни и до каких годов IX столетия, хотя приблизительно, продолжалась его жизнь [185] . Правда, позднейшие писатели не оставляют нас в неведении относительно последующей судьбы его и обстоятельств его кончины. Вильгельм Мальмсберийский, рассказав о жизни его во Франции, о переводе им Дионисия и о написании сочинения о разделении природы, о возникшем касательно него подозрении в неправославии, по поводу будто бы сочинения о разделении природы (haereticus putatus est), сообщает далее, что Эригена, вероятно вследствие этого бесславия (infamia), потом (succedentibus annis) оставил Францию и перешел в Англию, привлеченный щедростью короля Альфреда (871–901), и был учителем у последнего. Там он поместился в Мальмсберийском аббатстве и через несколько лет кончил жизнь от руки своих учеников, которые воспользовались для убиения его орудиями письма (a pueris, quos docebat, graphiis perforatus, animam exuit tormento gravi et acerdo). Когда над местом его погребения стал являться в течение многих ночей свет, его останки были перенесены в главный храм аббатства и он был признан мучеником (martyr aestimatus est), относительно чего не хочет сомневаться и сам Вильгельм, дабы не нанести оскорбления святой душе его. И хотя один из последующих аббатов, Варин, велел вынести отсюда вместе с останками прежних аббатов и останки высокопочитаемого монахами Иоанна Скота, но память о нем хранит оставшаяся в церкви гробница и в особенности эпитафия в стихах: «здесь покоится святой мудрец (sophista) Иоанн; при жизни еще было ему даровано быть дивным учителем (ditatus erat vivens jam dogmate miro), и наконец он удостоился путем мученичества взойти в небо (в царство Христа), где вечно царствуют все святые» [186] . Но весь этот рассказ позднейшего писателя, повторяемый другими, вызывает сильнейшее недоумение в некоторых ученых, которые и отвергают его достоверность, именно при сопоставлении его с тем, что сообщает о приглашении Альфредом ученых из Галлии современник Альфреда Ассер. Говоря о призвании (884–886) вместе с Гримбальдом Иоанна, «пресвитера и монаха, мужа превосходнейших способностей, весьма сведущего во всех отраслях литературы, опытного и в других многих искусствах», он не называет его Скотом. Далее же у него встречается рассказ об Иоанне, пресвитере и монахе, который сделан был аббатом и умер насильственной смертью (887); но этот Иоанн был Старосаксонец (Ealdsaxonus), был не Мальмсберийским, но Эделингским аббатом, и рассказ о смерти его существенно отличается от рассказа Вильгельма, так что этот последний Иоанн не мог быть Иоанном Эригеной [187] . Однако нет, по–видимому, особых препятствий признавать упоминаемого в первый раз у Ассера Иоанна тождественным с Эригеной, отличая его от Иоанна Старосаксонца, и предполагать в основе рассказа Вильгельма действительный факт переселения Эригены в Англию [188] .
185
Как главное место пребывания ирландских ученых, между прочим Эригены и некоего Мартина, называется Лаон, но всегда ли он жил там, неизвестно. Monumenta Germaniae historica. Poetae latini medii aevi. T. III, p. 2. 1892. p. 422, annot. 2. Предполагая, что одно из стихотворений Эригены (Vers. S. IV, I, с. 1235) представляет описание храма, который Карл решил построить в честь Божией Матери в Компьене 5 мая 877 года, Губер выводит отсюда, что Эригена был жив в это время и находился, таким образом, при короле до самых последних дней его жизни († 6 окт. 877). Huber, 119–121. Но Дюммлер не находит возможным согласиться с этим и видит в стихотворении указание скорее на реймсскую церковь, построенную
собственно Гинкмаром (862). DOmmler, III · 41, Апш. Из письма Анастасия Библиотекаря, которое прислано было Карлу Лысому в 875 году вместе с переводом схолий Максима на Дионисия, написанных на поле перевода Эригены, и в котором Анастасий выражает удивление, каким образом мог совершить такое дело, перевод Дионисия, человек чужеземец (barbarus), Иоанн Скотигена, живя где-то на краю света, не видно, находился ли в то время Эригена в живых и жил ли именно при Карле. Floss, с. 1025–1030. То же должно сказать о другом письме его 876 года, в котором он защищает тождество Дионисия Ареопагита, как автора известных с его именем Произведений, с Дионисием Парижским, если только здесь имеется в виду Эригена. Migne, s. l. 1.129, с.737–739 (quisquam doctorum, — cui [Deus] multa Otvelat; cf. Floss, 1032 А). Едва ли можно придавать много значения и упоминанию в сохранившемся греко–латинском двустишии Эригены «Иоанна, славы римского народа», вместе с Лиуддоном (Liuddo), разумея под Иоанном папу Иоанна VIII (872–882). Vers. S. V, I, 17.[Из Дополнения: В близких отношениях к Скотам находился, по–видимому, преемник Пардула по Лаонской кафедре, Гинкмар (856–871, † ок. 882), племянник Гинкмара Реймсского, обладавший сам в большей или меньшей степени ученостью и подвергавшийся, например, упрекам со стороны своего дяди (870) употребление «Scottica, Graeca, bаrbаra» (verba) (ed. Sirm. II, 547). По предположению Траубе, он именно и упоминается в греческих «стихах» Эригены Floss, V, I, 16; Traube, , x), сохранившихся в Лаонской рукописи, которая, может быть, посвящена или адресована была ему же. К Лаонским Скотам должен быть отнесен, кроме Мартина († 875), еще Фергус, друг Седулия Скота Fergus, может быть–Fregus, который упоминается вместе с Пардулом епископом в соd. Abrinc 235=2940, cm. c. 692). Traube. Abhandlugen, 362–363. Poetae. III, 5194. He есть ли и церковь, украшение которой описывается Эригеной в стихотворении, изданном в целом виде у Траубе (IX; Floss, IV, I), именно Лаонский храм в честь Божией Матери (cf. Traube. Poetae. III, 5266)?]
186
Willelmus malmesb. De gestis regum Anglorum, 1. II; De Pontificibus, 1. V; Epist. ad Petrum. Huber, 112–113. Floss, c.91–93.
187
Asserus. De rebus gestis Alfredi. Huber, 108–111.
188
В пользу достоверности рассказа высказываются: Staudenmaier, Schlilter, Christlieb (42–58), Ebrard, Jeep, Hermens; по другим, напротив, — известия Вильгельма мало заслуживают доверия: Mabillon, Natalis Alexander, Bonner Anonym, Floss, Huber (108–121), Наигёаи, Erdmann, Ebert. Наиболее обстоятельный, насколько известно, разбор сказаний о конце жизни Эригены дает Poole. Illustrations of the History of Mediaeval Thought ect. 1884. Lond. Append. II, p. 313–329. Первоисточниками сведений для других писателей здесь признаются Ассер (Annales hidenses не подлинны, 314) и Вильгельм, в общем заслуживающий доверия (329). Первого повторяет Флоренций Worcester'cкий (до 1118), второму следуют Гелинанд († 123) и Винценций († 1264). Известное с именем Ингульфа († 1109) Descriptio compilata в действительности позднейшего происхождения и произвольно выдает обоих Иоаннов Ассера за одного, отождествляя его с Иоанном Скотом Вильгельма (316). Справедливо или нет все, сообщаемое Вильгельмом, в подробностях, и именно факт признания Эригены мучеником, но внесение под 10 ноября (4 Jdus Novembris) в английский и даже римский мартирологий (1586 года) Иоанна Скота Эригены (что должно было смущать и смущало католиков, если под ним разумелся осужденный церковью еретик), имело в своем основании, нужно думать, смешение с ним Иоанна Скота, епископа Мекленбургского, убитого в 1066 году (327; cf. Fabricius. Bibl. lat. Florent. t. Ill, 1858, p. 422). — Позднейшие хронисты и другие писатели обыкновенно полагают переселение Эригены в Англию в 883 году, иногда 882 (Christlieb, 47) и 884 (Gale, Floss, с. 100), основываясь, вероятно, на словах Ассера, хотя они могли иметь и другие какие-либо источники для сообщаемых им сведений, если не все у них основано на разного рода недоразумениях (ср. Baleus — о переводе Дионисия в 858 году, о расположении к Эригене Людовика, преемника Курда, о принятии Эригеною монашества в Бретани, † 884; Leslaeus — об отправлении Эригены Карлом III (881–887) к Альфреду в качестве посла после победы последнего над датчанами. Floss, XXVI-XXVII). Так как две хроники (petriburgense и thuanum) говорят об Эригене (о смерти его только первая, вторая о прибытии из Франции) под 891 годом, то в этом году предполагают иногда смерть Эригены (Christlieb, 55, 53, следуя J. В. Weiss'y, Geschichte Alfreds des Grossen. Schaffhausen. 1852. cf. Floss, XXIV). Неизвестно, на каком основании указывается его смерть около 880 года в Англии в Weingarten-Deutsch, Zeittafeln und Oberblicke zur Kirchengeschichte. Leipzig. 18914. S. 75 (прибытие в Париж!?] 843, de divis. nat. 854 [?], перевод Дионисия 860). Подтверждения и разъяснения известий Вильгельма Мальмсберийского (в пользу достоверности которых можно между прочим указать не факт нахождения Леландом в Мальмсберийском аббатстве статуи Эригены с надписью: «Иоанн Скот, который перевел Дионисия с греческого языка на латинский» (Christlieb, 28; Gale, Floss, с. 100), скорее всего нужно ожидать от английских ученых. Новейший английский издатель Вильгельма Stubbs оставляет вопрос открытым и допускает возможность ошибки со стороны Вильгельма, или перенесения им на Иоанна Мальмсберийского того, что рассказывается у Ассера о другом Иоанне, Однако более склоняется к признанию достоверности рассказа его и замечает, что следы существования Иоанна, аббата Мальмсберийского, можно встретить и в архивных данных. Rerum britannic, medii aevi scriptores. 90. Vol. 1—II. Willem. malmesb. by Stubbs. 1887–1889. Vol. II, Preface, p. XLVIII (ссылка на Cartularium saxon. II, pp. 232–273–275; cf. Vol. I, p. 131, annot. (ссылка на Cod. Diplom. №331,337,1084,1085).
[Из Дополнения: По вопросу о последних днях жизни Эригены Траубе первоначально (1891) склонялся к мысли о возможности переселения его в Англию. Признавая приписываемую Эригене эпитафию Гинкмару Реймсскому (X, 553) написанною именно в год смерти последнего († 882), он выводил отсюда, что до этого по крайней мере, времени Эригена был во Франции, а в 883 году мог уже уйти в Англию. Traube. Abhandlungen, 363. Но при издании стихотворений (в 1896 г.) он уже с резкостью отвергает это мнение, которого держался прежде, по его словам, потому, что не усматривал еще, что эпитафия Гинкмару написана была при его жизни, и решительно утверждает, что повествования о призвании Эригены в Англию и обстоятельствах смерти его там суть «чистые басни и представляют или просто позднейшее измышление, или не относятся к Иоанну Скоту, но к (Иоанну) Саксонцу» (…meras esse fabulas, vel aut a posteris aperte conficta, aut non referenda ad Iohannem Scotum, sed Saxona). Каких-либо серьезных оснований для столь решительного заявления он однако не приводит, замечая только, что Ассер говорит собственно об Иоанне Саксонце, а Вильгельм, которому следуют все другие, смешивает трех Иоаннов, которых современники признавали за «мудрейших» мужей. Заимствуя данные для своего рассказа из разных источников (1. Ассер, 2. Альфред в предисловии к переводу Cura pastoralis, 3. Анастасий, 4. Иво, 5. некоторые анекдоты, обращавшиеся между учеными людьми того времени, 6. эпитафия) и комбинируя их, Вильгельм прибавляет, по мнению Траубе, по–видимому, нечто и от себя: об обстоятельствах смерти философа он нигде не читал, но, будто бы, воспроизвел (!?) лишь историю, рассказанную Сенекой («commentus esse videtur ad rem a Seneca [de dementia 15 ed. Gertz pag. 172, 23, cf. Isidor. origg. VI 9 in Reifferscheidii Suetonio p. 131, 1] memoriae traditam»; сообщение Сенеки cf. I. e.: Trichonem equitem Romanum memoria nostra, quia filium suum flagellis occiderat, populus graphiis in foro confodit). Poetae. Ill, 522. Против достоверности рассказа Вильгельма высказывается и Баумгартнер, склоняющийся к признанию тождества двух Иоаннов Ассера, вообще же следующий Губеру. Baumgartner. Art. «Scotus, Joh. Erigena», в KL2X. 1897. 2137–2138. Пуль в статье об Эригене в «Словаре национальной биографии», ссылаясь на свое прежнее исследование, продолжает, напротив, держаться мнения, что Вильгельм основывался в своем повествовании на подлинном (genuine) предании своего монастыря, хотя, может быть, не всем деталям его рассказа нужно придавать историческое значение. Ассер же, по нему, даже намеренно, по–видимому, хочет отличить в своей истории Иоанна Старосаксонца (Monumm. historica britannica. Vol. I. 493C) от другого Иоанна, пришедшего из Галлии с Гримбальдом (487В). Poole. Dictionary of national biography. LI. 1897. 118. Registrum malmesburiense. I-II (Rerum britannicarum medii aevi scriptores. 72–73) не представляет, по–видимому, каких-либо данных для уяснения спорного вопроса.].
Оставил ли Эригена в среде своих современников, кроме славы великого ученого, соединенной в представлении, вероятно, большинства с мнением о нем как о неправомыслящем, прямых последователей своих воззрений, которые содействовали бы более или менее распространению его идей и научных стремлений и явились бы посредниками при передаче их последующим поколениям? Пользуясь покровительством короля, встречая сочувствие со стороны столь достойных уважения лиц, как Вульфад, философ, нужно думать, имел пребывавших верными ему учеников и после того, как представители франкской учености, считавшие себя защитниками ортодоксии, замечая, что «этот человек во многих вызывает удивление, как бы ученый и знающий» и своим учением «одних приводит в смущение, других делает последователями своих заблуждений, как будто он говорит нечто важное (magnum)» [189] , дали крайне неблагоприятный отзыв о нем и о его воззрениях, изложенных в сочинении о предопределении. Но как велико было число их, в каких отношениях стояли они к философу, насколько способны были усвоить и усвоили на самом деле его воззрения, насколько содействовали распространению и передаче последующему времени его идей и стремлений, об этом имеется весьма мало сведений.
189
Floss, с. 353.
Неизвестно, в каких отношениях к Эригене находился Маннон, который называется начальником придворной школы Карла в позднейшее время ее существования († 880) [190] и которому несправедливо приписывали иногда перевод некоторых сочинений Платона и Аристотеля на латинский язык [191] . В «Истории Оксеррских епископов» Сказывается, как ученик Эригены, Вибальд Камбрейский, занимавший с 879 года Оксеррскую кафедру († 887). «Сделавшись в раннем возрасте последователем Иоанна Скота, распространявшего в то время лучи мудрости в Галлии (per Gallias), и долгое время пользуясь ею наставлениями, он научился, по свидетельству этого памятника, познавать как божественное (относящееся к религии), так и человеческое, и взвешивать правильно как доброе, так и худое», и в сане дпичсппя заявил себя добрыми качествами [192] . Учеником Эригены надевается еще Илия, епископ Ангулемский (engolismensis, d’AngoujAmp, — f 860). Теодульф Орлеанский (? f 821), говорится в одном памятнике, «чрез посредство Иоанна Скоттигены, образовал в философских науках Илию, принадлежавшего к тому же племени [и сделав из него] мужа во всех отношениях ученейшего (virum undecumque doctissimum philosoficis artibus expolivit»). Илия же был в свою очередь учителем Гейрика [193] .
190
Dummler, III2, 652, Anm. cf. 583.
191
Haureau, 1,91,95.
192
Monumenta Germ. hist. Scriptores, XIII, 399. Ex Gestis Episcoporum Antissiodo remium, ex parte II, 40: Wibaldus episcopus, natione Francigena, Cameracensis indigana<_>parentibus nobilisimis genitus<…>. Hie vir a primo etatis tyrocinio spilitmbbus inbuitur disciplinis, liberalium arcium studiis adprime instructus, Iohannis Scotti, qui ea tempestate per Gallas sapientiae diffundebat radios, factus pedissequus, cujus discipulatui longo inherens tempore, divina simul et humana prospicere, prospera eque et sinistra equali lance didicit ponderare. У Gale он назван Гумбальдом (Humhaldus), Floss с. 89. Cf. Dflmmler, III2, 562, Anm.; Monumm. Poetae, III, 422, anaot. — Wi^baldus, Wicbaldus.
[Из Дополнения: Небезынтересная, хотя местами не соответствующая действительности, заметка Гаутберта († 970–975?) о преемстве представителей западных школ от VII в. до половины X (cf. Bethmann. Archiv der Gesellschaft f"ur altere deutsche Geschichtskunde. B. X. 1851. 333; L·. M"uller. Rheinisches Musaeum. 1867. 634–637) в последнее время напечатана Делилем. L Delisle. Notices et extraits des mss. de la Bibliothique nationale. (Notice sur les mss. originaux d'Ademar de Chabannes). T. XXXV, p. 1. Paris. 1896. 311–312. Cf. «Recapitulatio nominum: Tbeodorus monacus et abbas Adrianus Aldelmo instituerunt grammaticam artem. Aldelmus, Bedam. Beda, Rhabbanum. Rhabbanus, Alcuinum. Alcuinus, Smaragdum. Smangdus, Theodulfum. Theodulfus, Iohannem et Heliam reliquit, sed non imbuit. Elias, Heiricum. Heiricus, Hucbaldum et Remigium. Remigius, Gerlannum episcoршп. Gerlannus, Guidonem, episcopum Autisiodorensium». Выше названы еще как преемники Ремигия (eminentiores): Gauzbertus, Daoch Brittigena, Ambrosius, Hinaelis praeceptor auditoris, Egroalis, Gonno.].
193
Gaubertus (s. X). Grammat. (Pertz. Archiv fttr altere deutsche Geschicht-dcunde, X, 333) — Ademarus. Hist. III, 5 (Monumm. Scriptores, IV, 119). Cf. Mo-numm. Poetae. III, 422, ann.
Последний (841–877), о котором известно более, чем о предыдущих непосредственных учениках Эригены (если только относительно Илии не скрывается здесь какое-либо недоразумение), благодаря частию оставшимся после него сочинениям, изучая греческий язык и теософию ареопагитских творений в лаонской области, мог иметь и личное знакомство с Эригеной. Во всяком случае есть места в его стихах, в житии Германа Оксеррского, написанном в 864–873 годах, которые воспроизводят мысли сочинения о разделении природы; схолии же на греческие слова в этих стихах представляют почти буквальные выписки из этого сочинения. Приписываемые ему глоссы на некоторые сочинения по логике, по Наигёаи, также обнаруживают буквальное сходство с упомянутым сочинением и комментарием Эригены на Капеллу. Был ли согласен Гейрик во всем с воззрениями Эригены, влияние на него последнего в той или иной форме несомненно [194] .
194
Heirici carmina. Monumm. Poetae. Ill, 421. Migne, s. l. 1.124, c. 1131. Ebert, II. 285–290. Haureau, I, 179–195.
Учениками Гейрика были Гукбальд Сент–Амандский и Ремигий Оксеррский, благодаря деятельности которых, главным образом, научное образование сохранялось некоторое время и после царствования Карла Лысого. Интерес к спекуляции обнаруживает собственно только Ремигий († 908), бывший учителем в Оксерре, затем в Реймсе и в Париже (после 900), и занимавшийся как диалектикой, так и богословием. В глоссах на книгу о диалектике в руководстве Капеллы он, по Наигёаи, «рабски воспроизводит все определения Эригены», являясь крайним реалистом. В богословских произведениях его, в комментариях на Св. Писание, составленных на основании древнейших западных учителей церкви и отличающихся мистическим оттенком, о которых с высокой похвалой отзываются как прежние писатели, даже Абеляр, так и новейшие ученые, не заметно, однако, по–видимому, особых следов влияния идей Эригены [195] .
195
Migne, s. l. 1.131, c.51; [по Эберту, cf. Ceillen] 1.117, c.295, c.361; 1.101, c. 1246 Ebert, III, 233–236. Наигёаи, I, 199–206. Ceiller, XIX1, 482–495.