Влюблён до смерти

Руки заскользили по её плечам, стянув шаль: видимо, молчание приняли за согласие. 

— Отпусти!

Альма вскочила на ноги и обогнула стол, выставив между собой и негодяем преграду. 

— Откажешься — пожалеешь, — прошипел директор. — Подохнешь от голода под чужим забором. Соглашайся. У меня есть для тебя подарок, — и он достал из кармана бусы из цветного стекла. Такие на рынке охотно меняли на медовые лепёшки и домашние булочки. — Хочешь? Будут твоими.

Альма расхохоталась. Как же низко её оценили! Да, она в отчаянии, но не в таком же! 

— Засунь свой подарок сам знаешь куда! — и, возмущенная, она с чувством плюнула себе под ноги. 

Так и не удалось алии Стрил привить ей в приюте хорошие манеры. А толку с них, с этих манер?

— Ах ты, дрянь! — похоже, директор был из тех власть имущих, которым никогда не отказывали. Потянувшись через стол, он схватил Альму за запястье и стиснул крепко, до боли.

— Дура! Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому!

— Дурак! — в тон ему крикнула Альма. — Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому! — схватила свободной рукой гадальный шар и со всей силы стукнула циркача по лбу.

Директор взревел, разжал хватку, и, освободившись, Альма бросилась к выходу. Распахнула полы палатки, похлюпала по грязи. Пальцы дрожали. Лицо горело. Альма бежала и не могла заставить себя остановиться, и даже когда в груди болезненно защемило, всё неслась и неслась вперёд, не глядя под ноги, не разбирая дороги, в ужасе и в восторге от того, что сделала.

«Так тебе и надо, жирдяй! — подумала, а следом: — Куда же мне теперь податься?»

Её окружали огни незнакомого города, название которого она не знала — не потрудилась спросить.

Когда лёгкие загорелись и дыхания перестало хватать совсем, она задумалась о том, чтобы прекратить своё безумное бегство, но тут раздался оглушительный скрип металла. Застигнутая врасплох громким звуком, Альма обернулась — и увидела перекошенное от ужаса мужское лицо за оконным стеклом. На полной скорости на неё неслась самоходная металлическая телега.

Альма успела только вскрикнуть. 

А потом на неё будто налетел вихрь, подкинул в воздух, потянул вниз, и она обнаружила себя, прижатой к земле жёстким телом. 

— Успел, — выдохнул в губы незнакомый мужчина, поднял голову — и в вечернем сумраке дьявольским пламенем сверкнули глаза.

Уруб.

Глава 27

Эстер вошла в комнату, и Молох инстинктивно закрыл любимую собой, спрятав от демона. Глаза Кайрама вспыхнули, ноздри затрепетали.

— С дороги, — прохрипел бес, шагнув вперёд. — Не стой на моём пути, жнец.

— Это ты убирайся отсюда, демон.

— Что происходит? — Эстер попыталась выглянуть из-за плеча Молоха, но тот оттеснил её к двери.

Кайрам наступал — тёмный силуэт, очерченный призрачным светом из окна.

— Знаешь, что бывает с теми, кто встаёт между демоном и его избранницей?

Молох прищурился.

— Избранницей? — дёрнулась за спиной Эстер, и девичьи пальцы вцепились в его пиджак. — Кто это? О чём он говорит?

Ах да, они же ничего ей не рассказали.

Комнату озарила вспышка молнии. Хлынул дождь. Защитная плёнка на окне приглушила звуки, и вместо грохота грозы кабинет наполнил монотонный гул. Отчётливо запахло солью и морем.

Скрипнуло кожаное кресло: Танатос поднялся из-за стола, но беспомощно замер, не осмеливаясь вмешаться.

— Давайте успокоимся и всё обсудим, — выдавил он.

Соперники буравили друг друга яростными взглядами. 

Снаружи громыхнуло, да так сильно, что прозрачное магическое поле, заменявшее в оконном проёме стекло, подёрнулось рябью. 

— Нечего обсуждать, — сдвинул широкие брови демон, — я пришёл за тем, что мне принадлежит.

— Принадлежало, — поправил Молох. — Ты не можешь силой забрать её в Пустошь: Смерть расторгла брачный контракт.

— Брачный контракт, — потрясённо повторила Эстер за его плечом.

Кайрам зарычал, и одновременно с этим где-то за сплошной стеной дождя снова ослепительно сверкнула молния. Верхняя губа демона по-звериному приподнялась, обнажив в оскале клыки. Над головой угрожающе распахнулись чёрные крылья. Поглотили оставшийся свет. 

— Мне. Плевать.

Рука с длинными изогнутыми когтями потянулась то ли к Эстер, то ли к горлу соперника, и в грудь беса ударил зелёный горящий шар — чистый сгусток энергии. Раздался хлопок и треск. Молох перестарался: ядовитое изумрудное сияние затопило всё. Глаза резануло болью. Лицо обдало нестерпимым жаром. Демона отшвырнуло в другой конец комнаты, а Молоха и Эстер силой отдачи — к двери. Ту сорвало с петель и бросило на пол коридора. Жнецы рухнули сверху.

Молох приподнялся на локте. В ушах шумело, перед глазами двоилось, на расстоянии вытянутой руки откатившаяся от него Эстер застонала и схватилась за голову.

— Беги, — прохрипел Молох. — Беги к ближайшему окну и телепортируйся. Я его задержу.

— Кто он такой?

— Быстро!

Цепляясь за стену, Эстер удалось встать, и она медленно, очень медленно зашаталась в сторону ближайшей двери.

— Скорее, Эстер!

Она только слабо махнула рукой, всё ещё оглушённая и дезориентированная магическим взрывом.

«Надо вытолкнуть демона наружу, в окно, — подумал Молох. — Тогда защитное поле не пропустит его обратно в Крепость. Если, конечно, Танатос не изменил код доступа. Но он же не сумасшедший, чтобы это сделать».

Эстер ввалилась в соседнее помещение. 

На шум сбежались обеспокоенные боги смерти. Из-за поворота хлынули в коридор и нерешительно остановились, глядя на Молоха.

Да уж, вид у него был неважный: подпаленные волосы, обгоревшая одежда, расколотая линза очков.

«Вместе мы справимся с Кайрамом. Я и один с ним справлюсь», — с этой мыслью он обогнул снесённую дверь и снова вошёл в кабинет Танатоса.

Под ногами захрустела неопознаваемая чёрная масса. Стены комнаты обуглились от его магии. Круг оконного проёма напоминал солнце, схематично нарисованное грифелем: пятна копоти расходились от него подобно лучам. Книжные шкафы сложились карточными домиками. Рядом с обломками стола без сознания лежал Танатос с волдырями ожогов на лице. Демона нигде видно не было.

«Всё под контролем, — попытался успокоить себя Молох. — Эстер уже должна была добраться до окна, откуда можно телепортироваться».