Влюблён до смерти
Шрифт:
И тут его озарило.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
В соседнем кабинете, куда ввалилась Эстер, окна не было. Его, Бездна подери, там не было! Как и во многих других помещениях Крепости.
Где же демон?
Молох попятился к выходу, напряжённо оглядываясь.
Только бы Эстер успела скрыться! Только бы успела!
Взгляд лихорадочно скользил по чёрным от копоти стенам, обуглившимся обломкам мебели.
Молох обернулся на скрип — и налетевший вихрь сбил его с ног. Как он мог забыть, что демоны умеют прятаться под покровом невидимости!
— Держите его! — закричал Молох жнецам в коридоре. —
Но было поздно.
Демон уже прижимал Эстер к стене и, пока супруга, вырываясь, молотила его по плечам, жадно обнюхивал её шею и волосы.
— Отпусти её! — Молох стиснул зубы. Ладони снова покалывало от искрящей магии. В груди кипел гнев, а вместе с ним рвалась наружу сила, разрушительнее которой никто не знал. Если он не сдержится, если не сможет её дозировать, восстанавливать придётся не комнату и даже не этаж — половину Крепости.
Эстер исступленно дёргалась. И смотрела на Молоха. С отчаянием и мольбой.
Он не мог отдать её этому скоту. Никому не мог.
Магия обожгла ладони, готовясь хлынуть наружу, бесконтрольная, способная спалить всё живое, но...
— Не она! — взревел бес, оторвавшись от своей добычи. — Не моя! Пахнет не так, неправильно, — и он в ярости швырнул девушку в объятия Молоха.
Дыхание выбило — с такой силой они столкнулись друг с другом. Молох обхватил Эстер за талию, не дав упасть.
— Эта не моя жена!
Кулак врезался в стену, и гранит пошёл трещинами.
Глава 28. Ретроспектива
Алая не знала своего отца и никогда о нём не спрашивала: та, которая её родила, говорила, что у ведьм это не принято. Девочек в Болотах воспитывали матери. Мальчиков и мужчин Алая впервые увидела в тринадцать лет — случайно набрела на спрятанное в лесу поселение.
— Это неинтересно, — сказала та, которая её родила, возвращая дочь на залитую лунным светом поляну. Упирающаяся девочка считала иначе: странные широкоплечие существа, похожие и непохожие на тех, кто её окружал, казались юной ведьме интереснее бестолковых занятий магией. Тем более давно выяснилось, насколько она бездарная ученица.
А ученицей Алая и правда была бездарной. Пока другие ведьмы, её ровесницы, плели кружева заклинаний, она едва могла очистить одежду от пятен земли бытовыми чарами.
— Всё получится, — уверяли сёстры, но из года в год ситуация не менялась. Алая приступала к уроку, полная радужных надежд, а покидала поляну, свесив голову и стараясь не смотреть в глаза матери. Хоть раз бы увидеть в них гордость, а не горечь разочарования!
Были в Болотах и слабые ведьмы, получившие лишь крупицу дара. Жили уединённо, словно прячась от посторонних взглядов. Медленно старели в тени чахлых кипарисов рядом с болотами, поросшими мхом, и с каждым веком под кожей их лиц всё больше проступали узоры голубых вен. По ним так легко было опознать бесталанную ведьму.
Никто над ошибками Алой, конечно, не издевался. Вздумай её дразнить — и обидчикам не поздоровилось бы. Даже не пришлось бы размахивать кулаками. Вежливость и уважение были у болотных чародеек в крови. Обидеть сестру — навсегда испортить себе репутацию. Кому хотелось становиться изгоем из-за неосторожной насмешки?
И пусть никто никогда не посмел бы назвать Алую неудачницей, она сама о себе всё прекрасно знала. Её удел — завидовать чужим
успехам, день за днём умирая от самоуничижения.С раннего детства Алая видела, что отличается от сестёр. Те могли часами неподвижно сидеть на земле, повторяя и совершенствуя выученные заклятья. Их устраивали и болотная сырость, и тяжёлый запах багульника, от которого у Алой начинала болеть голова.
Спать на ветвях деревьев, ощущать босыми ногами влажный мох и твёрдые камни, выпутывать из волос травинки и листья — всё это Алая ненавидела.
Ей не хватало магии, чтобы защитить себя от дождя и холода, чтобы окутать одежду и тело отталкивающей грязь плёнкой, сделать деревья стенами, небо — крышей, а траву — пушистым ковром. В отличие от других, Алая не чувствовала себя на своём месте и не умела находить радость в серых, сумеречных лесах. Она хотела настоящий дом. С настоящей мебелью.
И однажды, когда мир сотрясался от раскатов грома и она сидела под дубом по щиколотку в воде, воображая себя на берегу тёплого моря, благословенная Тьма сжалилась. Лица коснулся ласковый жар. Алая открыла глаза, и её ослепил солнечный свет. Под пальцами и босыми ногами зашуршал сухой рассыпчатый песок.
Ведьмы не умели подчинять себе пространство и время. В Верхнем мире даром телепортации обладали только жнецы. И, похоже… их дочери.
Никто из мужчин в лесном поселении за болотами не был её отцом.
С тех пор как Алая поняла, что не бездарна, а просто обладает иной, чужеродной магией — магией богов смерти — все её мечты были о новом доме. Крепость жнецов представлялась удивительным местом — местом, где Алая могла обрести себя, показать чего стоит, развить таланты и добиться уважения.
— Они не примут в свои ряды женщину, — убеждали сёстры, но Алая не слушала.
В Болотах её ждало одинокое бесславное будущее.
Она устала чувствовать себя худшей из худших, главным разочарованием матери. Тем более образ жизни чародеек ей глубоко претил.
И она решилась.
Одна из сестёр помогла Алой призвать дракона, чтобы тот отнёс её к исполинской скале — длинному утёсу на берегу моря, в котором была вырезана знаменитая Крепость богов смерти. Попасть туда можно было только через круглые окна, но вместо стекла руки наткнулись на странную невидимую субстанцию. Та проминалась внутрь, натягиваясь как резиновая мембрана, а потом начинала бить электрическими разрядами.
Удивительно, но взломать защиту не составило труда. Заклинания редко давались Алой легко, но в этот раз слова не понадобились: задачка решилась сама собой. Чудесным образом ведьме удалось увидеть цифровой код охранного поля и... изменить его силой мысли.
И вот Алая спрыгнула с подоконника в комнату. В настоящую комнату с настоящей мебелью. Не успела она осмотреться, как из угла раздался тягучий голос.
— Наконец-то. Как я рад тебя видеть. Как рад! И как замечательно, как волшебно, что я не ошибся ни с днём, ни с местом и правильно запомнил, когда и какую именно квартиру, ты, моя талантливейшая, умнейшая девочка, должна взломать.
В узкое пространство между стеной и кроватью было втиснуто кресло, и в нём, закинув ногу на ногу, сидел человек. Мужчина в рваных джинсах и оранжевой рубашке навыпуск. На колено были надеты очки — вернее, пустая зелёная оправа, без линз.