Вне пределов

И вот оно, это обожание, это полное ощущение безопасности и защищенности, которое приходит с любовью Гриффина.

— Я люблю тебя, парень из продуктового магазина.

Он поднимает пальцем мой подбородок и целует меня.

— Я тоже тебя люблю. А теперь иди, пока тебя не выгнали с работы.

Я улыбаюсь. Я опаздываю, но у меня есть несколько секунд, чтобы насладиться моментом невероятной любви к этому человеку. Если смерть отца меня чему-то научила, так это тому, что последнее прощание не обязательно должно быть явным. Мысленно сохраняйте в памяти драгоценные моменты. А общение с теми, кто вам дорог, — это самое ценное вложение времени.

— К тебе или ко мне?

Я собираю свои вещи, аккуратно разложенные на кухонном столе.

— К тебе. Здесь полный бардак. Мы должны прибраться здесь завтра.

— Отлично. Твой дом прекрасен. Пока, Грифф.

Он медленно качает головой, когда я закрываю за собой дверь.

Я приезжаю к Нейту с опозданием на три минуты из-за пробок и из-за того, что проспала. Было бы неплохо принять душ и переодеться во что-то более свежее. Мне нужно хранить у Гриффина что-то большее, чем зубную щетку и дезодорант, но он не просил меня переезжать к нему, так что обычная одежда может показаться слишком навязчивой и самонадеянной.

— Привет?

Я вхожу в дом и снимаю обувь.

— Сюда, — зовет Нейт из своего кабинета.

— Извини, я опоздала на несколько минут. Были пробки…

— Без проблем.

Он сосредоточенно смотрит в монитор, печатая текст одним пальцем. Умение печатать на клавиатуре было бы полезным навыком, но я не удивлена, что он так и не научился этому.

Я только удивлена, что знаю это. Ну вот, опять…

— Где Морган?

— Спит. Она рано встала, поэтому, выпив бутылочку, снова уснула. — Он закрывает крышку ноутбука. — Я ненадолго.

— Встреча?

— Кладбище.

— О, у тебя есть место на кладбище?

На прошлой неделе Рейчел сообщила мне, что Дженну кремировали. Я представляю, что некоторые люди все ещё хотят иметь осязаемое место, чтобы чувствовать связь с умершим.

— Нет. Это… — Он качает головой. — Трудно объяснить.

— О-кей. Не нужно объяснений. Я здесь, никаких важных планов на сегодня, так что не торопись.

Нейт смотрит на меня с таким вниманием, в его взгляде одновременно отражаются страдание и растерянность. Я отвожу глаза, смотрю по сторонам: на стены, окно, книжные полки. Куда угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом.

— Мой лучший друг умер.

Подобное заявление требует зрительного контакта.

— Сочувствую.

Он несколько раз отрицательно качает головой.

— Спасибо, это было много лет назад, но я до сих пор каждый год хожу на её могилу. Я назвал Морган в её честь.

Мои глаза слегка расширяются.

— Твоим лучшим другом была девушка?

— Да.

— Это… ничего себе. И ты назвал свою дочь в её честь…

Он снова кивает.

Подумав, я вспоминаю, он действительно использовал местоимение «она», когда говорил о любимой пицце своего лучшего друга. До меня это дошло только сейчас.

— Это очень… необычно. Дженна тоже знала твою подругу?

Нейт нерешителен, его выдают нервные движения: он прочищает горло и бросает взгляд на часы.

— Нет, — произносит он едва слышно.

Но я понимаю, что это именно то, что он сказал.

— Что ж, мне искренне жаль, что ты потерял близкого человека. Очевидно, вы были близки, если ты назвал Морган в её честь, и до сих пор каждый год посещаешь её могилу.

Нейт задумчиво смотрит себе под ноги, почёсывая голову и ероша свои и без того непослушные кудри.

— Мы познакомились, когда нам было по семь лет.

Он медленно вздыхает и направляется к окну.

Думаю, он пока не собирается уходить.

— Я никогда не говорю о ней. Я никогда не рассказывал о ней Дженне. Она не знала о моём ежегодном посещении могилы Морган.

— Ты должен поделиться этим с доктором Грейсоном.

Нейт, стоящий ко мне спиной, качает головой.

— Мои беседы с ним вращаются вокруг Дженны и моих «чувств» по поводу того, что я одинокий родитель — вдовец. Но…

Он снова вздыхает.

— Но что?

Я упираюсь руками в край его стола и прислоняюсь к нему спиной.

— Мне нужно кому-то рассказать. Мне нужно забыть об этом… Мне нужно отпустить её.

Мне двадцать один год, и мы знакомы с ним меньше месяца. Неужели он всерьёз думает, что я та, кому он может рассказать…

— Когда я впервые увидел Морган, она затеяла драку с мальчиком вдвое крупнее её, потому что он не хотел убирать ногу с прохода, когда она садилась в школьный автобус. У неё было свободное пространство, но Морган…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Натаниэль Хант — 10 лет

— НЕЙТ И МОРГАН сидят на дереве и… целуются. Сначала приходит любовь, потом…

— Заткнитесь, пока я не выбила вам зубы, и вы не побежали плакаться своим мамочка, словно малышня.

Морган начала плеваться в детей внизу, когда они шли к озеру с удочками в одной руке и коробками со снастями в другой, уворачиваясь от «бомб» из слюны.

Я игнорировал их хихиканье и улюлюкания. Морган ничего не игнорировала. Её родители называли её «Маленькая хлопушка», а я называл её Дейзи, потому что это её второе имя, и она терпеть не могла, когда я её так называл.

— Ты когда-нибудь кого-нибудь била? — спросил я, когда мы продолжали играть в «Рыбалку»¹⁵, сидя высоко на старом дубе на заброшенном участке в паре километров от нашего района.

По крайней мере, мы думали, что он заброшен. Никто не знал наверняка. Им владела пожилая пара, но от них не было никаких вестей уже более трех лет. Для нас, детей, имело значение только то, что мы могли прятаться от родителей в самом лучшем из когда-либо построенных домиков на дереве и ловить рыбу с их причала на берегу озера.

— Да. Кое кого била. У тебя есть короли?

— «Иди на рыбалку». Кого ты била?

Она вытянула карту и улыбнулась, когда получила последнюю. Игра окончена.

— Своего двоюродного брата Остина. Он идиот.

— Значит, ты ударила его, потому что он идиот?

Морган высунула голову из окна без стекол. Её щеки надулись и заходили волнами, когда она собрала побольше слюны для подзарядки.

— Не надо.

Я схватил её за футболку и оттащил от окна.

Карты рассыпались по полу, когда она на них упала. Она засмеялась, пытаясь проглотить остатки слюны, не подавившись ими.