Вне пределов

Когда подходит время дневного сна Морган, я укладываю её в кроватку, потому что сегодня мне что-то не по себе. Нейт сказал, что сегодня у него напряженный день, так что я совершенно уверена, что наблюдение по камерам за няней не является главным приоритетом. Кроме того, вчера он разрешил мне осмотреть его дом, сославшись на то, что ему нечего скрывать.

Я начинаю с его кабинета. Скучные книги по анатомии и другие учебники загромождают полки. Он никогда не был любителем романов. Я передвигаю ладью и коня на шахматной доске, просто чтобы поиздеваться над ним. У меня нет сомнений, что сейчас он ведет изнурительный шахматный поединок с самим собой. На углу его стола стоит фотография Дженны. Она смотрит вниз, сложив руки на своем маленьком животике. На неё больно смотреть.

Исследовав всё, что находится на виду, я пробираюсь по коридору к его спальне. В углу комнаты висит камера. Я заметила её, когда пришла сюда в первый раз. Это разумное решение — установить камеры в большинстве комнат, но я не могу не думать о том, что на компьютере Нейта может быть запись, на которой запечатлён момент, когда Дженна и Нейт занимались сексом.

Я не могу думать о том, как они занимаются сексом, не думая о сообщении. И невозможно думать о сообщении, не представляя, как я обхватываю его член губами. Это направляет мой мозг в том же направлении, что и мысли Нейта. Интересно, возбуждает ли его эта идея? Как часто он об этом думает? Где он об этом думает? Может быть, это и есть причина его ухмылок, которые, кажется, появляются из ниоткуда, но всегда, когда он смотрит на меня?

В двадцать один год я чувствую себя слишком юной, чтобы размышлять о судьбе, больших целях или даже о великом предназначении в жизни. После знакомства с Гриффином и его семьёй я нашла место, где хочу быть. Мы купим небольшой дом, заведём пару детей и, возможно, собаку. Мы будем путешествовать на полноприводном автомобиле или внедорожнике с прицепом.

Мы будем брать с собой хлеб, арахисовое масло, желе и чипсы, чтобы устраивать пикники на природе. Мы не будем заселяться в роскошные пятизвездочные отели, но, когда мы с Гриффином будем сидеть под деревом, держась за руки, и смотреть, как наши дети бегают за бабочками, а ветер разносит их смех, мы будем уверены, что нет никого счастливее нас.

Я стремлюсь к образу жизни, подобному тому, который ведут Кэллоуэи, где всё измеряется любовью, а время, проведенное вместе, — это величайший дар.

Это меня больше всего смущает. Если такова моя жизнь, то почему я шныряю по спальне другого мужчины? Если существует судьба, то я знаю, что именно она заставила меня забыть кошелёк в тот день, когда я встретила Гриффина. Однако ничто из этого не объясняет, как я оказалась здесь, в доме Нейта, заботясь о его дочери и вспоминая о прошлом, которое было до моего рождения.

Я хожу по его спальне, но ничего не трогаю. Что я ищу?

Знак?

Объяснение?

Недостающий кусочек головоломки?

Другой конец этой червоточины?

В ванной комнате две раковины. У одной из раковин стоят электрическая зубная щетка, пена для бритья, триммер для бороды и несколько флаконов одеколона. У другой раковины пусто.

Одно полотенце.

Один-единственный флакон шампуня и кусок мыла в душе.

Сиденье унитаза поднято.

Одну сторону шкафа занимают несколько десятков пустых вешалок.

Ни одной пары туфель на высоком каблуке

Половина этой комнаты населена призраком. Здесь одиноко. Душераздирающе.

Я ругаю маму за то, что она цепляется за прошлое, но, возможно, в этом что-то есть.

Что-то кажется менее пустым, чем ничто. Если Гриффин умрет, смогу ли я очистить свою жизнь от каждого напоминания о нём? Как это сделал Нейт? Менее чем через три месяца после потери Дженны он отпустил её, оставив только несколько фотографий.

Сидя на краю кровати, я смотрю на электронный будильник, стоящий рядом с подставкой, на которой стоит наполовину наполненный стакан с водой. После нескольких мгновений постукивания пальцами по коленям, я решаюсь на самый смелый шаг и выдвигаю ящик его прикроватной тумбочки.

Две книги.

— Реинкарнация. Серьёзно, Нейт?

Я смеюсь, достаю верхнюю книгу и открываю ее. По крайней мере, полдюжины стикеров помечают разные разделы книги. Он сделал эти пометки.

Называет Морган «Маргариткой»²⁵.

Родимое пятно.

Снупи и Чарли Браун.

Тест по испанскому языку.

Хоккейный лагерь.

Период времени.

— Что ты делаешь? — шепчу я.

Неужели он считает, что я переродилась? Это же абсурд. Чтение мыслей — тоже абсурд, но люди, которые переродились, помнят свою прошлую жизнь, а не жизни других людей.

— Ничего себе. — Я качаю головой. — О чём я только думаю?

Мой разум без колебаний обращается к моим собственным мыслям о воображаемых правилах перевоплощения, неосознанно признавая их существование. Я никогда не придавала этому значения, но Нейт, несомненно, много размышлял и изучал эту тему.

— Господи…

Он выделил половину книги. Я листаю до конца, и из книги на пол выпадает фотография. Я наклоняюсь, чтобы поднять её. На моём лице появляется улыбка. Это тот Нейт, которого я помню. Он закатывает глаза, глядя на блондинку, стоящую рядом с ним на причале. Она показывает ему язык.

— Морган Дейзи?

Я улыбаюсь ещё шире. Теперь я знаю, как выглядит владелица известного мне имени.

Она так похожа на ту, какой я представляла её из рассказов Нейта. Я вздрагиваю, протягивая руку, чтобы увидеть, как по коже бегут мурашки. Я не помню, чтобы когда-либо слушала рассказы Нейта о Дейзи, и чтобы у меня не бежали мурашки от его слов.

Я стою спиной к камере наблюдения и достаю из кармана телефон, чтобы сделать снимок. Не могу отвести от него глаз. Сложно поверить, что в столь юном возрасте можно встретить свою любовь. И уж тем более трудно представить, что можно потерять свою первую любовь — лучшего друга.

Чем больше я размышляю об этом, тем больше разделяю мнение родителей Дейзи.

Как мог бог отнять у них такую невинность? Они потеряли двоих детей. Если бог существует, он не может винить их за то, что они утратили веру. Легко благодарить и восхвалять за дары судьбы. Легко чувствовать себя любимым, когда жизнь дарит нам радость. Но слепая вера перед лицом такого горя — это испытание, которое не каждый может вынести.

Убедившись, что все стикеры и фотография на своих местах, я закрываю книгу.

«Нити души — доводы в пользу реинкарнации», доктор Хейзел Олбрайт.

— Я не Дейзи, — шепчу я, проводя рукой по глянцевой обложке.

Иногда мне хочется быть на её месте. Она бы знала, что ответить Нейту, когда я теряюсь и делаю глупости, например, пишу ему неуместные сообщения и развязываю его галстуки.

Я смеюсь, убирая книгу обратно в ящик. Профессор Хант не умеет завязывать галстук.