Внезапный удар

Они доносили о каждомъ малйшемъ измненіи въ расположеніи противника, а полковые и батальонные командиры сейчасъ же указывали прикомандированнымъ къ нимъ артиллерійскимъ офицерамъ, какія пулеметныя гнзда и блиндажи, какіе полевые караулы, вооруженные тяжелыми пулеметами мшали бы будущему продвиженію пхоты.

Когда наступала ночь, германо-итальянскіе артиллеристы открывали по этимъ точкамъ огонь. Въ отвть на его французы начинали отвчать.

Свтящіеся снаряды, оставляя блестящую троекторію, прорзали фантастическими узорали темное осеннее небо. Взвивались, одна за другой, разноцвтныя ракеты, сливаясь красными, зелеными, серебристыми и золотистыми брызгами, гд то около звздъ.

Стрляли преимущественно изъ легкихъ орудій. Германо-итальянскій штабъ не желалъ выдавать присутствіе въ этомъ сектор уже подтянутыхъ, установленныхъ и великолпно замаскированныхъ тяжелыхъ батарей.

При стрльб легкія орудія выдвигались каждый разъ на другія мста. Это длалось для того, чтобы французы не обнаружили тхъ позицій, съ которыхъ эти орудія должны будутъ бить въ день атаки.

Пока изъ ночи въ ночь вражеская артиллерія лишь ослпляла пулеметныя гнзда французовъ. Пока она лишь засыпала ходы сообщеній, ведущіе къ передовымъ постамъ.

Пока она лишь мшала французамъ вести огонь изъ легкихъ окопныхъ орудій бомбометовъ и винтовокъ. Въ это время итальянская пхота лихорадочно рыла окопы въ нсколькихъ шагахъ впереди, въ передовой укрпленной линіи и соединяла ихъ ходами сообщенія.

Когда затихала ночная тревога, когда начиналъ уже брезжить утренній разсвтъ, французскіе секреты видли на десятокъ шаговъ ближе къ себ свже вырытые противникомъ окопы, укрпленные мшками съ землей и обнесенные рогатками изъ колючей проволоки.

Сейчасъ же по нимъ открывался огонь, но германо-итальянскія батареи днемъ немедленно же начинали бшенно отвчать на него, стараясь прикрыть своимъ огнемъ только что продланную за ночь работу пхоты. Артиллерійская дуэль продолжалась въ теченіе нсколькихъ дней. Потомъ, когда на линіи противника, не замчалось никакихъ новыхъ попытокъ продвинуться впередъ, она утихала.

А черезъ нсколько дней опять длался отчаянный судорожный бросокъ впередъ. Отвоевывалось еще нсколько драгоцнныхъ метровъ отъ страшной зоны огня и смерти.

Такъ на протяженіи почти четырехъ сотъ километровъ всего юго-западнаго фронта медленно подползала передовая линія окоповъ къ французскимъ укрпленіямъ.

Въ конц концовъ разстояніе между противниками составляло не боле двухъ сотъ шаговъ.

Глубоко зарывшись въ вемлю, наложивъ поверхъ своей головы стволы деревьевъ, землю, а гд и бетонныя плиты, заготовленныя заране въ тылу, итальянскіе пхотинцы съ отчаяннымъ мужествомъ отсиживались въ этихъ убжищахъ, подъ непрерывнымъ огненнымъ ливнемъ французской артиллеріи.

Многіе изъ нихъ уже давно потеряли слухъ, благодаря неутихавшимъ разрывамъ тяжелыхъ и легкихъ снарядовъ, огромныхъ хвостатыхъ окопныхъ минъ, отъ удара которыхъ многометровыя крыши, врытыхъ глубоко въ землю лисьихъ норъ, дрожали. На стальные шлемы, плечи, оружіе, сыпались цлыя каскады мелкихъ камней, комковъ мокрой земли, песка. Они попадали за воротники мундировъ, набивались въ ротъ и въ носъ. Изъ-за непрерывнаго артиллерійскаго огня люди сидли цлыми днями голодными. Лишь только ночью можно было съ огромнымъ рискомъ доставлять въ герметически закрытыхъ особыхъ термосахъ горячую пищу. Много этихъ незамтныхъ, никогда не попавшихъ въ приказы по арміи героевъ погибло отъ осколковъ, разорвавшяхся снарядовъ. Ихъ имена только упоминались въ очередномъ рапорт коротко стриженнаго, съ жирнымъ затылкомъ, германскаго фельдфебеля или чернаго какъ жукъ, итальянскаго унтеръ-офицера, что столько то человкъ отправленныхъ съ пищей на передовыя позиціи убиты.

НАКАНУН ВНЕЗАПНАГО УДАРА.

Посл нсколькихъ недль нудныхъ осеннихъ дождей наступила яркая солнечная погода. Дороги подсохли. Превратившаяся въ липкую, непролазную грязь, земля между окопами противниковъ затвердла.

Изъ окна горнаго шалэ, гд сидлъ маленькій толстый полковникъ, съ короткими руками — начальникъ средней труппы артиллеріи — былъ виденъ красивый блдно-розовый эакатъ.

Но полковникъ не замчать его красоты. Онъ склонился надъ листомъ разграфленной бумаги и зажавъ, въ короткихъ, красныхъ пальцахъ, карандашъ, что-то писалъ.

Это былъ послдній подготовительный приказъ.

Онъ начинался слдующими словами:

«...Обстановка не измнилась. Атака французскихъ позицій на всемъ фронт назначена на завтра. Приказываю...»

Дальше шло подробное расписаніе, которое указывало, что должна сдлать каждая батарея, въ первый періодъ боя, а затмъ, посл начала пхотной атаки.

Для всхъ батарей были указаны строгія границы на мстности, въ предлахъ которыхъ он должны вести обстрлъ. Было указало время, когда можно, начать перестрлку и когда вести огонь на пораженіе.

Затмъ давался точный расчетъ по часамъ съ какой скоростью должно стрлять каждое орудіе и, наконецъ, шли распоряженія боле общаго порядка: о перенос огня во время атаки, о запасахъ гранатъ и шрапнелей, о батарейныхъ наблюдательныхъ пунктахъ, о радіо и телефонной связи, о выдвиженіи артиллеріи и многое другое.

Окончивъ писать, полковникъ зычнымъ голосомъ не повертывая головы крикнулъ:

— Встовой!

— Есть! — отвтилъ голосъ солдата, какъ будто бы выросшаго изъ земли у открытой двери.

— Передать въ канцелярію для отправки по частямъ! —- подавая бумагу хрипловатымъ голосомъ сказалъ полковникъ.

— Слушаюсь! — оказалъ солдатъ и скрылся за дверью

Полковникъ подперъ голову руками и, казалось, ничего не видящими глазами утомленно посмотрлъ въ окно. Красныя отъ безсонницы вки сами собой опустились, и черезъ нсколько минутъ въ комнат раздалось легкое посапыванье спящаго человка.

Въ это время въ канцеляріи написанный рукой полковника приказъ уже давно размножался на копировальной машинк. Готовые оттиски сврялись адъютантомъ и раздавались ординарцамъ, быстро исчезавшимъ за дверьми. Черезъ нсколько минутъ за окнами раздался грохотъ мотоциклетовъ, свидтельствующій о томъ, что ординарцы уже выхали по всмъ дивизіонамъ и батареямъ.

Сонъ полковника былъ коротокъ. Онъ вдругъ проснулся, протеръ глаза и вновь наклонился надъ бумагами. Онъ еще разъ проврилъ вс возможности предстоящаго боя.

Все было, какъ будто, правильно.

Вс части огромнаго артиллерійскаго механизма были разставлены по своимъ мстамъ. У каждой своя строго опредленная задача.

Боевую готовность всей массы артиллеріи можно было бы сейчасъ справнить съ туго натянутой тетевой лука: готовой лопнуть отъ предльнаго напряженія. Но она ждетъ только послдняго легкаго толчка, чтобы мгновенно освободить огромную, накопленную энергію и со злымъ свистомъ пустить тяжелую «оперенную стрлу» въ сердце врага Такой толчокъ былъ данъ спустя нсколько часовъ...