Внуки инженера Манна

– Вот. Притворился камнем, негодник, - улыбнулся Николас.
– Вы пейте кофе. Пока врач не прибыл, посмотрю, что в аптечке есть. Гаечных ключей у меня дома больше, чем лекарств.

Врач в зеленой форме был напорист и любезен, на вызванной голограмме показал, что такое растяжение, и как он планирует иммобилизовать пострадавшую ногу. На поцарапанных замерших по углам роботов смотрел с сочувственной и чуть брезгливой гримасой - на его лице было написано "ужасное старье", но мысль он вслух не высказал.

Новенький щегольский аэрокар с красным крестом на боку отвез Криса и починенный байк домой. Высадив пациента и отправив на домашний комм семьи Брукс бланк заказа гравитационного костыля, врач подумал и скинул в вирт-приемную Департамента Семьи информацию об одиноко живущем человеке глубоко изысканного возраста, в доме которого заметен беспорядок и элементы свалки. Пусть проверят.

***

– Оливер отпросился сегодня по делам, занятие придется отложить.

Заметив, как приуныли дети - две девочки и три мальчика из соседнего квартала, которые ходили в "школу механики" - Николас виновато улыбнулся.

– Могу взять вас в мастерскую, посмотрите сами, как мы там работаем.

Дети закивали, вырвать кусок из их плотного расписания сложно, а оставить его пустым - ужасно обидно. Чтобы родители не докопались, где они проводят время, коммуникаторы приходилось оставлять дома. Систему слежения "Забота" ставили практически всем несовершеннолетним, так что выбирай - или родительский "маячок" или без связи. Хотя в эко-парке маячки часто сбоили.

Семнадцатилетний Оливер рос на окраине, на систему "Забота" чихать хотел, и единственное, что его интересовало - техника. Ему было все равно - чинить соседский пылесос, оснащать грузовой кар гоночным движком или перепрошивать краденый байк. Учиться в общей школе он не хотел, теоретические знания кроме тех, что помогали в деле, расценивал как ерунду.

Николас познакомился с ним в полиции. Он неожиданно для себя стал жертвой угонщика, и уже через два часа ему предъявили белобрысого парня в грязной футболке с заранее торчащим, чтобы не тратиться на слова, средним пальцем. Николас отметил, как ловко преступник совладал с техникой, которая давно не могла летать. Спросил о подробностях. Ответ у Оливера вышел короткий и емкий: " Как-как... как два пальца...".

Старик забрал заявление, нелетавший, а теперь летающий кар и самого Оливера - отбывать условное наказание. Тот угрюмо тащился следом за благодетелем, представляя, как выгуливает толсторожих песиков, поливает ромашки, программирует пароварку и подает старику обезжиренный суп. А потом увидел мастерскую...

Условная отработка уже закончилась, и Оливер поступил к Николасу официально - как помощник. Правда, дал клятву, что школу обязательно закончит. Группу обожателей, считавших его Мастером с большой буквы, парень тоже обрел - он стал учить маленьких друзей Николаса создавать чудеса отверткой и паяльником.

Сейчас "школа механики" с удовольствием смотрела, как снова начинают сгибаться лапки у механического муравья. Таких муравьев родители дарили детям с аллергией на шерсть или если налог на содержание животных казался слишком высоким. Муравей достигал размером двухмесячного котенка, его было весело дрессировать, но и ломали их дети часто. Николас удивлялся, как легко выбрасывают механического друга, если что-то сломалось. Он подбирал таких бедолаг и чинил, а потом дарил знакомым. Говорили, что муравьи Николаса поддаются дрессировке лучше, чем новые.

Один из мальчиков опасливо дотронулся до лапки муравья, тот дернулся, зашевелил усиками, протянул вторую лапку и пожал в ответ палец. Этот мальчик был здесь впервые, его друзья ходили в "школу механики" и долго делали загадочный вид, будто знают волшебное, а с ним не делятся. Теперь он недоверчиво осматривался и ждал то ли обещанных чудес, то ли обидного розыгрыша.

– А папа говорит, что механизмы только делают, что им скажешь! Как автопилот у аэрокара.

Николас перевернул муравья на лапки и придержал, ожидая, пока сенсоры начнут работать нормально, и механический шестиног удержится на столе.

– Бортовой компьютер аэрокара может больше, чем везти хозяина по лучшему маршруту и парковаться на забитой крыше. У меня был друг, который говорил, что его автопилот стоит эскадрильи.

Мальчик наблюдал, как муравей все увереннее ковыляет к краю стола, и когда тот закачался над пустотой, быстро протянул руку. Тонкие усики ощупали белую куртку, и новый друг недоверчиво ступил на ткань, а потом побежал к плечу и устроился, довольно насвистывая.

– Какой легкий!
– мальчик наконец улыбнулся, недоверчиво насупленные брови расправились.
– Ой, он уши щекотит!

– У тебя не было такого?
– спросил Николас, убирая инструменты.
– Только если возьмешь, не бросай и будь с ним осторожен. Ему плохо без хозяина, и у него очень хрупкие ноги. Почему-то все помнят, что нельзя ненароком наступить или сесть на хомяка, а вот такого малыша не жалеют.

– Можно? Можно взять просто так? Ой, он что... улыбается?

По бело-черной мордочке муравья пробегала маленькая золотистая полоска полной зарядки, вправду похожая на улыбку.

***

Оливер не сразу показал замку, кто сильнее. Система "Барс" - тройная задвижка, биометрический контроль прямой сигнал в дежурную часть. Нет неприступных крепостей для одного человека. Вот армию сюда бы посылат было бесполезно. Оливер читал в учебнике про войны древности и удивлялся, как глупо было подбираться стенам кучей людей, если можно было спокойно проникнуть внутрь по одному, а потом электричество им напримевырубить во всем замке. И подстанцию взорвать. Пусть-ка посидят без света и интернета.

Хозяин бросил аэрокар на обочине дорожки. Отлично - не придется бороться с системой защиты гаража. Короткой перебежкой Оливер метнулся от забора к большому каштану и прислонился спиной к мокрому стволу. Тихо. Дополнительных ультрафиолетовых нитей нет. Повезло. Оливер задержал дыхание и медленно позволил себе выдохнуть, расслабляя сжатые в кулаки пальцы. И тут в лицо ему ударил сноп света - включились фары аэрокара.

– Эллиот... я от Николаса.
– хрипло прошептал юный взломщик, на удачу не особенно надеясь, но свет погас, осталась только алая искра беспокойно метавшаяся в глубине переднего фонаря.