Во тьме окаянной

– Теперь в святого Николу и покойника играть станем! Ты, Федька, мертвяком будешь, а святым Николой – последний оставшийся в живых!

– Почему мертвяком должен быть я? – недовольно пробурчал Федор, вытирая рукавом зеленые сопли.

– Раз проиграл, значит, умер! – обрезал малой Строганов. – Иди пока ко стене да бейся головою погромче!

– Боязно мне, – хныкнул Федька. – Батька прознает, что в покойника играли, выпорет да на хлеб с водой посадит…

– На масленке играть можно, Боженька на масленку любой грех простить может, – возразил Никита. – И батька твой наказать тебя не посмеет. А если накажет, так я тебя всю неделю блинами подчевать стану!

– Ух ты! – Федька довольно хмыкнул и пошел стучаться головой в бревенчатую стену.

Детская стайка встала в полукруг и принялась нараспев расспрашивать покойника:

– Кто стучит?

– Мертвый тут.

– Что несешь?

– Соли пуд.

– Камень возьмешь или денег мешок?

– Денег мешок!

– На кошельке Иуда давится, а на камешке святой Никола в дол катится!

Дети налетели на Федьку и, осыпая его тумаками, опрокинули в снег. Припорошив поверженного мертвеца, встали вокруг него и пошли хороводом, но не как раньше ходили вокруг победившего Никитки – по солнцу, а стали кружиться в другую, противную солнцу сторону, напевая:

Покойник, покойник, Умер во вторник, В среду вставай, За нами побегай. Кого поймаешь, В землю утянешь. Плохо одному Быти во гробу!

Только закончилось пение, Федька вскочил на ноги и принялся догонять разбежавшихся по двору ребятишек и, роняя их, стал безжалостно засовывать за пазуху пригоршни снега. Дети, отбиваясь изо всех сил, вначале визжали, а потом умолкали. Тогда Федька отпускал нового мертвяка и снова принимался ловить живых.

Очень скоро в живых остался один Никита. Дети окружили и вновь повели хоровод, только уже обратившись к живому спинами:

Святый Николаю, Выходи из раю, Деточек спасать, Из мертвых воскрешать!

Никита снял шапку, кланяясь на четыре стороны, перекрестился и стал перекрикиваться с хороводом мертвых, уже сцеплявшихся между собою локтями:

– Цепи кованные!

– Разорвите нас!

– Кем вас рвать?

– Святым Николой, кто с того свету может встать!

Никита рванулся, но дети держались крепко, и порвать цепь с первого раза не получилось. Тогда Никита рванул еще раз, уже со всей силою. Цепь распалась, увлекая ребятишек в снег.

Строганов поднялся и приготовился к схватке: ему предстояло драться сразу со всеми до первой крови. Исход игры зависел от того, чья кровь прольется раньше: святого Николы или восставших из могил неприкаянных мертвецов.

– Смерть, смерть, смерть! – закричали дети, накидываясь на Никиту со всех сторон, стараясь сбить его с ног, повалить и побыстрее разбить губу или нос.

Строганов изворачивался, расталкивая нападавших, пытаясь вырваться из окружения, чтобы встретиться с наседавшими мертвецами один на один.

– Бей, бей и убей! – свирепея, кричали дети, безжалостно молотя Никиту кулаками.

– Дай кровь, стань мертв, дай кровь, стань мертв!

– Кровь, кровь! – раздалось над ристалищем.

– Смерть!

– Ад!

Драка все продолжалась, переходя из игры в неистовое побоище.

– Пора бы вмешаться. – Савва тревожно посмотрел на Данилу. – Не ровен час…

Но Карий преградил послушнику путь:

– Погодь маленько. Посмотрим…

На детские крики из хором выбежал приказчик Игнат и принялся хлестать детей хворостиной:

– Прочь отсюда, окаянные! Опять бесовские игрища затеяли! Я уж вашим батюшкам все доложу, пущай отдерут каждого как сидорову козу!

* * *

Собрав приказчиков и старост, Григорий Аникиевич обсуждал с ними предстоящие масленичные гуляния в Орле-городке.

– Сегодня отгуляем малую Масленку, завтра справим мясное воскресение, а там пировать да бражничать целую неделю до Великого поста! Поэтому сказывайте, хорошо ли подготовились к встрече, всего ли есть в избытке. – Строганов лукаво усмехнулся. – Блин брюху не порча, а пирог – не колун!

Сначала слово держали приказчики: сколько отпустили мешков муки да горшков с маслом, сколько приготовили на закусь бочек с солеными огурчиками на хреновом да на смородиновом листу, сколько кадок капусты с брусникой да клюквою, сколько ведер хлебного вина да браги будет разлито по ковшам и чаркам от строгановских щедрот.

Потом докладывали Григорию Аникиевичу старосты о построенных в Орле горках и качелях; о том, сколько и от каких дворов будет подано саней для катания, кто из кулачных бойцов выйдет для потехи. Кто пожелал скоморошничать и быть битым за деньги, а кто решился биться с медведем насмерть, пойдя с рогатиной за честь и уважение…

Довольный услышанным, Григорий Аникиевич всех отпустил с ласкою, пожаловав в честь праздника, одарив каждого старосту и приказчика серебром.

С напускным спокойствием Карий дождался окончания масленичных приготовлений Строганова и вошел без приглашения, широко перекрестясь на образа.

– А, Данила… Ну, присаживайся, в ногах правды нет – одна истина, да и то не в тереме, а в храме! – с напускным радушием Григорий Аникиевич поприветствовал Карего, будто бы не замечая вошедшего следом послушника. – Никак тоже о Масленице пришел поговорить?

– Казак мой ночью исчез… Не подскажешь, где в строгановских землях человека сыскать можно?

– Что так? – Григорий вскинул бровь. – Мне доложили, что убыл казак на блины к теще. Честная Масленица на дворе!

– Стало быть, на Масленицу надобно ночью ехать, тайно, никому не сказавшись?

– Почему ж тайно? Я разрешил ему ворота открыть и даже лучшего мерина велел запрячь. Как говорится, не сулил гору, а дал впору!

– Так волки вокруг города свадьбы водят… – тихо промолвил Савва. – Беды бы не вышло…

– Да, волки… Так на конных они почти не нападают, а казак трезвый и при оружии, – задумчиво произнес Григорий Аникиевич. – Бояться-то не зверья, а людей надо, нынче человек человеку волк. И что с того? Разве мы опасаемся каждого встречного или готовимся от него смерть принять? Верно говорю, Карий?

– Не в бровь, а в глаз. – Данила с ненавистью посмотрел Григорию в глаза. – Где казака искать? В Канкор он так и не прибыл…

– Ты в Пыскоре, в монастыре поискай, коли не ждется да Масленице не рад, – рассмеялся Григорий. – Там люди строгие, земных праздников не принимают. Один старец Трифон чего стоит. Вот к нему и поезжай! Послушничек дорогу хорошо знает. А мне загулявших казаков искать некогда – Масленицу встречать надо! Умный не осудит, а глупый не рассудит. Ступайте с Богом!