Во власти (не)любви
Шрифт:
И пихнув Джин прямо на кафельную стенку, Доротка гордо удалилась из ванны абсолютно уверенная, что она отстояла свое счастье.
ГЛАВА 10. 5 лет назад
ГЛАВА 10
5 лет назад
— Ну что, дорогуша, готова к самому страстному поцелую всей твоей жизни? — поинтересовалась Надин, смакуя нежный, слегка хрустящий вкус небесно-голубого шампанского, поданного в хрустальном бокале. — Две недели прошло, а профессор Горанов и не думает пасть ниц к твоим ногам, так что первую часть спора ты бесславно проиграла! Уверена, и вторую продуешь!
Кузины коротали вечер в одном из самых фешенебельных ресторанов
Джина уже поняла — с двумя неделями она явно погорячилась, но одно проигранное сражение — это еще не проигранная война. Она нутром чувствовала исходящую от литературного профессора заинтересованность, которая с каждым днем становилась все сильнее. Каким-то странным образом девушка вдруг стала часто сталкиваться с Горановым в самых разных местах, при том, что сама этих встреч больше не подстраивала. А вчера он попросил ее помочь разобраться в помещении, которое руководство выделило под кафедру русской литературы.
— Извините за неудобную просьбу, мисс Моранте, но мне очень нужны женские руки, чтобы… превратить ту комнатку в настоящую кафедру. Дело в том, что горничным я в принципе не доверяю. Так что считайте это высшей степенью доверия, — остановивший ее в коридоре литературный профессор обаятельно улыбнулся. — Впрочем, если это неподходящая для вас работа, и моя просьба вас оскорбляет, я обращусь к кому-то другому.
Джин, конечно, тут же с ослепительной улыбкой заверила, что нет для нее большей радости, чем помочь уважаемому профессору и вторую половину вчерашнего дня провела вместе с Горановым наводя порядок в какой-то захламленной комнатушке.
На самом деле его просьба действительно ни в какие ворота не лезла, и в другой ситуации она послала бы литературного профессора далеко и надолго. Но ради дела Джина с легкостью пошла на эту жертву. Ничто так не сближает, как совместная уборка, так что возможность ей Торстон подкинул просто блестящую!
И Джин ей воспользовалась, в непринужденной беседе с Торстоном идеально отыграв роль умной, милой, начитанной девушки, которая легко может поддержать любой разговор.
Горанов смотрел на нее, она видела, что смотрел — этот чисто мужской заинтересованный взгляд она бы не спутала ни с каким другим. Поэтому, когда пришла пора идти ва-банк, Джин не колебалась.
Бесстрашно забравшись на высокий подоконник, Джин изо всех сил терла запыленное стекло распахнутого окна, находящегося на уровне пятого этажа и молилась о том, чтобы никто из ее блестящей тусовки не увидел великолепную Джину Моранте намывающей окна, как самая распоследняя чернавка-уборщица.
— Джина, осторожнее, пожалуйста! — озабоченно проговорил Горанов, разбирающий учебные пособия на столе. — Все-таки мне самому нужно было туда лезть!
— Что вы, мне совсем не сложно… — отозвалась Джин весело и повеселела еще болеьше, когда заметила оценивающий взгляд, который Горанов украдкой бросил на ее ноги.
Пора, что ли…
Мысленно выдохнув, Джин, закатила глаза, выронила тряпку и бессильно качнулась в сторону раскрытого оконного проема.
— Джина, осторожно! Джина! Господи! Черт! — бросившийся к окну Горанов каким-то чудом поймал ее, обессиленную, прижал к своей широкой груди и, что удивительно, выдал несколько абсолютно нелитературных слов.
— Голова закружилась… У меня такое иногда бывает… От высоты… — Джина слабо поморщилась и прижала пальцы к виску. — Извините…
— У вас такое бывает? Извините? Вы еще и извиняетесь? — гневно воскликнул Торстон, впрочем, не спеша отпускать ее. — Вы чуть из окна не выпали, черт бы вас
побрал!— Извините, — слабо повторила Джин. — Я просто хотела помочь…
Наверное, только тут до него доходит, что он сжимает в объятиях не какое-то полено, а живую девушку и у этой девушки, между прочим, потрясающе обольстительные формы, хорошо подчеркнутые синими джинсами и тонкой черной майкой, обтянувшей высокую соблазнительную грудь.
Наверное, эта самая ее грудь, прижатая к его груди, Горанова все-таки доконала, потому как он сразу же убрал руки и заявил, что на сегодня уборки достаточно и Джин лучше пойти в свою комнату, прилечь, отдохнуть.
Настаивать на обратном Джин не стала — охота сегодня и так была удачной. Пусть у нее не получилось за две недели, получится за две с половиной. Все равно это ошеломляющий результат, которого не смогла добиться ни одна ученица академии.
Так Джин и заявила ехидствующей Надин, отпив глоток голубого шампанского. Делиться с Делиль проделанной по Торстону Горанову работой Джина не стала. Меньше разговоров — больше дела.
— Посмотрим-посмотрим, — скептически усмехнулась кузина и с каким-то садистским удовольствием добавила. — А пока тебе придется поцеловать Вацлава Кнедла. По- взрослому. Завтра. При всех, ты помнишь?
— Помню, — спокойно кивнула Джина, стараясь, чтобы Надин не заметила, как на самом деле ей это неприятно.
Все-таки дернул ее черт добавить это дополнительное условие! А впрочем… Она Джина Моранте, она выполнит, что должна и сразу же об этом забудет. Ей наплевать, что подумают другие, в том числе и сам Вацлав. И если он решит, что она в него влюбилась — это его проблемы.
Завтра она сделает это, а послезавтра пройдет семинар и «Митина любовь», которая надоела ей хуже горькой редьки. И этот семинар все изменит — положит конец утомительному общению со странноватым Вацлавом Кнедлом и начало отношениям с сексуальным литературным профессором Торстоном Горановым, по которому сохнут все девчонки в академии.
— Надеюсь, это никак не повредит твоим планам касательно Горанова, — лицемерно вздохнула Надин, манерно отправляя в рот ложечку крем-супа. — А ты, кстати, сама не влюбилась в него случаем? Или неожиданно твой выбор этот… человек, которому в академии не место? А то ты постоянно в последнее время с ним таскаешься, вы даже репетируете что-то… Что? Зачем?
— Положим, таскаюсь я с ним по строго определенным причинам, и мне это до чертиков надоело! Вацлав Кнедл… Боже, нет. Точно нет! — перебила Джин и медленно протянула. — А Горанов… Да, он хорош!
— To есть, как и у большинства у тебя от него мурашки и тело тебя предает? — допытывалась кузина.
— Какая нелепая формулировка! — засмеялась Джина, но вспомнив, как крепко ее сжимал в своих объятиях широкоплечий мускулистый Торстон Горанов, задумчиво проговорила, — Пожалуй, что да, предает…
ГЛАВА 10.2
Как правило, богатые наследницы страшны, как смертный грех. Либо они толсты, либо некрасивы на лицо, либо слишком стары. Торстон Горанов верил, что в мире существует равновесие. Огромный плюс в виде несметного богатства просто должен уравновешиваться минусом в виде непривлекательной внешности. На самом деле Торстон повидал этих самых наследниц немало и верил в то, что целиком и полностью разбирается в данном вопросе. Он уже смирился с мыслью жить бок о бок с какой-нибудь денежной образиной и желал только одного — найти образину посимпатичнее, так как все-таки был эстетом и любил все красивое, изысканное и высокохудожественное. Правда, деньги он любил еще больше и согласился на вакансию учителя в Академии Вампиров лишь с одной единственной целью — заполучить богатую невесту, коих, по слухам, там было пруд пруди.