Во всем виновата текила

– Я люблю тебя.

– Тоже неплохо, - признала она.

Вера обняла меня со спины, а Рэй спереди. Для того чтобы успокоиться и прийти в себя мне нужны были горы... по их мнению, но если бы мне пришлось делать выбор, я бы всегда выбирала их.

Все, что мне нужно было сделать, это вернуть Паркера и доказать ему, что мне может понадобиться несколько минут на раздумья, но я всегда выберу его.

ТРИДЦАТЬ ОДИН

ПАРКЕР

– Паркер, ты был влюблен в свою сводную сестру? Будут ли в нашем новом альбоме песни о кровосмесительной любви?

– Отвали, Орен, - проворчал я.

– Эй, чувак, я готовлю тебя к сегодняшней красной дорожке.

– Он прав, - подтвердила Аспен, подходя ближе с чертовой штуковиной для макияжа.
– Теперь, когда они разнюхали все о вашем прошлом, для них нет преград.

– Если ты снова попытаешься накрасить меня, я растопчу твою косметичку.

Она ахнула и уставилась на меня, прижимая прямоугольник к груди так, словно это ее ребенок.

– Я хотела, чтобы ты выглядел более человечно.

Покачав головой, я снова повернулся к зеркалу в полный рост в нашем номере. Поправил рукава пиджака и съежился, увидев мужчину, смотревшего на меня. Между концертами, постоянными вопросами и отсутствием Новы я выглядел таким же усталым, как и чувствовал себя. Знаю, что выгляжу дерьмово, но не хочу это скрывать, как бы Аспен ни старалась.

Я надеялся, что Нова увидит меня по телевизору сегодня вечером и поймет, как мне плохо без нее. Я хотел, чтобы она увидела темные круги и тусклые глаза. Трудно заснуть, когда закрываешь глаза, и единственное, что видишь - ее слезы и то, как она произносит «прости» перед тем, как сбежала.

Я устал наблюдать за тем, как она убегает от меня.

На этот раз я даже не разозлился.

Ну, по крайней мере, не так, как когда мы были подростками, и я бушевал месяцами напролет.

Не так, как в новогоднюю ночь, когда раздражение было сильнее гнева.

Нет, на этот раз? Мне было больно. Без каких-либо других эмоций, все, что волновало и тяготило, - это сильная потребность в ней. Это одновременно переполняло меня до краев и оставляло пустоту, которую могла заполнить только она.

Когда она ушла, я звонил снова и снова, но ответа не было - не то чтобы я ожидал, что она ответит. Но когда звонки стали поступать на голосовую почту, я точно знал, куда она убежала. За последний месяц мы хорошо узнали друг друга, лучше, чем раньше, и мне не нужно было гадать, куда она ушла, потому что я знал, где она находится... в горах.

У меня возникла минутная слабость, и я хотел позвонить Рэйлинн, но, честно говоря, был слегка напуган.

Я хотел отправиться на ее поиски, но меня останавливала номинация на «Грэмми» и все остальное, мне нечего было предложить, кроме распростертых объятий и моего поклонения и мольбы, чтобы она вернулась. Даже если она вернется, я не знал, как долго она пробудет здесь, прежде чем снова сбежит. Я предполагал, что в этот раз она останется.

Она сказала, что готова пройти этот путь со мной, но, наткнувшись на первое же препятствие - довольно-таки серьезное, - она ушла. Я не виню ее. Черт, каждый раз, когда я выходил на улицу, кто-то одолевал меня вопросами об ее похищении. И это была даже не моя история, но это изматывало меня. Неудивительно, что она не хотела говорить об этом. Добавьте к этому лакомые кусочки и откровения о нашем прошлом, и о том, как мы познакомились, и репортеры накинулись на нее, словно оголодавшие дикари.

Мысль о том, чтобы сделать все так, как задумала Аспен, наводила на меня ужас.

Это заставило меня впервые в жизни задуматься о том, на самом ли деле карьера стоит всего этого.

– Ты портишь мой костюм, брат, - крикнул Орен.

– Это гребаная футболка, - парировал Броган.

– На ней принт костюма, - медленно объяснил Орен.

– Ты можешь хотя бы надеть пиджак?
– взмолилась Аспен.

– Скажи «пожалуйста», детка, - проворковал Орен.

– Иди на х*й и надень пиджак, - отчеканила она.

– Ооо, - Орен затрепетал.
– Обожаю, когда ты ругаешься. Я становлюсь твердым.

– Пошляк.

– И я надену пиджак, но только потому, что мне чертовски идет этот оттенок красного, - заявил он, натягивая темно-красный пиджак.

Эш треснул его по затылку, а Броган ударил в грудь.

Я покачал головой, наблюдая за тем, как они дурачатся, и вспомнил, что эта группа - не только моя. Мы были братьями, мы не бросали друг друга. Если бы я попытался свалить, не сомневаюсь, что они притащили бы меня обратно, и я благодарен им за это - за исключением того, что со мной не было Новы.

Мое тело напряглось от тяжести разочарования и поражения, и непроизвольно я сжал кулаки. Сколько бы ни думал об этой проблеме, я не мог найти ответа. Как я мог так сильно хотеть чего-то и не знать, как это осуществить?

– Сегодня на мероприятии будет Соня, - сказала Аспен.

– Нет.
– Я уставился на нее самым серьезным взглядом, на который только был способен.
– Мы обсуждали это. Я сказал, что больше никаких трюков и прыжков через обручи. Я музыкант, и если людям этого недостаточно, то я умываю руки. Мне надоело лезть из кожи вон, они должны любить нашу музыку, а не выдуманные истории.

– Знаю. Я позвонила руководству и сообщила им о твоём ультиматуме - уйти, если они будет настаивать. Я просто сообщила. Это моя работа.

– Знаю, - устало ответил я.
– Я рад, что они закрыли эту тему.

– Я тоже.

Пару секунд она изучала меня с грустной улыбкой, и меня это раздражало, но я должен был привыкнуть к подобному. Если я собирался прошествовать по красной ковровой дорожке в компании со своей обидой, то мне необходимо смириться с пристальным вниманием.

Возможно, мне следовало согласиться на макияж.

– Погнали, сучки, - объявил Эш.
– Машина ждёт.

Слишком поздно.

Мы забрались на заднее сиденье лимузина и открыли бутылку бурбона, приготовленную для нас.

Аспен разлила всем по бокалу и подняла свой.

– За победу на «Грэмми» сегодня вечером.

– За победу во всех шести гребаных «Грэмми», - поправил Броган.

Изобразив подобие улыбки, я чокнулся своим бокалом с бокалами парней и опрокинул напиток в себя. Я должен быть на седьмом небе от счастья, такой же заряженный, как и остальные товарищи по группе. Впервые мы были номинированы на шесть премий «Грэмми». В прошлом году мы были номинированы лишь на одну, нашу первую премию. Вокруг меня царило веселье и смех, но все, о чем я мог думать, - пустое место рядом со мной.