Водоворот времен

Ловенек облокотился на столешницу и дремал.

Из-за двери показались клубы пара, наполнившие комнатку ароматом съестного.

– Добро!
– Фрегар облизнулся.

– А может, хозяин, у тебя пиво найдется, на худой конец, сидра бочка?
– с надеждой вопросил Батиста.
– Ну или кувшинчика два?

– Отчего же, найдется!
– донесся голос трактирщика.
– Урожайный на яблоки год, сидра уйма! Всем хватит!

– Мне не надо, - сразу же предупредил Ричард.

Выпивку он на дух не переносил. Как-то раз попробовал, еще в школе, и потерял над собой контроль. Магу это могло стоить жизни. А потому Ричард предпочитал быть трезвым, но живым.

– Вот не по-людски у вас, у колдунцов, жизнь устроена! Спасся от беды, уныл, победу одержал - так отпразднуй!
– Ловенек зевнул и поправил ножны.
– Нет! У вас иначе все! Что тебе сделается от сидра? От сидра! Это же вода с яблочным вкусом, тьфу! Вот у нас...

Ловенек был противоположность Олафа: о доме любил рассказывать всегда и везде, приходилось его затыкать.

– Ну началось. У тебя борода пожелтела от скуки! Точно!
– Фрегар замахнулся на Ловенека.
– Свой Глоркастер вспоминаешь...

– Не Глоркастер! Почему нас всегда путают?! Я не из Глоркастера!
– взвился Ловенек.

Ричард давно заметил: если болтовня Ловенека кому надоедала, тот упоминал Глоркастер - и начиналось веселье! Сперва Ловенек буянил, а потом надолго замолкал.

– Несу, несу, добрые господа!
– Трактирщик вынес из кухни поднос.
– Несу!

Сокровище дымилось и напоминало о доме. Несколько говяжьих колбасок, чуть подрумяненных на огне, хлеб, капуста, пареная репа.

Ричард обратил на хлеб внимание. Он несколько отличался от того, что пекли его отец или дядюшка.

– А как он называется?
– Ричард ткнул в буханку.
– Похож на ребуле, только светлее...

– Так это рецепт деда моего. Мы чуть пшеничного зерна добавляем, - широко улыбнулся трактирщик и прикоснулся к волосам.
– Вижу знатока! Удивительное дело, молодой господин...

– Мой отец был мельником, а дядя из цеха пекарей, - быстро пояснил Ричард.
– Интересно...А много ли пшеничного зерна добавляете...

Тут Окен понял, что на него молчаливо глядят остальные бойцы. Мол, нашел о чем болтать.

– Хотя...ладно, - Ричард уткнулся в еду.

– Так секрет, молодой господин!
– ухмыльнулся трактирщик.
– А сейчас вынесу эль.

– Неси!
– с набитым ртом пробасил Фрегар.

– Это, значит, хорошо, - одобрительно произнес Батиста, не отрывавшийся от колбасок.

Подспудная мысль, возникшая у Ричарда при виде хлеба, привела его в волнение. Даже колбаски показались пресными, хотя уж как уплетал за обе щеки. В такие моменты он походил на хомяка. Ричард несколько раз видел их в городе, на рынках. Сперва он принял их за отъевшихся крыс, но потом пригляделся. Забавные существа! Ричард даже подумывал, а не подарить ли хомяка Фрегару. Будет очень интересно взглянуть на реакцию лекаря. Тот, верно, первым делом начнет выискивать способ его поджарить или выяснить, насколько он вкусный, этот хомяк.

– Пшеничное зерно, - то и дело повторял Ричард.

– Заладил ты свое: зерно, зерно, - возмутился Ловенек.

На его лбу даже вспухла жилка. Сухопарый, он не любил, когда его отрывают от еды. То и дело он прикладывался к сидру, постоянно отрыгивая. В отряде привыкли к этому. Все, кроме Ричарда, - тот каждый раз косо смотрел на Ловенека. Тому, впрочем, было все равно.

– Хозяин! Вышел бы! Похвалим еду твою!
– Олаф откинулся назад, балансируя на скамейке.

– Хозяин!

– Иду, иду!
– трактирщик появился в проеме двери.
– Сейчас порадую ваши животы!

– Это правильно! Добро!
– Фрегар радостно закивал.

– А вот и радость!
– трактирщик показался с пирогом.

Ровно такие же пекла мама. Ричард отвернулся от пирога. Всякий аппетит у него пропал.

– Что такое?
– трактирщик заметил это.

– Голова болит, почтенный господин. А еда твоя замечательная! Устал с дороги, - сорвал Ричард.

– Пойди отдохни, что ли, Окен, - Олаф кивнул.

– Да дрыхнет он слишком много! Потому и голова болит! Я вон как-то раз...- начал было Ловенек, но поймал взгляд Счастливчика.

Олаф понял, что сейчас начнется очередная долгая история из прошлого, что было совсем некстати: командир хотел расспросить трактирщика.

Ричард, доев колбаску, вышел. Голова у него и впрямь гудела от духоты трактира. На осеннем воздухе ему было куда легче. Желтые листья вовсю падали, хотя в прошлом году в это же время деревья стояли голые. Ржал конь трактирщика: она была привязана под навесом, пристроенном к стене трактира. Животное наминало овес, вызывая завистливые взгляды привязанных к телегам наемничьих лошадей.

Впрочем, сейчас это было только на руку. Среди черных стволов прятаться сложнее, чем в густой листве. Хотя...Топать по грязи...

Ричард прислонился к телеге. В иной раз они бы поставили караульного, но всем так хотелось есть...Ричард хотел на это посетовать Олафу, но вовремя оборвал себя. Младший здесь не должен указывать. Иное дело - когда командир сам попросит совета. На этом стояла Добрая компания.

Олаф пригляделся к деревне. Она была очень похожа на родной Белон. Разве только мельницы он не видел: сколько-нибудь быстрой речки поблизости не было. Они, наверное, отвозили зерно на помол в другое место.

Лес прилегал к деревне с трех сторон, отчего та больше походила на обширную поляну. Дома образовывали нечто вроде треугольника. Его острый угол упирался в дорогу, а точнее, в ответвление от большака. Так, тропинка, выросшая из гигантского дерева, Леферского тракта. Что-то вроде сухопутного Большого канала, не уставали повторять наемники. Что пыли наесться, что воды напиться, - они успели на обоих "вариантах".

Основание треугольника упиралось в ручей. Дома стояли в той стороне кучно, прильнув к большому холму. На его вершине рос огромный дуб, тень от ветвей которого закрывала весь холм да еще несколько домов у подножия. Даже слабые глаза, как у Ричарда, могли бы разглядеть множество ленточек, привязанных к нижним ветвям огромного дерева. Жители просили Высокого не оставлять их в беде. В радости мало кто о нем вспоминал, да и радостей, наверно, у жителей было мало.

Хотя...Ричард вспомнил родной Белон. Разве был он тогда несчастлив? Наоборот, это было самое лучшее время в его жизни...

Ричард отвернулся от дуба и глянул в сторону тракта. Он отделял деревню от поля ржи. Она уже здорово вымахала...

Окен напрягся. Рожь. А хлеб у трактирщика был с большим количеством пшеничного зерна. Вот что показалось ему странным. Он же знал - и отец, и дядюшка Бауз любили рассказывать подобные вещи - что по эту сторону от Лефера пшеница почти не росла. Ее только могли привезти...Привезти...Кто-то ее должен был привезти.