Военкор

Транслировали новости из Бейрута, показывали жуткие кадры — разрушения, раненые люди, тела погибших и люди с автоматами возле полуразрушенных зданий.

— Сегодня в южном Бейруте произошли ожесточённые столкновения. Напряжённость сохраняется в приграничной зоне…

Я убавил звук на телевизоре, не дав диктору договорить. Подошёл к телефону и набрал номер московской редакции «Правды». За несколько дней пребывания в Дамаске я подготовил новый материал. Использовал время для изучения условий пребывания советских специалистов в Сирии. Смотрел, как живут наши спецы, изучал их быт.

— Лёша, и ради этого ты поехал в Дамаск? — процедил редактор в трубку. — Описать, что наутро наши спецы едят манную кашу?! Вместо того чтобы быть в самом центре событий в Бейруте?!

Несмотря на треск на линии, я отчётливо услышал, как скрипнули зубы редактора.

Понятно, что в редакцию звонили и культурно, но доходчиво объяснили, что я оказался в Сирии не просто так. Но редактор не мог скрыть своего недовольства. Понять я его мог. Всё-таки «Правда» рассчитывала находиться на самом передке и первой поставлять в СССР новости о положении дел в Ливане.

Напрямую упрекнуть меня редактор не мог, но всячески старался поддеть.

— Это не всё, — заверил я редактора, когда закончил диктовать статью о наших специалистах. — Есть у меня и вишенка на торте, которая тебе понравится!

— Голубь нагадил на подоконник посольства? — съехидничал редактор.

— Не настолько остросюжетно, но мне удалось взять интервью у Асада.

В трубке на мгновение повисла тишина.

— Т-ты серьёзно?! У Асада, в смысле у Хафеза? — ошеломлённо спросил мой собеседник.

— Записывай!

Редактор, услышав о взятом мной интервью у Хафеза Асада, мгновенно оживился. Я продиктовал наше интервью. Поговорить с таким человеком, как президент Сирии, было действительно большой журналисткой удачей.

— Во-о-от, теперь я понимаю, зачем ты был в Сирии, — восхищено сказал редактор. — Но теперь, когда ты сделал такое большое дело, тебе нужно возвращаться в Ливан.

Я объяснил, что это невозможно. На трассе Дамаск-Бейрут идут боестолкновения между фалангистами и мусульманскими формированиями.

— Так что я бы с удовольствием, но в Бейрут не проехать и не пройти, — заключил я.

На линии повисла продолжительная пауза, а потом редактор решил вскрыть карты.

— Ты же понимаешь, что если ты не вернёшься, мне главный голову оторвёт? Он уже грозился, что это твоя первая и последняя командировка! Он, как цепной пёс становится, как только слышит твою фамилию!

— Положи ему на стол интервью с Асадом, — ответил я. — Это его на время успокоит.

— На время, Лёш!

В этот момент в дверь постучали.

— Минуточку, — сказал я и, попрощавшись с редактором, завершил звонок, пообещав, что изыщу пути вернуться в Бейрут.

На пороге квартиры стоял Казанов, бодрый и весёлый, как всегда.

— Вот решил заглянуть к тебе в гости, Алексей. Пройдёмся? — предложил он. — Есть разговор.

Я принял предложение и пока одевался, заметил, что по телевизору передают новости о смерти одного из полевых командиров «Свободного Леванта».

На кадрах показывали машину боевика, вылетевшую с трассы в кювет.

— Водитель был в состоянии наркотического опьянения… — сообщил диктор.

В углу экрана всплыла фотография умершего и фамилия… Мугния.

Я присмотрелся и понял, что это не Гиена.

Как выглядит террорист я помнил очень хорошо, но человек на фотографии был лишь его однофамильцем.

Интересно, Казанов по этому поводу пришёл?

Мы спустились во двор.

Пальмы отбрасывали тени на ещё прохладный бетон. Здесь была детская площадка, но в столь ранний час народа практически не было. Единственный мальчишка лет семи раскачивался на качелях, к которым были привязаны выгоревшие флажки с советской символикой.

У КПП наш советский солдат в каске и сириец в форме о чём-то оживлённо разговаривали. На нас они даже не посмотрели.

— Уютный тут двор, — подметил Казанов. — Но нужно быть внимательными.

Я покосился на него и вскинул бровь. Интересно, почему он начал разговор именно так.

— Тебе не говорили, но несколько дней назад автобус, вёзший советских специалистов, взорвали на трассе Хомс — Дамаск.

— Погибших много?

— Только сам автобус. У одного из специалистов оказалась очень серьёзная чуйка, и все пассажиры вместе с водителем успели выйти. Кстати, ты с этим специалистом познакомился. Это Александр Клюковкин.

И почему я не удивлён. Саня мне показался действительно уникальным человеком. Особенно если учесть его регалии в столь молодом возрасте.

Юмор, правда, у Сан Саныча специфический, но мне не привыкать.

— Меня в Ливан вызывают, — я переключил тему, застав Казанова врасплох.

Понятно, что он пришёл не просто так, но разговор чекист заводить не спешил. Поэтому поговорим на мои темы.

— Главред уже из себя выходит, что я вместо Бейрута тут «прохлаждаюсь». Обещает три шкуры спустить. Поможете вернуться в Бейрут, товарищ Казанов?

Он внимательно выслушал не перебивая, и коротко пожал плечами.

— Ну допустим, спустить-то не спустит. Там они проинформированы, но тебе помочь могу. Правда для тебя у меня есть и здесь интересное задание. Я думаю, и ты, и твой главный редактор оцените, — он покосился на меня. — Интересно?

— Я слушаю.

— Есть возможность устроить тебе встречу через наших людей в сирийской разведке и при содействии Тегерана с одним интересным человеком.

— С кем?

— С представителями новой шиитской организации. Называют себя «Хезболла». Партия Бога. Их центр в Баальбеке, у подножия Ливанских гор. Пока официально их почти никто не признаёт, но поверь, скоро они будут на первых полосах. Настроены они крайне решительно.

Я непроизвольно кашлянул, услышав название группировки.

— Всё нормально? — Казанов прищурился.

— Порядок, просто в горле запершило.

Пусть он и заметил мою реакцию, но тут вопрос в том, что он не мог знать. Знал я. Эти люди со временем превратятся в одну из самых организованных и опасных террористических структур региона. Я знал про теракты, похищения, взрывы. Про аэропорт в Кувейте, про «самодельные» ракеты и тайные ячейки по всему Ближнему Востоку.

Как и знал о том, что Мугния был старшим членом и начальником спецслужб Хезболлы.