Военкор

— Так, старлей, где тут советские лётчики?

— Подождите. Надо уточнить, в каком порядке будете брать интервью, — сказал Балдин.

У меня ощущение, что он просто тянет время.

— Короче! Как говорил мой дед — как не тяни время, оно всё равно тебя натянет. Веди к лётчикам, Балдин.

Через несколько минут мы уже подходили к стоянке вертолётов. Только не тех, что должны быть в это время. Ми-24, их экспортные версии Ми-25 и Ми-8 у меня особых эмоций не вызвали. А вот стоящие рядом со мной Ми-28 в окраске пустынный камуфляж были уже сродни чуду.

Как и пролетевшие над израильскими судами Су-27. Кто ж так двинул советскую авиацию?

Рядом с вертолётами стояли инженеры и техники. Все в отглаженных комбинезонах песочного цвета. Рядом с вертолётом ходил один из лётчиков и что-то бормотал себе под нос. Ещё один человек спокойно лежал себе на ящиках, подложив под голову подвесную систему.

Судя по тому, что парень и не собирался вставать перед старшим лейтенантом Балдиным, он был либо в более высоком звании, либо «бессмертным и потерявшим страх».

— Чего лежишь? Президент и генералы ходят! — наехал старший лейтенант на лежавшего.

С первого раза парень не встал.

— Чего кричишь? Майор Клюковкин. Нахожусь на задании советского руководства, — ответил представившийся майор.

Для майора этот Клюковкин молодо выглядит. Но замполит меня предупреждал, что Александр Александрович — человек интересный и, в какой-то степени, уникальный.

Когда Клюковкин поднялся и сел на ящик, я смог его рассмотреть.

Крепкого телосложения, смуглая кожа и очень добрый взгляд. Волосы тёмные и аккуратно подстриженные. Смотрю на этого Клюковкина, и прям хочется с этим человеком поговорить. Есть люди, которые к себе притягивают и без общения. Вот Сан Саныч из таких.

— Вот что, старлей, ящик очень важный. Мне приходится его сторожить буквально своим телом. Поэтому садись и не вставай, пока я не вернусь.

Интересный парень этот Клюковкин. Усадив сирийца и Балдина на ящик, он подошёл ко мне.

— Алексей Карелин, корреспондент газеты «Правда», — представился я, протягивая руку.

— Майор Клюковкин, — поздоровался он со мной.

Мы с ним пообщались, пройдясь по стоянке вертолётов.

— Я вам назову только одно словосочетание, а вы уже сами решите, верить мне или нет. Готовы? Блэк Рок начало свою работу, — передал я послание от Римакова и Казанова.

Александр принял всё в оригинальной манере.

— Ох уж этот Казанов! Сколько раз уже после его заданий тебя чуть не убили? — спросил Саня.

— Ну, пару раз точно.

— Он это может, — улыбнулся Клюковкин. — Спасибо. Будем работать.

Тут на горизонте появилась и делегация. После небольшого представления машин, президенту и ещё одному члену делегации был предложен демонстрационный полёт в кабине вертолёта.

Президент Сирии тоже слетал, а вот Александр проводил демонстрацию для Басиля Асада — сына и будущего преемника президента.

Сейчас этот парень жив и весьма молод. Он рассматривался на роль преемника, но в будущем он погиб в автокатастрофе. В итоге его место занял Башар. Оглядываясь вокруг, я понимаю, что история претерпевает изменения. Возможно, и судьба Басиля изменится.

Когда вылет закончился, меня подозвал замполит Мельников и провёл на разговор с президентом.

Хафез Асад поприветствовал меня. Во время рукопожатия я ощутил крепость его сухой и морщинистой руки. В свои годы он ещё в хорошем физическом состоянии.

— Вас не смутит, если интервью будет рядом с этой прекрасной боевой машиной? — предложил я на арабском Хафезу.

— Конечно, нет, — ответил мне Асад и встал рядом с хвостовой балкой Ми-28.

Пока Хафез поправил усы и слегка пригладил вспотевшие в шлеме волосы, я подготовил блокнот. Рядом был его пресс-атташе, который разрешил сделать только один снимок.

— Мы можем начинать, господин Карелин, — сказал атташе и ушёл в сторону.

— Вы боевой лётчик. Хотелось бы послушать ваш взгляд и впечатления от полёта на этом вертолёте, — спросил я.

— Мне эта боевая машина понравилась. Современная и надёжная…

Я решил, что нужно сделать акцент на сотрудничестве стран. На каждый из подобных вопросов Асад-старший отвечал спокойно, рассудительно, но и воды не лил.

— Сирию и Советский Союз связывают прочные, в историческом плане, отношения. Роль вашей страны чрезвычайно важна. И я не слукавлю, если назову СССР другом всего арабского мира. Нет другой страны, которая бы пыталась всеми силами остановить кровопролитие в Ливане, Иране и Ираке.

— А чтобы вы сказали сейчас западным лидерам?

— Они не демонизируют разве что своего Мауса. Этот заговор, сделанный в коридорах Лэнгли, ни к чему не приведёт. Мы одержим победу над заговором, который доживает последние дни. Бог хранит Сирию и её великий народ. А теперь ещё и вот такое прекрасное оружие от друзей.

Интервью закончили только через полчаса. Хафезу нужно было улетать. Мне Мельников предложил ехать с ними, но поступило иное предложение.

— Лёха, с нами не останешься? Расскажем тебе афганских историй? — предложил мне Саня Клюковкин.

— Было бы неплохо. Надеюсь, что не на сухую?

— Пф! Ты за кого нас держишь. Зелень-мелень и всё такое. Пошли к нам в модуль.

Так вот, я и оказался на шашлыках у советских лётчиков.

Я пробыл в Дамаске ровно три дня.

Утром просыпался без будильника, организм сам знал, что пора вставать. И чем раньше ты встанешь, тем больше дел успеешь переделать до дневного зноя.

Вот и наутро третьего дня, я проснулся почти на рассвете.

Открыл окно нараспашку, впуская в комнату свежий воздух. На улице стояла непривычная тишина, изредка разрезаемая гудками автомобилей.

Моё утро начиналось не с кофе, а с зарядки. Десять отжиманий, пятнадцать приседаний, растяжка — и организм готов к новому дню.

«Синий дом» просыпался вместе со мной. За тонкими стенами кто-то включил воду, у кого-то упала кастрюля. Советский человек был здесь и нёс с собой добро.

Я заварил крепкий чай, сел на подоконник и включил телевизор. На экране «Юности», шёл выпуск утренних новостей по сирийскому государственному каналу.

Экран рябил, диктор говорил по-арабски, но я улавливал суть, иногда подглядывая в субтитры.