«Военная анархия» в Римской империи

²¹² Drinkwaler J. Op. cit. Р. 38.

семьи, как показывает медальон, изготовленный в том же 247 г., на котором изображены с одной стороны Филипп и его супруга, а напротив них — юный Филипп П. И это изображение сопровождается легендой CONCORDIA AUGUSTORUM⁴⁶⁵. В созданном Филиппом Филиппо-поле именно в его правление была изготовлена мозаика, изображавшая вечный век (Эон) в окружении аллегорических фигур, причем лица Эона и Геи (Земли) имели, как кажется, черты самого императора и его жены Отацилии Северы⁴⁶⁶. Эту идею вечности власти августа и его семьи Филипп пытался перенести и в Рим. В ознаменование тысячелетия Рима были выпущены монеты не только с упоминавшимися выше легендами, подчеркивавшими вечность Рима и наступление нового века, но и с легендами, символизирующими вечность августа (AETERNAS AUGUSTA). Идея вечности власти августа время от времени появлялась и раньше, но именно Филипп (а после него и другие императоры) стал особенно выдвигать ее на первый план, недвусмысленно связывая все три понятия — вечность Рима, вечность августа, а также наступление нового счастливого века⁴⁶⁷.

Может быть, не случайно именно вскоре после празднования тысячелетия Города Филипп столкнулся с неожиданными, пожалуй, для него событиями — народными волнениями и попытками узурпаций⁴⁶⁸. Одной из причин этого явилась необходимость каким-либо образом возместить огромные расходы, связанные и с войной на Дунае, и в еще большей степени с пышным празднованием в Риме. Земельно-налоговая реформа в Египте, о которой говорилось выше, явно привела к росту налогового гнета и ухудшила положение не только сельчан и землевладельцев египетской хоры, но и многих жителей Александрии, через которую египетские богатства распространялись по Средиземноморью, в том числе направляясь и в Рим. Это, видимо, привело к усилению напряженности, в атмосфере которой было достаточно какой-то часто незначительной искры, чтобы вспыхнули волнения. В Александрии эти волнения приняли форму антихристианского погрома (Euseb. НЕ VI, 41-42). Судя по рассказу будущего александрийского епископа Дионисия, приведенному Евсевием, погром, который власти не смогли или не захотели предотвратить и подавить, не ограничился только Александрией, а распространился и на другие города и деревни. Почему жертвами стали

именно христиане, точно сказать трудно. Отношения между христианами и язычниками уже давно складывались конфликтно, и властям (по крайней мере, местным) было сравнительно легко «канализировать» растущее недовольство населения, направив его на христиан, чей образ жизни был вызывающе непохож на образ жизни остальных людей⁴⁶⁹. И не исключено, что александрийские власти использовали проповеди некоего пророка, чтобы перенести недовольство на христиан⁴⁷⁰. Этот погром был в Александрии не первым⁴⁷¹ и, видимо, не неожиданным. Как, когда и при каких условиях он завершился, неизвестно. Видимо, постепенно страсти утихли, и в Александрии воцарилось относительное спокойствие. Но положение резко обострилось в других местах.

Зосим (1,20, 2) пишет, что чрезмерная тяжесть налогов, установленная Приском, вызвала восстание на Востоке. Вероятно, как говорилось выше, огромные расходы, связанные в первую очередь с расходами на показную пышность празднования тысячелетия, потребовали их компенсации и, следовательно, повышения налогов. Можно ли говорить о произволе Приска, мы не знаем. Скорее всего, он просто добросовестно выполнял полученные инструкции. В любом случае это привело ко всеобщему недовольству и восстанию. Зосим не говорит, кто конкретно поднялся на это восстание. На основании того, что его причиной была тяжесть налогов, можно сделать вывод, что речь шла о сравнительно широких слоях населения, а не о выступлении солдат. Может быть, впрочем, к восстанию примкнули и рядовые воины стоявших там войск. Зосим (I, 21, 2) пишет о ненависти тамошних воинов, как и дунайских солдат (то ioev GTpanwTWv piaoc), к офицерам и командующим (та^архоид кой ^yEgovac), и это, по его словам, пугало императора. Восставшие провозгласили императором некоего Иотапиана. Аврелий Виктор (29, 2) говорит, что переворот Иотапиана произошел в Сирии, в то время как, по другой версии, Иотапиан стал императором в Каппадокии⁴⁷². Первый вариант представляется более предпочтительным⁴⁷³. Трудно сказать, входила ли Каппадокия в сферу власти Приска, но Сирия, несомненно,

являлась частью его «вице-королевства». Сам Иотапиан претендовал на происхождение от Александра. Аврелий Виктор, сообщающий об этом, не уточняет, о каком Александре идет речь — об Александре Македонском или Александре Севере²²⁸. Первый давно был популярен на Ближнем Востоке, в том числе в Сирии. Второй же вообще происходил из Сирии, так что объявление себя его потомком сразу же обеспечивало узурпатору поддержку значительной части местного населения. Можно вспомнить, что сирийские войска в отличие от дунайских и рейнских поддерживали Александра, а позже часть их (осроенские стрелки) даже пытались отомстить Максимину за убийство этого императора.

Иотапиан стал выпускать свои монеты с полной императорской титулатурой, а это говорит о том, что его власть распространялась на какую-то часть имперской территории. Это восстание завершилось уже после смерти Филиппа, причем не в результате его подавления, а в результате мятежа собственных солдат, обезглавивших своего командующего. Видимо, у Филиппа не было сил справиться с восстанием. К сожалению, никаких подробностей об этом деле мы не знаем. Неизвестна и роль Приска. После смерти своего брата он исчезает из истории. В то же время в надписях с его упоминанием нет никаких следов вычеркивания его имени, и можно говорить, что по отношению к нему damnatio memoriae не применялось. С другой стороны, именно его действия вызвали выступление, так что именно он и должен был в первую очередь стать объектом ненависти и каких-то акций повстанцев. Можно высказать предположение (хотя никаких доказательств и нет), что Приск не только не сумел подавить восстание, но и пал его жертвой.

О реакции Филиппа на восстание Иотапиана ничего не известно. Если обратить внимание на слова Аврелия Виктора о том, что воины Иотапиана после прихода к власти Деция сами принесли ему голову своего императора, то становится ясно, что Филипп и не предпринял никаких мер для подавления этого восстания²²⁹. Может быть, он все же понадеялся на брата, или же, что скорее всего, события на Дунае не дали ему возможности вмешаться в восточные дела. Может быть, одновременно с восстанием на Востоке или немногим раньше против

^22Х По мнению Штейна, это был именно Александр Север: Stein. lotapianus. Sp. 2004-2005.

Филиппа выступил Тиб. Клавдий Марин Пакациан, командовавший войсками в Паннонии и Мезии (Zos. I, 20, 2 — 21,2; Zon. XII, 19). До этого Пакациан был в каком-то году консулом-суффектом и управлял Сирией и, вероятно, принадлежал к знатной сенаторской фамилии⁴⁷⁴. По-видимому, при возвращении в Рим после победы над карпами Филипп ему дал те же полномочия в этой угрожаемой зоне, как ранее Северину⁴⁷⁵. Но Пакациан явно не оправдал доверие императора. Известие о выступлении Пакациана привело Филиппа в смятение ((wvTapa%0Evroc). Если восстание Иотапиана являлось в первую очередь реакцией на усиление налогового гнета, то выступление Пакациана было чисто военным мятежом. А это значило, что из рук императора уходит по крайней мере часть армии, и судьба власти снова, как в 193 г. и позже, может решаться открытой гражданской войной, в столкновениях полевых армий. И, как в 193 г., мятеж подняли дунайские легионы, чья относительная близость к Риму стала тогда решающим фактором в «гонке за троном». Этот мятеж, вероятно, вспыхнул уже ближе к зиме 248 г. или даже зимой, ибо этим можно объяснить, что Пакациан даже не пытался двинуться со своими войсками на Рим, явно выжидая более благоприятных погодных условий⁴⁷⁶. Это, однако, не многим улучшало положение Филиппа. Выступление Пакациана ставило под вопрос систему суперкомандований, созданную Филиппом. Император оказался в заколдованном круге. С одной стороны, ситуация требовала, чтобы в наиболее угрожаемых районах командование войсками нескольких провинций было сосредоточено в одних руках, но с другой, это концентрировало в руках таких «вице-королей» слишком большие силы. Родственник Северин оказался явно не на высоте при решении поставленных перед ним задач, и императору пришлось самому отражать варварское нашествие. А сменивший Северина Пакациан стал нелояльным к нему.

Был еще один важный момент, который не мог не взволновать Филиппа. Пакациан провозгласил себя императором, приняв все обычные титулы. В Виминиации, где уже до этого Филипп чеканил свои монеты, предназначенные для снабжения дунайской армии⁴⁷⁷, он стал выпускать свои⁴⁷⁸. Эти монеты имеют легенду ROMAE

AETER(nae) AN(no) MILI(esimo) ET PRIMO⁴⁷⁹. Такая легенда не только сообщает дату мятежа, но и дает представление о его идеологической базе. Выдвигая на первый план более чем тысячелетнюю историю Рима, Пакациан выступал как представитель древних, исконно римских традиций, явно противопоставляя себя арабу Филиппу и подвергая сомнению его «романность». Он явно рассчитывал на поддержку не только своих солдат, но и римского общественного мнения и особенно, пожалуй, сената — главного хранителя этих традиций. И этот расчет был верен. Ведь Филипп, как говорилось выше, стремился именно в своей традиционности убедить римлян. Филипп созвал сенат и запросил у него помощи, заявляя о готовности в противном случае отречься. И характерно, что, по словам Зосима, никто из сенаторов ему даже не ответил. Сенат явно не желал выступать на стороне Филиппа. Положение сложилось довольно трудное. Становилось ясным, что Филипп теряет поддержку не только армии (или, по крайней мере, ее значительной и наиболее боеспособной части), но и сената. В некотором смысле это было крахом его политики. Положение спас Деций, ясно выступивший в поддержку императора.

Г. Мессий Квинт Деций Валериан сам происходил из района Сир-мия и в свое время был наместником Нижней Мезии⁴⁸⁰, так что он хорошо знал и район мятежа, и воинов, в нем участвовавших. Важен еще один момент. В 238 г. Деций недвусмысленно встал на сторону Максимина, противопоставив себя, таким образом, большинству сената. После поражения Максимина он был смещен со своего поста легата Тарраконской Испании. На политическую сцену он вернулся скорее всего после смерти Гордиана⁴⁸¹, может быть, в результате амнистии, проведенной Филиппом. Более того, Филипп назначил его префектом Рима⁴⁸², что было знаком императорского доверия и демонстрацией желания объединения всех сил общества независимо от прошлых позиций. Теперь Филипп направил Деция на Балканы на смену мятежному Пакациану. Поскольку Деций уже был наместником одной из мезийских провинций, а обычно легатом одной и той же провинции одного человека не назначали, можно полагать, что он был послан на Балканы не в качестве наместника провинции, а в качестве правителя объединенных провинций⁴⁸³. Авторы умалчивают,

были ли ему приданы какие-либо войска. По словам Зосима, император послал Деция в Паннонию и Мезию сменить там командование, так что, вероятнее всего, мятеж к этому времени уже прекратился. Солдаты, может быть, уже при известии о направлении к ним Деция сами убили Пакациана и подчинились императору и его посланцу.

Мятеж Пакациана явно ослабил оборону дунайской границы, и этим воспользовались готы, недовольные отменой Филиппом денежных субсидий. Под командованием готского короля Остроготы образовалась довольно сильная коалиция варварских племен, включавшая в себя не только готов, но и другие племена, в том числе карпов, с которыми сравнительно недавно воевал Филипп (lord. Get. 89-94; FHG III. Dex. fr. 18)⁴⁸⁴. Варвары разрушили город Марциано-поль, находившийся довольно далеко от границы. Следовательно, они проникли в глубь территории Мезии, практически не встречая сопротивления. Они опустошили Мезию и Фракию. Борьба с ними Деция шла неудачно. По словам Иордана, готы с большой добычей вернулись в свои земли. Вскоре после этого на них напали гепиды (lord. Get. 94-100). Не исключено, что это нападение было каким-либо образом спровоцировано римлянами, и именно гепидская угроза заставила готов покинуть римскую территорию⁴⁸⁵.