Военная шлюха

Каждый мужчина, женщина и ребенок в мире были призваны в армию, чтобы вести войну против уклонистов. Это было много лет назад, задолго до моего рождения, задолго до того, как все народы мира объединились в одно целое.

Трусы, повстанцы, предатели, анархисты. Мы думали, что убили их всех.

Но несколько из них все же выжили.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Есть хоть какая-то информация?
– спрашивает ЛеФорж капрала, садясь рядом со мной с запотевшими от мороза очками, при этом поправляя нижнее белье через штаны.

МакКлин отрицательно качает головой, а ЛеФорж плюет в его сторону мясными шариками.

– Это не его вина, - говорю я ЛеФоржу.

– Чушь собачья, - рычит в ответ крупногабаритный француз. – Он просто некомпетентен.

– Он старше тебя по званию, - напоминаю ему я.

ЛеФорж показывает мне средний палец.

Куски мяса прилипли к груди МакКлина, но он не обращает на это никакого внимания, также, как и на наш разговор, играя в воздухе пальцами какую-то мелодию у себя в голове.

– Так и хер ли нам теперь делать?
– спрашивает ЛеФорж.

– Просто будь всегда наготове, - отвечаю я. – Как только приказы поступят, нам об этом сообщат.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

День проходит. Приказов по-прежнему нет.

Чони выходит из укрытия с гранатометом, переброшенным через плечо, на манер рюкзака.

– Кэт мертва, - говорит она мне.

– Тогда мы - это все, что осталось?
– спрашиваю я.

Она кивает.

Нас осталось только пятеро. Плюс офицеры.

Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза, а после направляемся обратно. Снег громко хрустит под нашими сапогами.

– Ну, по крайней мере, теперь мы сможем двигаться дальше, - говорю я, - сейчас, когда все раненые погибли.

Она пожимает плечами.

ГЛАВА ПЯТАЯ

МакКлин сообщает офицерам, что Кэт умерла прошлой ночью, но они по-прежнему пропускают его слова мимо ушей. Они даже не сдвинулись с места, беспрерывно куря сигары и потягивая бренди, беззаботно уставившись в космос стеклянными глазами.

– Я для них словно призрак, - говорит нам МакКлин.

ЛеФорж пинает снег.

– Так и что же нам теперь делать?
– спрашивает Чони.

– А что мы можем сделать?
– спрашиваю я.

– Мы должны что-то сделать, - говорит она.

– Каким был их последний приказ?
– спрашиваю я.

– Два дня назад они приказали нам похоронить Джефферсона, - отвечает Чони.

– Значит будем хоронить Кэт. Поможете мне?
– спрашиваю я.

– Конечно, - говорит Чони.

Мы хороним Кэт. Это не занимает много времени.

– Ну, а теперь чем займемся?
– спрашивает ЛеФорж.

– Как насчет того, чтобы выкопать могилы для нас, на всякий случай? – спрашивает Чони.

Мы пожимаем плечами и копаем могилы для себя.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Проходит еще один день.

Офицеры прикончили все запасы бренди. Их пальцы покрыты ожогами от тлеющих сигар. Они тупо сидят без движения на стульях, уставившись в пространство.

Я раскупориваю очередной пузырек климат-контроля и втираю в тело. Его осталось всего несколько флаконов. Мы все еще одеты в пустынную форму, разработанную для климата Северной Африки, где мы находились последние три года. Единственное, что держит нас в тепле, это климат-контроль.

Это по сути крем, густой, как губная помада, который вы наносите на все тело в суровых погодных условиях, что охлаждает в жару или же согревает вас в холода. К сожалению, он легко стирается, и его запасы тают на глазах.

Я невероятно счастлив от того, что Чони все еще жива. Я еще не сказал ей, что по уши влюбился в нее, но надеюсь, что скажу, когда наступит подходящий момент. Было бы ужасно, умри она вместе с другими, прежде чем я рассказал бы ей о своих чувствах.

Она сидит рядом со мной, пытаясь согреть боеприпасы своим дыханием. Ее толстые черные дреды спускаются с головы и растекаются по моим коленям. Они не менее трех футов в длину. Она вплетает в волосы стальную шерсть, поэтому они больше напоминают цепи, чем волосы.

Обычно солдату запрещается отращивать волосы ниже плеч, и неважно мужчина это или женщина, но вот только стрижка волос противоречит ее религиозным убеждениям, поэтому ни один офицер не смог ничего с этим сделать. Все религиозные убеждения защищены законом.

Я - единственный зарегистрированный атеист, которого я знаю. Большинство людей выбирают какую-нибудь религию, при этом верят они в нее или нет это неважно, потому как религия имеет свои преимущества. В религиозный праздник вам положен выходной. Вы имеете право на молитвенные перерывы. Иногда вам даже разрешают получать подарки от друзей или семьи.

Чони верит в религию под названием Дукадак. Начальство считает, что она ее выдумала, а это противозаконно, но это реально существующая религия, которая до сих пор практикуется в Африке. Но поскольку Чони имеет африканское происхождение, ей разрешено провозглашать Дукадак своей религией, пускай она и не чистокровная африканка.

Ее отец был шотландским итальянцем, а мать - африканкой эс-кимо. Но, так как ее мать была на три четверти африканкой, она имела право утверждать, что имеет в основном африканское происхождение, и они предоставили ей свободу веровать в Дукадак.

К сожалению, единственная выгода от этой религии была в том, что ей дозволяется курить галлюциногенную траву один раз в год и отращивать дреды такой длины, какой ей вздумается.

Большинство других солдат смеются над ее волосами. Они выдергивают из них пряди, стоит только ей повернуться к ним спиной, или же прячут в них насекомых, чтобы позже для нее был особый сюрприз. Но мне же ее волосы всегда казались красивыми и мощными. Меня тянуло к ней с нашей самой первой встречи.

– Ты в последнее время видел Конфетку?
– спрашивает меня Чони.

– Нет, - говорю я.

В этот момент я понимаю, что у меня стояк, и что она его заметила, ведь он бесстыже высунулся прямо промеж ее дредов у меня на коленях.

Она смеется. Я краснею.

Я отталкиваю ее волосы и убегаю.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Ты знаешь, где Конфетка?
– спрашиваю я ЛеФоржа.

У него на руках варежки, и он усиленно отжимается прямо на снегу.

– Да у него опять крыша поехала, - говорит ЛеФорж, считая отжимания себе под нос.