Воин из Ниоткуда
Шрифт:
— Не дождешься! Рота под-ъем!!
— Ага, дюжиной калек командует, а уже «рота» орет. — это уже Макс присел на лавке, откинув одеяло.
«Ну и как после этого не уйти на пенсию? Это же стройбат, а не большая дружина», — тяжело вздохнул Олег.
— Ну ладно, ладно. — снова вмешался старец. — На улицу давайте выползайте, там как раз первый снежок выпал.
— Ты чё, дед, не шутишь?! Правда что ли снег идет? — вскочил на ноги Андрей.
— Да уж куда вернее. Высунь свой нос на улицу, сам увидишь.
Так называемый «госпиталь» опустел в одно мгновение: все выскочили на улицу в одном исподнем, на босу ногу. Сразу же поднялся страшный крик — каждый считал своим долгом высыпать охапку снега на первого попавшегося. Крупные снежинки легко ложились
«Однако время быстро летит, вот уже и зима на подходе, не зря вчера сороки растрещались», — подумал Олег, и тут же вскрикнул от неожиданности: на его голую спину обрушилось нечто холодное и в то же время обжигающее.
— Убью, гады! — обернувшись, он увидел лишь красные спины удирающих Андрея с Вадаром.
— Ну ладно, жеребцы, порезвились и будя. Сделайте тройку кружков вокруг дома и завтракать. — жрец прямой походкой направился к дому.
Изба жреца находилась за территорией детинца, недалеко от капища. Вочара, крепкий подвижный старец, верховный жрец княжества, забрал раненых к себе сразу же после боя. Вернее, после того, как их привезли в Белогоч и разложили по лавкам, «оставив помирать», как выразился сам Вочара, так как были те между небом и землей. По заверениям второго жреца Межаты, на них даже с факелом невозможно было живого места сыскать, мертвецы и то гораздо лучше выглядят. Но тем не менее, не известно из чего уж он делал свои снадобья, но на семнадцатый день последние из гридней были в состоянии передвигаться самостоятельно. От Вочары и часто заходившего к ним Могура они узнали о смерти Тура, и о том, что они — это все кто остался жив. Да еще двое раненных дружинников Корчи, остававшихся в лесу, дождались, когда их обнаружат защитники крепости. Парни очень сожалели, что не смогли проводить в последний путь своих боевых товарищей, и как только встали на ноги, пошли к месту погребального костра. Там уже возвышался свеженасыпанный холм. Им никак не хотелось верить, что здесь покоятся останки ребят из их отряда, они долго стояли, понуро склонив головы, пока Вочара не позвал всех обратно. В тот день вечером раненых пришли проведать князь и большой воевода Велигор. Поняв настроение парней, они были немногословны. Князь сказал лишь, что они держались настоящими воями, и как только будет произведен новый прием новичков в старшую дружину, они будут назначены десятниками, ну а пока назначил Олега старшим над «выходцами с того света», как тех называл Велигор.
— Ого, какой запах! Здрав будь, старик, и вы, други, тоже. — в дверях двумя исполинами стояли Могур и Обруд. — Слушай, жрец, чем ты свою кашу заправляешь, что аромат от нее аж до детинца доходит, а больные в пляс пускаются?
— Все тебе обскажи. — усмехнулся старик. — Что любопытничать попусту, все равно ведь не пойдешь в лес травку собирать, али не так?
— Так ить заботы не дают. — смущенно ответил Могур. — Все героев растить приходится.
— Угу, а мне потом из-за них с Корсом в спор вступать. Чай ему герои не меньше вашего нужны.
— Ну на то ты и жрец, старик, а мы всего лишь сотники. — скромно опустил свою голову Обруд, пряча усмешку в усы.
— Ишь, скромники какие. Лучше сказывайте, зачем пожаловали?
— Да хотели вот спросить, сколько ты еще собираешься их у себя скрывать? Весь Белогоч на ушах стоит, только о них и судачат. Девки уж замучили с расспросами. Они бы и сюда пришли, да только тебя боятся.
— Вот от них-то и прячу. Они хуже любого ворога. — хитро сверкнул глазами жрец. — Вы ж только в сечи один супротив десятерых переть готовы. А как дело до баб доходит, то и нет героя — добровольно в полон отдаетесь, да еще буяните, коль не пускают.
— Так вроде как не с руки с ними воевать. — растерянно
развел руками Могур. — Не для того ить Матушка Земля их породила.— Что ж, это верно. Кому-то мечом махать, а кому-то, таким оголтелым как вы, детей рожать, да с поля брани ждать. Ну а молодцев ваших я не в темнице держу, ежели не боятся, то могут каждый день гулять. А через седмицу-другую и вовсе могут к себе обратно перебираться.
На лицах парней сияли довольные улыбки. Сидеть в доме жреца им уже порядком поднадоело и, хоть раны еще побаливали и сказывалась слабость, давно хотелось вырваться на свободу — позубоскалить с друзьями-дружинниками, погонять голубей с мальцами, пройтись по торговым рядам, особенно по оружейным…
— Ну а к мечам когда их допустишь? — поинтересовался Могур.
— А денька через три пусть и начинают. Заодно и я посмотрю: как кости срослись, как раны затянулись. А пока хватит лясы точить. Доедайте кашу, а я пока своего отвару вам заварю. Травы, они ни больному, ни здоровому во вред не пойдут.
Старец поснимал с крючков какие-то высушенные пучки трав, измельчил их своими же суховатыми скрюченными пальцами и заварил кипятком. Тут же по всему дому разлился благоухающий запах лета, щекоча ноздри и чуть кружа голову.
Торг шумел во всю. Кого здесь только не было. Ремесленники продавали свои изделия или меняли их на необходимое — в основном продукты и сырье; из ближайших весей везли овощи, мясо, пшеницу, а так же шерсть и шкуры. Были здесь и охотники, и нечастые гости — купцы, которые везли ткани, всякие побрякушки, мечи и доспехи, ну и, разумеется, самые немыслимые небылицы и россказни о чужих княжествах. И каждый нахваливал свой товар, толкая его втридорога, но при этом уверяя, что отдает за даром. В общем, базар есть базар. Одни приходят сюда, чтобы облапошить других, а другие — чтобы этими «облапошенными» и оказаться. Парни проталкивались сквозь толпу, шатаясь среди торговых рядов без всякой цели. Просто так, отвести душу, послушать разговоры. Их было семеро — Олег с братьями и Лияк с Кожаком. Остальные отпросились повидать знакомых в городе. Олег препятствовать не стал, лишь напомнил, что к ужину все должны быть у Вочары.
— Слышь, парень, купи своей зазнобушке бусы или сережки. Сумеешь ей угодить — и она тебя не обидит.
— Спасибо, купец, но я в прок не запасаюсь. — с улыбкой отказался Олег.
— Что ж такой видный воин, а подружку себе не нашел? Аль обидела какая?
Вокруг раздался дружный смех. Любые дела требуют передышки, в том числе и торговые. Все снимание тут же переключилось на дружинников.
— А может тебя с моей дочкой познакомить? Она девка шустрая, тоску твою быстро развеет, да и для твоих дружков подружек найдет. — рыжий мужичонка, торгующий седлами и разной сбруей, хитро сощурил свои маленькие глазки. Скорей всего и дочери-то никакой не было, а вот охоты до шуток-прибауток хоть отбавляй.
— Ну спасибо за услугу, да только деньги я позабыл взять, а без бус и сережек боюсь ничего мне не светит.
Новый взрыв смеха прошелся по рядам. Олег уже было хотел пойти дальше, как вдруг перед ним оказались две девушки со светло-русыми волосами, заплетенными в тугие косы, румянцами на щеках от мороза и смеющимися глазами.
— А мы бы и без подарочков таких полюбили бы, лишь бы ласковыми были да не буйными.
— Здравствуйте, красны девицы. Это кто ж с такими как вы буянить-то будет? Я им сам шеи посворачиваю. А вы кто ж будете?
— А тебе зачем так сразу-то? — чуть склоняя голову на бок, улыбнулась та, что заговорила. Они были так похожи, что в их родственности не было сомнения. — Или хочешь сразу с батюшкой познакомиться?
Не успел Олег ответить, как к ним протиснулись Кожак с Лияком.
— А это, красавицы, как вы захотите. Если ваш отец ни этот рыжий хохмач с седлами, то можно и с ним познакомиться. — довольно улыбнулся Лияк.
— Наш батюшка охотник, он только шкурами торгует. Если не боитесь, можете проводить нас, мы за речкой живем, в том конце, где сапожники и суконщики живут.