Воин-Тигр

Джек скользнул взглядом по Кате. На ней были армейские штаны, списанные с военных складов, и футболка защитного цветы; руки покрывала корка грязи. Длинные черные волосы сходились на затылке в узел, сильный загар оттенял высокие скулы. Три месяца назад в ней не чувствовалось нынешней усталости, а ее кожа еще не успела обветриться, и все же нынешний облик Кати казался естественным. Где-то в этих местах родилась ее мать, недаром ее лицо так гармонировало с лицом Алтаматы.

–  Я уже предупредил наших людей насчет Алтаматы, - сказал Джек.
– Как только "Чинук" приведут в норму, Бен и Энди вылетят из Бишкека прямиком на испытательный полигон. У американцев все готово к погружению, поэтому мне хотелось бы, чтобы водолазы поскорее приступили к своим обязанностям, - посмотрим, чем тут можно помочь. Ребекка едет с ними.

–  Так с тобой еще и дочь?
– спросила Катя.

О существовании Ребекки она узанала лишь на конференции.

–  Я хотел привезти ее сюда, но после трагедии с твоим дядей передумал. Здесь может быть небезопасно. А на озере ей заскучать не дадут. Она впервые участвует в экспедиции ММУ, - и мне хотелось бы, чтобы у нее остались хорошие впечатления, - как-никак недавно девочка потеряла мать.

–  Мне уже не терпится с ней познакомиться.

–  По словам ремонтников, вертолет придется задержать как минимум на сутки. Надеюсь, ребята вовремя доберутся до полигона и успеют все подготовить к нашему появлению. В последний раз мы погружались неделю назад, в Египте. Мне еще не приходилось нырять в центральноазиатских озерах, так что я не прочь попробовать.

–  А я, наверное, лучше воздержуть, пока лично ен проверю воду счетчиком Гейгера, - заявил Костас, потирая щетину на подбородке.
– На этом оере Советы сорок с лишним лет испытывали подлодки и торпеды. А чем все эти штуковины заправляли, мне хорошо известно. Мой научный руководитель в Массачусетском технологическом посвятил им целую диссертацию.

–  Больше всего проблем доставляют советские радиолокационные старнции на горных вершинах. Поскольку они работали на атомной энергии, присутствия обслуживающего персонала не требовалось, - прокомментировала Катя.
– Уже несколько раз их разграбляли местные жители. Возвращались они с полными карманами урана, но через неделю уже лежали в могиле. Самое ужасное, что эта дрянь может просочиться на черный рынок. Вот почему американцы с таким рвением взялись за очистку испытательного полигона. Причина не столько в экологии, сколько в борьбе с терроризмом.

Вдруг в отдалении Джеку померещилась какая-то вспышка. Он окинул взглядом усыпанный камнями склон. Это мог быть как отблеск стекла или металла, так и обман зрения. Он прикрыл глаза от солнца и спмотрелся еще тщательнее.

–  А на том холме кто-нибудь есть?

–  Тут бывает одни странный пастух, временами ещ охотник - забирается наверх, а потом куда-то пропадает.

Она бросила Алтаматы несколько слов на киргизском. Проследив за взглядом Джека, степняк что-то затараторил.

–  У Алтаматы орлиное зрение, - сказала Катя.
– Он говорит, что утром, когда было еще холодно, заметил на том гребне пар от лощадиного дыхания. Когда охотники подстерегают косуль, они порой задерживаются на одном месте несколько дней.

–  А вы уверены, что это охотник?
– проговорил Джек.

Катя пристально на него посмотрела.

–  А кто еще, по-твоему, это может быть?

–  Как у вас с оружием?
– поинтересовался Костас.

–  У Алтаматы есть служебный "макаров". Еще он позаимствовал со флотских складов карабин "СКС", когда Советский Союз распался. Мы вместе ходим на охоту. Основа местной кухни - баранина, но иногда ее надо чето разбавлять.

–  А я и забыл, - пробормотал Костас.
– Наш палеолингвист кое-что соображает в оружии.

Катя указала на скопление валунов метрах в пятидесяти. Из-за камней выглядывала труба тарктора.

–  Идемте. Освещение сейчас идеальное. Когда мы вчера нашли надпись, было не хуже. Да и вообще - у Алтаматы в юрте сейчас тушится в большом котле мясо. Сегодня вечером попируем, как настоящие киргизы.

–  Умираю с голоду, - вставил Костас.
– А Джек у нас, если не ошибаюсь, большой любитель баранины.

Джек тоскливо на него взглянул и сглотнул комок. Этого он и боялся. Его желудок мог переварить чуть ли не все на свете, кроме тушеной баранины. В детстве он жил в Новой Зеландии и как-то раз объелся ею до тошноты. С тех пор даже запах баранины вызывал у него рвотные позывы. Нужно совладать с собой во что бы то ни стало. На кону его мужская гордость. Улыбнувшись Алтаматы, он двинулся вслед за Катей по тропинке между валунами. На солнце земля стала твердой, как кирпич, и лишь изредка между камней встречались пучки жесткой травы. Казалось, когда-то с откоса выплеснулось на эту низину море из грязи и обломков скал, да так и загустело, захватив все окрестные глыбы в капкан. Джеку попалось на глаза еще несколько наскальных изображений. Некоторые выцвели до неузнаваемости. Когда он остановился рассмотреть одно из них повнимательнее, мимо него проскользнул Костас и нагнал Катю.

–  Хотел кое-что тебе сказать, - негромко произнес он.
– Мои соболезнования.

Катя коротко на него взглянула и поблагодарила кивком, но ничего не ответила. Дальше шли в тишине, пока не показался трактор. Костас мгновенно прирос к месту - точно мальчишка, которому только что вручили подарок его мечты.

–  "Наффилд", - с благоговением прошептал он.
– "Наффилд" модели 4/65. Без него во мне мог и не проснуться интерес к инженерному делу. Как-то летом я подрабатывал на одной ферме в Канаде. Там мне и довелось впервые разобрать дизельный четырехцилиндровый двигатель.
– Алтаматы откинул капот и дал гостю насладиться видом. Костас оглянулся на Джека.
– Кажется, мы с этим парнем поладим. Общий язык иы уже нашли.

–  Вот уж дудки, - отозвался Джек.
– Мы сюда не трактор пришли разбирать.

Костас со вздохом похлопал Алтаматы по плечу и поплелся вслед за другом к Кате. Та примостилась на коленях перед большим валуном. От него тянулся след к еще одной глыбе, частично погребенной под слоем земли. Между ними располагался участок два на четыре метра, отмеченный лентой. В центре лежала груда обломков, бережно извлеченных из земли, - каждый примерно метр в ширину, два в длину. Джек присел на корточки и осмотрел знаки на большом валуне. Ради них Катя и позвала его сюда.

–  Да будь я проклят, - пробормотал он.

–  Еще один петроглиф, - вставил Костас.
– По-моему, сохранился получше остальных.

–  Это тебе не "еще один петроглиф", - возразил Джек.
– Это настоящая фантастика.

Голова у него шла кругом. Одно дело услышать об этом от Кати по телефону, и совсем другое - увидеть собственными глазами. Прикасаясь в камню, он чувствовал прошлое со всей его мощью. Фраза на латыне.

–  Тут стоит то же обозначение, что и на саркофаге в Индии. XV AP. Легион Пятнадцатый "Аполлинарис".

Костас пристроился рядом.

–  А, вижу. Ты еще забыл про надпись в узбекской пещере, найденную Хай Чэнем.

–  Работал одни и тот же человек, - сказала Катя.
– Я сравнила фотографии обоих петроглифов. У этого резчика особенная манера высекать закругленные концы литер. Завершая работу над очередной буквой, он резко менял угол наклона и выбивал зубилом треугольную крошку.

–  Гражданин-солдат, - прошептал Джек.
– Он не забыл свое ремесло, не растерял мастерства. Когда легионерам нужно было сделать надпись, обращались к нему.

–  Скорее всего надпись в Узбекистане он сделал между делом. Нечто вроде "Здесь был Лициний", - сообщила Катя.
– Может, в той пещере беглецы впервые по-настоящему почувствовали, что вырвались из Мерва. В той местности узбекские пустыни как раз переходят в холмы Центральной Азии, и далее Великий шелковый путь по ущельям и оврагам петляет до места, где мы сейчас стоим. Однако эту надпись оставили совсем в другой целью. Верхняя стррочка едва различима, но там явно стоит другое имя - мне кажется, "Аппий". А теперь взгляните-ка на две буквы чуть пониже.