Воин-Тигр

Уохоп принялся развящывать его тулуп. Мягко выудив бамбуковую трубку у Ховарда из руки, он примостил ее на камнях и начал высвобождать плечо товарища из рукава.

–  Потихонечку, потихонечку…

Приподняв тулуп, он пощупал намокший бок Ховарда, потом отпустил овчину, бережно подоткнул под него и осторожно заправил левую руку обратно в рукав, пока та не легла как раньше. Наконец он приобнял Джона за плечи. Напряжение Уохопа передалось даже его пальцам.

–  Дело плохо, да?
– негромко спросил Ховард.

–  Печень точно не задета. Скорее всего удар пришелся на плевральную полость, под легкое. После такой раны люди восстанавливаются в два счета, своими глазами видел.

–  Мне попали в легкое, Роберт. В крови слишком много пены. Не хватает дыхания.

Привстав на колени, Уохоп какое-тов ремя разглядывал пятно света, потом тяжело вздохнул, развязал кушак и скинул с себя тулуп. Поправил съехавшую портупею, пристроил поудобнее кобуру, отряхнул гимнастерку… Ховард закрыл глаза. Значит, конец близок.

–  Оно где-то здесь. То, за чем мы пришли.

Уохоп мотнул головой в сторону темного жерла.

–  Им это известно не хуже нас.

–  Зато им неоткуда знать, в какой шахте мы спрятались. Когда я открыл огонь из револьвера, они отступили. Так нам удалось выиграть немного времени. А когда нас и в самом деле найдут, им никто не скажет, что это та самая шахта. Нас занесло именно в тот туннель, в котором Лициний две тысячи лет назад спрятал самоцвет.

–  Они обыщут все тунелли. Сначала обнаружат нас, а потом и камень.

Камень. К горлу Ховарда подступила кровь. Появилось чувство, будто он медленно погружается в воду. Отставить страх! Он перевел взгляд на бамбуковый цилиндр.Тридцат лет назад велпу помог им выйти живыми из преисподней. Та ночь, тот мрак отпечатались в его сознании с такой четкостью, будто все происходило вчера. Ховард сохранил туземную реликвию - как и рукавицу с тигриным ликом, - и пару часов назад тот явил себя на руке их преследователя, к ужасу старого полковника. Они подозревали, что за ними следят, но враг нанес удар лишь на дне ущелья, когда офицеры уже стояли на пороге легендарных лазуритовых копей Сари-Санга. Ховард увидел фалангу вооруженных людей, во главе которых ехал всадник в маске дракона-тигра. Неизвестный выхватил меч, и рукавица на его запястье сверкнула золотом. Точно такую же Ховард некогда похитил из святилища в джунглях.

Теперь при нем не было рукавицы, однако велпу они все-таки взяли с собой - ради вещи, которая в нем хранилась. Спустя десять лет после событий в Рампе дороги Ховарда и Уохопа пересеклись вновь в Школе военной инженерии в Чатеме. Однажды ночью они заперлись в библиотеке и вскрыли бамбуковый футляр. Их взглядам предстал не идол, не языческий бог, а свиток папируса. В детстве Ховард видел такие в Британском музее. Древнеегипетский папирус в джунглях южной Индии. Уже один этот факт поражал воображение. Однако на нем был записал текст, исполненный в том же стиле, что и надпись на саркофаге, как с уверенностью заявил Уохоп. Hic iacet Licinius optio XV Apollinaris. Sacra iulium sacularia. "Здесь покоится Лициний, опцион 15-го легиона "Аполлинарис", хранитель небесного камня". Однако текст на папирусе был длиннее.

Те удивительные слова навеки запечатлелись в разуме Ховарда. Мерцала свеча. Двое мужчин склонились над древним свитком, пытаясь разобрать его смысл, насколько позволяли их познания в латыни. Слова унесли Джона назад в детство, исполненное грез о благородных приключениях. Слова точно вырвали его из тьмы, в которой прозябала его душа с того рокового дня, с которой надежда на искупление превратилась в излишество. Хотя он даже не был уверен, совершал ли тот страшный поступок, мысль о нем неотступно таилась в мозгу Джона с той самой секунды, как его палец надавил на спусковой крючок. Мальчик-койя, рыдающий малыш, чьих страданий он больше не мог выдиеть, - а ведь в это самое время его родной сын доживал последние часы, напрасно призывая отца. Теперь его путешествие подошло к концу. Подняв глаза на Уохопа, он прошептал последние слова текста, что впервые прозвучали в темной библиотеке: Cave tigris bellator. "Бойся воина-тигра".

У Ховарда закружилась голова. Он снова сглотнул, и кровь отхлынула от горла. Когда всадник мчался за ними по ущелью, Джону бросилась в глаза татуировка на его руке - оскалившийся тигр-дракон. Удивительно, но воины, две тысячи лет назад загнавшие Лициния в джунгли, до сих пор не исчезли, до сих пор были готовы обрушиться на любого, кто отважится выйти на поиски сокровища, похищенного и перепрятанного легионерами. На пути к шахтам Ховард ломал голову, пытаясь понять, как врагам удалось их выследить. Перед отправлением из Кветты они с Уохопом условились, что на возможные вопросы будут отвечать одинаково: перед ними стоит цель пройти по следам экспедиции Вуда к истоку реки Окс, что в Панджшерском ущелье на севере Афганистана. Правда, им пришлось попросить совета у путешественника Ауреля Стейна, однако истинных своих намерений офицеры ему не сообщили. По мнению знаменитого венгра, отправляться в Гиндукушские горы без носильщиков и проводников было равносильно самоубийству, но все же он пожелал им успеха. Два немолодых полковника собрались в последнее путешествие - все в лучших британских традициях.

И вдруг Ховард вспомнил. Много лет назад, когда он закончил службу в саперском полку и вернулся в Англию, кое-что произошло. Возвращение было попыткой отвлечь жену Хелен от скорби по маленькому Эдварду, подарить ей и себе самому новую жизнь. Незадолго до этого Джона повысили до капитанского звания и дали место преподавателя геодезии в Школе военной инженерии. Однажды ему довелось выступить с лекцией в Лондоне, в Королевском институте вооруженных сил. Темой доклада стали памятники древнеримской культуры в южной Индии, его любовь и страсть - еще в детстве он начал собирать коллекцию из серебрянных и золотых римских монет, которые отец и дядья покупали для него на базарах Мадраса и Бангалора. Между делом Джон упомянул в лекции о некоем пещерном храме, в котором сохранились, по слухам, древнеримские резные изображения - вероятно, сцены битв. Ему хотелось внушить аудитории, что на юге Индии бывали не только торговцы, но и солдаты. Удивительная возможность. Потрясающее открытие.

Его энтузиазм зашел слишком далеко. Теперь он понимал, что подсознательно хотел извлечь хоть какой-то полжительный результат из трагедии в джунглях, до сих пор не отпускавшей его разум, и невольно ослабил бдительность. Одной короткой фразой все и ограничилось: Ховард не стал рассказывать ни о местоположении храма, ни о достоверности слухов. Они с Уохопом договорились, что все увиденное в храме останется между ними, однако во время лекции его выдал, должно быть, искренний пыл, огонек в глазах, скрытое желание поделиться с миром их открытием. Внимательному наблюдателю эти детали многое могли поведать.

После лоекции к нему подошел чиновник из посольства Китайской империи, чтобы поздравить его, а заодно и разузнать о его источниках. Ховард вежливо ушел от разговора, еще раз подчеркнув, что все это не более чем слухи. Это случилось двадцать с лишним лет назад. Неужели с тех самых пор за ним следили, обращали внимание на каждую его странность? Бамбуковая трубка хранилась под замком в Шкоел военной инженерии в Чатеме, сред множества экзотических артефактов, завезенных в Англию несколькими поколениями офицеров. Куратором школьного музея был Джон, и единственный ключ принадлежал ему. Ну откуда еще кто-нибудь мог прознать о велпу?

И тут он подумал о своих слугах. Один из них провел подле Ховарда всю жизнь - его верный Хуань-Ли, внучатый племянник его обожаемой айи, уроженки Тибета. Хуань-Ли не оставлял хозяина ни в Бангалоре, ни в Чатеме, а когда тот вернулся в Индию, преданно последовал за ним. У тибетца всегда было много друзей среди азиатов - кули,⁴¹ матросы, обитатели опиумных притонов, в которых он пропадал по ночам. Ховард смотрел на его связи сквозь пальцы: разумней мириться с тайными обществами и обрядами, чем подвергать их запрету. Хуань-Ли оставался с ним до самого конца - именно он собирал для них в Кветте рюкзаки с провизией, он провожал их в путь. Все это делалось с воодушевлением, весьма неожиданным для человека, который видит хозяина в последний раз. Он набил их вещмешки пожитками, от которых им не было особого толку, - китайскими лекарствами, целебными травами и рочей ерундой. От всего это вскоре избавились. Хуань0Ли вделал все от него зависящее, чтобы двое вояк живыми добрались до места назначения. Чего-то подобного и ожидаешь от преданного слуги; Ховарда тронула его забота. Однако теперь его мысли приняли другой оборот. Не потому ли было так важно схранить им жизнь, что они могли вывести на след нужных лдей? Да возможно ли такое?