Воины
Шрифт:
Стараясь держаться подальше от извергающейся лавы и губительных газов, Клейстерман забрался на предельную высоту, куда только можно было забраться без кислородной аппаратуры и теплой одежды. И заметил наконец то, что, как он знал, должно было находиться здесь.
Это было окно в небе, сотня футов в высоту и сотня в ширину; окно смотрело на восток. За ним виднелся ясный белый свет, обрисовывавший силуэт огромного Лица, футов сорока от подбородка до лба. Лицо задумчиво взирало из окна. Лицо предпочло придать себе облик ветхозаветного пророка или святого: у него была пышная вьющаяся борода и длинные спутанные волосы. Глаза — каждый в ширину больше человеческого роста — были пронзительно льдисто-голубыми.
Клейстерману уже доводилось встречаться
Окно в иной мир было открыто. Это был его единственный шанс.
Клейстерман установил таймер механизма на кратчайший возможный интервал, меньше минуты, и, оставив его лежать в рюкзаке, ухватил рюкзак за лямку, так, чтобы тот болтался у него в руке.
Он на полной скорости устремился к окну, при тормозил немного и, размахнувшись, запустил рюкзаком в открытое окно.
Лицо взглянуло на него в легком недоумении.
Окно захлопнулось.
Клейстерман парил в воздухе, ожидая; ветер трепал его волосы. Не произошло абсолютно ничего.
Еще мгновение — и окно в небе отворилось вновь, и лицо взглянуло на Клейстермана.
— Ты действительно думал, что этого будет достаточно, чтобы уничтожить Нас? — вопросил мистер Биг на удивление спокойным и мягким голосом.
Поражение и изнеможение захлестнули Клейстермана; они словно опустошили его кости и залили их свинцом.
— На самом деле нет, — устало отозвался он. — Но я должен был попытаться.
— Я знаю, — почти нежно произнес мистер Биг.
Клейстерман вскинул голову и с вызовом взглянул в гигантское лицо.
— И знаешь, что я не оставлю своих попыток, — произнес он. — Я никогда не сдамся.
— Я знаю, — печально согласился мистер Биг. — Это и делает тебя человеком.
Окно захлопнулось.
Клейстерман неподвижно повис в воздухе.
Внизу, под ним, новые горы, вопя, словно миллион обжегшихся телят, начали свое восхождение к небу.
Дэвид Моррелл
Жизнь солдата часто зависит от его товарищей. Так создаются узы, что могут стать прочнее братских. Но что происходит, когда тебя пытаются убить твои же братья?..
Создатель Рэмбо, одного из самых известных воинов в современной художествен пой литературе, Дэвид Моррелл — популярный автор. Его книги изданы суммарным тиражом, превышающим восемнадцать миллионов экземпляров. Его триллеры были переведены на двадцать три языка. По ним сняты фильмы, побившие рекорды кассовых сборов, и завоевавшие популярность телесериалы. Его знаменитый первый роман «Первая кровь» дал читателям такого персонажа, как Рэмбо, чья история позднее воплотилась в нескольких имевших успех фильмах и чьи приключения Моррелл позднее описал в «Рэмбо» и «Рэмбо-3». Перу Моррелла также принадлежат еще двадцать восемь других книг, в том числе «Пятая профессия», «Братство розы», «Чужое лицо», «Огненный завет», «Смертный приговор», «Крайние меры», «Лазутчики» и многие другие. Его рассказы собраны в сборники «Черный вечер» и «Ночной побег». Кроме того, он написал публицистические книги «Уроки письма длиною в жизнь: романист о своем мастерстве» и «Преуспевающий романист» и ряд других публицистических книг. Хотя более всего он стал известен благодаря своим триллерам, Моррелл пишет также готические романы, фэнтези и исторические романы. Он дважды получил премию Брэма Стокера. Последняя его вышедшая книга — «Мерцающий свет». Дэвид Моррелл живет в Санта-Фе, штат Нью-Мехико.
«Имя мне Легион»
«Задание священно. Вы должны выполнить его любой ценой».
Сирия.
20 июня 1941 г.
— Полковник нашел, кто может вырезать деревянную руку.
Услышав позади голос Дурадо, Клайн оборачиваться не стал.
Он пристально смотрел в щель между двумя валунами, прикрывающими его от огня снайпера. Припав к каменистому склону, он не отрывал взгляда от стоящих в отдалении желтых зданий.
— Деревянную руку? — Само по себе это упоминание Клайна не удивило — лишь выбор времени. — Сейчас же не апрель.
— Думаю, полковник решил, что мы нуждаемся в напоминании, — ответил Дурадо.
— Если учесть, что будет завтра, может, он и прав.
— Церемония в три.
— Я не смогу, — отозвался Клайн. — Я на посту до темноты.
— Будет еще вторая церемония. Сержант велел мне потом вернуться и сменить тебя, чтобы ты мог поприсутствовать.
Клайн благодарно кивнул.
— Это мне напоминает те времена, когда я был маленьким и наша семья ходила в церковь. Полковник становится нашим пастором.
— Видно там что-нибудь? — поинтересовался Дурадо.
— Никакого движения, только дымка от жары.
— Завтра будет иначе.
Клайн услышал похрустывание камней под солдатскими ботинками — Дурадо зашагал прочь. Клайн прятался под рваным шерстяным одеялом. Форма на Клайне была минимальная: рыжевато-коричневые шорты и выгоревшая под солнцем пустыни рубашка с коротким рукавом. Головным убором ему служила прославленная «кепи бланк», белая фуражка легионера, с плоским круглым верхом и черным козырьком. Она тоже сильно выгорела на солнце. Отвороты фуражки прикрывали шею и уши, но для лучшей защиты он воспользовался одеялом, чтобы прикрыть голые руки и ноги, а заодно и лежащие рядом камни, чтобы те не раскалялись слишком сильно и не обжигали его.
Рядом с Клайном лежала его винтовка МАС-36 с продольно-скользящим поворотным затвором, чтобы быстренько прицелиться и снять снайпера, если тот таки покажется. Конечно, так Клайн демаскировал бы свою позицию, навлек на себя вражеские пули, и ему пришлось бы сменить наблюдательный пункт. А поскольку он разровнял для себя местечко и вообще устроился с максимально возможным здесь удобством, он предпочел бы отложить стрельбу на завтра.
Вражеские? Он использовал это слово чисто машинально, но в данных обстоятельствах оно ему не понравилось.
Да, спусковой крючок подождет до завтра.
На самом деле его звали не Клайном. Семь лет назад, в 1934 г., он пришел в старый форт в Венсене, пригороде Парижа, и вступил добровольцем во французский Иностранный легион. Иностранный легион называли так потому, что это была единственная часть французской армии, куда принимали иностранцев.
— Американец! — фыркнул сержант.
Клайн получил чашку кофе, хлеб и водянистый фасолевый суп. В переполненной казарме он спал на соломенном тюфяке на самом верху трехэтажной металлической койки. Два дня спустя его с еще двумя десятками новобранцев, по большей части испанцев, итальянцев и греков плюс один ирландец, отправили на поезде на юг, в Марсель. Там их погрузили в провонявшийся трюм, где их тошнило все два дня плавания по бурному Средиземному морю до Алжира. Наконец грузовики доставили их по пыльной, ухабистой дороге в штаб-квартиру Легиона в далекий городок Сиди-бель-Аббес. Жара стояла неимоверная.
Там Клайна допросили. Хотя репутация Легиона притягивала к себе многих преступников, скрывающихся от правосудия, на самом деле там отлично понимали, что из преступника трудно сделать дисциплинированного солдата, и наихудших гуда не принимали. В результате каждого кандидата подробно расспрашивали и его прошлое изучали максимально тщательно. Многие добровольцы, не являясь преступниками, зашли в жизненный тупик и хотели начать с чистого листа, а заодно и получить шанс сделаться гражданами Франции. Если Легион принимал их, им давалось разрешение выбрать новое имя и получить документы на него.