Вокруг тебя весь мир кружит

У Усольцева в офисе я была до этого раза три, ещё до нашей последней ссоры. Два из них были по его настоянию. Я должна была заехать за ним, чтобы отправиться на небольшие официальные мероприятия (подозреваю, он сделал это, чтобы ему не было скучно): открытие детской спортивной школы, которую он спонсировал и открытие после капремонта детского сада, который тоже получил от него энную сумму денег. Третий раз произошёл спонтанно. Мне нужен был подарок Пашке на день рождения. И что, по-вашему, может знать о потребностях крутых мужчин женщина? Правильно. Вот и я так решила. Раньше я покупала то, что мне советовали посторонние мужчины, а сейчас у меня был свой мужчина, вот он и должен был мне помочь. Поэтому самым простым способом было подключить к этому Усольцева, тем более, что он сам вызвался в помощники, но самым бесстыжим образом всё время отлынивал.

Геля, обалденная секретарша (и я не побоюсь этого слова), встретила меня в первый раз с официальной улыбкой на лице и холодком в глазах. Ох, как я её понимала! Усольцев был не дурак по части женщин. Я с этим смирилась давно, а моя ревность притуплялась лишь самоуспокоением, что именно я являюсь его девушкой.

– Это- Лариса Фёдорова, и для неё я всегда свободен. Всегда, Геля,- голос Алекса был более, чем убедительным, а в моей душе тогда разлилась благодарность.

Вышколенная секретарша ответила тогда с сахарной улыбкой:

– Я поняла, Александр Давыдович.

Сегодня я решила устроить Усольцеву сюрприз и примчалась на своей новой машинке по забитым транспортом улицам зимнего города к деловому центру, новой высотке, один из этажей которой занимал офис моего ненаглядного. На ходу расстёгивая пальто, метнулась к одному из четырёх стеклянных лифтов. Мой пыл от нанесённого оскорбления должен был видеть Алекс, иначе он не отнесётся к нему серьёзно (проверено на опыте), поэтому я подкидывала и подкидывала в топку своего возмущения новые и новые поленья старых обид. Геля отвлеклась от разговора по телефону, подняла на меня свои безупречно подведённые голубые глаза и смягчила холодное лицо приветливой улыбкой.

– Мне нужен Алекс,- сказала я вежливо, тем не менее, назвав её шефа по имени.

– У него совещание. Присядьте. Я сейчас сообщу ему по интеркому.

Я кивнула, но достала айфон и набрала СМС:

– Я сижу в твоей приёмной.

– Сейчас освобожусь,- почти сразу пришло ответное сообщение.

Геля приняла от меня пальто и предложила мне кофе или чай, и я смягчилась к ней - в конце концов, мы не враги. И в дальнейшем я решила расположить её к себе.

Попивая горячий кофе, я имела возможность оглядеться лишний раз в его приёмной. Просторно, светло, стильно: чёрная плитка на полу, на одной из светлых стен в строгих рамках: сертификаты, красочные фотографии реализованных проектов с рядами новеньких блестящих грузовиков, впечатляющими зданиями и ангарами, благодарности и внушающие трепет планы новых проектов. На другой стене огромная абстракция современного художника, наверняка очень дорогая, иначе Усольцев бы её не повесил. Но я в абстракциях ничего не понимала.

Он, действительно, освободился так быстро, что я даже не успела допить кофе. Одна из створок высоких дверей распахнулась, и оттуда начали выходить мужчины в строгих деловых костюмов и пара женщин. Некоторые бросали на меня заинтересованные взгляды, другие неспешно и безразлично проходили мимо, увлечённые разговором.

Усольцев, в строгом тёмно-сером костюме-тройке, серьёзный и официальный, остановился в проёме двери и заканчивал беседу, кидая на меня встревоженные взгляды.

– Да, милый, раз я пришла, то не просто так,- сказала я ему глазами, и разочарованно осознала, что весь пыл растеряла, сидя в его приёмной, а теперь и вовсе присмирела от одного его вида.

Серьёзный и собранный, он в несколько широких шагов преодолел разделявшее нас расстояние и, протянув руку, помог подняться; собственническим жестом обнял за талию и увёл в наполненный воздухом чёрно-серо-белый кабинет с панорамными окнами, в котором я тоже уже бывала. Справа расположились дубовые столы, поставленные буквой "Т", слева была небольшая неофициальная зона с белыми кожаными диванами, креслами, журнальным столиком и плоским телевизором на стене. Он направил меня туда. Алекс забрал у меня сумку, бросил её на одно из кресел и спросил с заботой в голосе:

– Что?

– Кикимора,- я тоже ответила одним словом, а он всё понял.

– Сильно расстроена?

Я поднялась из кресла и забралась к нему на колени, потому что так он меня лучше слышит и лучше чувствует. Моё чёрное трикотажное платье слегка приподнялось, и он поглаживал мои колени, лаская и успокаивая одновременно.

– Ты обещал разобраться, и только поэтому я не реву. Представляешь: я некомпетентная, необязательная и недисциплинированная. Вот только почему-то половина групп изъявило желание перейти в другой центр, где я работаю. А вторая половина просит репетировать их.
– Я всхлипнула, ткнулась носом и губами ему в шею, ничуть не заботясь об оставляемых следах помады. Потом ототру. И вообще - это моё.

Алекс уже изучил меня, как облупленную, и всё понял. Он обнял и поцеловал, и утешил, при этом лукавая понимающая улыбка не сходила с его губ.

– Хорошо, что пришла. Пойдём, отметим твоё освобождение, а завтра я разберусь с твоими рекомендациями.

Мы вышли из его офиса, держась за руки, а с Гелей он попрощался:

– До завтра.

Усольцев разобрался, и я получила такой панегирик своим талантам, что могла повесить его в рамку на стену и гордиться своими успехами всю оставшуюся жизнь. Потому что стремиться было уже не к чему - всё достигнуто.

5.

Дачный сезон был закрыт в коттедже Макса ещё в сентябре (без меня), потому что там не было полноценного отопления, и все перебрались в загородный дом Усольцева, где было всё обустроено, и в холодный период компания собиралась именно там. Постоянно проживающие в доме муж с женой, без напряга справлялись с обязанностями: она - домоправительницы, он сторожа - садовника.

К декабрю за городом установилась настоящая пушистая зима. Еловый лес с шапками снега на хвойных лапах спал, а мы беспокоили его, сбивая эти небольшие сугробы, бродя по лыжне, расчищенной снегоходом. Было безумно красиво, а когда запрокинешь голову к небу, то казалось, что оно заглядывает между макушками высоких деревьев и смотрит только на тебя.

***

Алекс прихватил меня с работы. В прошедшие выходные мы не побывали в зимней сказке - и это ещё больше добавляло мне лёгкой депрессии. Настроение было хуже некуда, но я спросила:

– Алекс, можно я приглашу Соню к нам на дачу в следующие выходные?

– НУЖНО. Давай. Пора уже их познакомить с Максом и Сёмой,- новый BMW Усольцева стояла на забитом перекрёстке. Снег валил крупными хлопьями, залипал на окнах машины, а дворники на окнах работали с чёткостью метронома.

Моё состояние нервозности каким- то образом передалось Усольцеву, и он повернулся ко мне, разглядывая с пристальным вниманием и пытаясь понять: в чём дело.

– И что ты дёргаешься? Я терпел три дня, но ты молчишь. Рассказывай.

– Тебе показалось.

– Хорошо. Не хочешь говорить - твоё дело,- казалось, он обиделся, а на самом деле ждал, когда у меня кончатся силы, и я сама попрошу о помощи. А что он может сделать в этой ситуации? Иногда создавалось такое впечатление, что как только у нас с Усольцевым всё шло хорошо, так сразу вмешивалась третья сила, чтобы мне не было очень скучно.