Вокруг тебя весь мир кружит

– Что мне делать?

– Жить.

– Я Усольцева люблю. А Пашка любит меня. А Лешка любит Пашку. А Усольцев вообще никого не любит, кроме себя самого и своих друзей. Может, мне во Францию уехать и выйти замуж за Жака?

– Ты с ума сошла? Не порти себе жизнь,- мама от растерянности даже голос потеряла и последние слова произнесла уже сипло.

– А сейчас она не испорчена?

Я поднялась с постели, в последний раз обиженно по-детски шмыгнув носом, взяла банный халат и побрела под душ.

Усольцев позвонил около 11 утра.

– Я буду ждать тебя около твоего дома через час. Выходи.

Я мрачно уставилась на мобильник. Пробовали когда-нибудь забраться на песчаный бархан? Вы лезете наверх, ноги проваливаются, а пальцы цепляются за нечто текучее. Представили? Вот это я. Я карабкаюсь из последних сил наверх, желая обрести устойчивость, независимость и склеить свою жизнь после разлуки с Усольцевым - всё впустую.

Я влезла в джинсы, натянула крупной вязки белый джемпер с косами, волосы заколола в небрежный пучок, ноги сунула в любимые белые кеды и посмотрела на себя в зеркало. Картину спасал мой приобретённый за долгое лето загар и природная чернота бровей и ресниц. Я не стала дожидаться убогого тесного лифта и спустилась по унылой лестнице вниз. Безучастно застыла на высоком крыльце, дождалась, когда он выйдет из своей роскошной полуспортивной машины и подойдёт ко мне сам. Удивлён? Прекрасно. Это не свидание, и всем своим видом я ему это показала.

Усольцев выглядел как всегда безупречно: дорогие чёрные джинсы, под ветровкой тонкий тёмно-синий джемпер, отличные коричневые башмаки, знакомый и очень приятный запах ухоженного мужчины. Собранный, элегантный и невозможно любимый до сих пор. Только выглядел он чуть похудевшим. Или мне это только показалось. Понимающая усмешка тронула знакомые губы, как будто он прочитал мои мысли.

– Прекрасно выглядишь, только немного похудела. Я вчера заметил. Ты здорова?

Угу. Забота кота перед тем, как схрумкать мышку. Ну что ж, пусть попробует.

– Усольцев, зачем звонил?

– Просто поговорить,- его рука дерзко прошлась по моей скуле, а серые наглые глазищи безжалостно и без зазрения совести полезли в душу.

– Извини, но мне сегодня ещё на работу,- я прислонилась плечом к бетонному ограждению крыльца и скрестила руки на груди. Потом выпрямилась и поёжилась: было прохладно.

– Пойдём в машину,- и, не дав опомниться, Алекс схватил меня за запястье и поволок к синему блестящему чуду.

Кое-как устроившись на низком сиденье его расчудесного авто, я лишний раз осознала, что в салоне кроссовера мне гораздо удобнее.

– Усольцев, ты много на себя берёшь. Заканчивай эти свои замашки: схватил, поволок.

– Не много. Мне не нравятся наши отношения после ...мммм разлуки. Ты настроена враждебно- а это не по мне. Признаю, я должен был тогда выслушать тебя, но ты ведь не даёшь ни малейшей возможности извиниться. Так что это ты прекращай морщить свой милый носик при виде меня.

– А ты со своими бывшими подружками милуешься и целуешься?- я забилась в угол между сиденьем и дверью, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрожал.

– Не утрируй. Я предпочитаю ровные приятельские отношения. Мы не чужие.

– Мы - чужие, и ты мне не друг. Вот Павел-друг. А ты даже на приятеля не тянешь.

Серые глаза при упоминании Павла стали злыми - его задело.

– Не дразни меня, Лара,- он развернулся в мою сторону всем корпусом, и, протянув вперёд руки, без видимых усилий подтащил меня за плечи к себе.

Как смотрит удав на кролика? А кролик на удава? Вот. Он пожирал меня глазами и был уверен в своей победе: ведь удавы всегда получают свою жертву. Тёмный ищущий взгляд Алекса прошёлся по моему, спрятанному под одеждами, телу и впился в рот. Мы снова оказалась одни, в замкнутом пространстве, в ловушке своих нереализованной желаний, накопленных за время разлуки. Удивительное состояние дежавю овладело мной, а непреодолимая потребность вновь почувствовать вкус и тепло его кожи накрыла меня океанической волной, парализовав сознание. И вот уже сильные руки затаскивают меня на колени, а я сама готова уступить, более того - жажду этого. Кролика спас стук двери подъезда. Я очнулась и обессиленно ткнулась лбом в его плечо. Гад. Ему всё равно было, где взять - главное подмять и "быть сверху".

– Выпусти меня,- потребовала я, слегка отдышавшись.

– Подожди, мы не поговорили. Пожалуйста, Лара, не отталкивай меня. Я не закончил.

Мой нервный смех был ему ответом.

– Разумеется: ты же не получил того, за чем приехал,- я оттолкнула его руки, которые хозяйничали на моей горячей коже живота и спины под кофтой, и перебралась на своё прежнее место.

– Лара, неужели ты всё забыла? Слушай, дай мне шанс, дай всё поправить. Я же вижу, чувствую, что между нами всё продолжается? Мы хотим друг друга. Давай начнём всё с чистого листа. Ведь ты живёшь с родителями - значит свободна. А Павел по-прежнему твой лучший друг.

– Зато ты не свободен и всё время занят новыми интрижками. Какой же ты циник, Усольцев! Даже сейчас, наедине со мной, пытаешься представить всё так, как будто это я виновата. Вот в чём основная причина моего нежелания начинать всё с чистого листа. Ты сам-то знаешь: чего хочешь?
– я подёргала ручку двери - заперто, нажала кнопку и разблокировала её.

– Я хочу тебя.

– Ха! Я могла бы ответить тебе пошлостью: "Не ты один". Но на самом деле, если хорошенько подумать, ты просто не любишь оставаться проигравшим. И даже, если бы я приняла твои извинения - это ничего не изменит. Знаешь почему? Ты поверил Лидочке. И ты с ней спал! А мне врал, что между вами только дружба. Ты всегда задвигал меня, подминал под себя, ломал. Всегда, Усольцев, с самого первого дня нашего знакомства. Так вот: я вырвалась от тебя и больше не позволю с собой так обращаться!

– Лара, ты во многом заблуждаешься на мой счёт. Уверен, наши отношения не закончены, а ты просто стремишься меня наказать - это обычная реакция обиженной женщины. Но ты ведь не все, Лара, ты другая,- Усольцев убеждал мягкими интонациями, умело используя свои навыки обольщения несчастных дурочек.- Я думаю, что мы не поняли друг друга, погорячились. У меня и в мыслях не было, что ты на самом деле уйдёшь. Я посчитал это угрозой!

– Хватит!- я чуть не врезала ему по наглой лживой физиономии.- Ты указал мне на дверь!

– Нет! Мне надо было разобраться во всём, и я уехал к Максу. А ты умчалась. Опять показала свою независимость и то, что плевать хотела на меня и на то, что мы прожили вместе полтора года. И сейчас при каждой встрече мне это демонстрируешь. А я терплю! Я никогда никого не уговаривал, Лара. И ты это знаешь. Это ты меняешь мои правила, ты пытаешься переделать меня. Что не так со мной, с тобой? Почему мы не можем быть вместе?

Я сжалась под его острым обвиняющим взглядом. Как он смеет переворачивать всё с ног на голову? Мне вдруг показалось, что он снова ищет брешь в моей обороне и тогда всё, держись Лара Фёдорова: ворота крепости будут сорваны с петель и город отдан на разграбление победителю.

И я решилась рассказать ему то, что считала для себя законченной историей.

– Что со мной? Я тебя меняю? Однажды, Усольцев, меня оскорбили, унизили, растоптали, сделав то, что не один порядочный мужчина не сделает с девушкой. И это был парень, пусть приятель, которому я доверяла.

– Нет,- прошептал Усольцев, глядя на меня потрясёнными глазами и поняв, о чём я говорю.

– Это правда,- я горько и шумно выдохнула.- Так вот, я отомстила. И только увидев его избитого, жалкого, лежащего у меня в ногах, успокоилась и смогла жить дальше.