Волчок

Вылез он у края деревни, на мелководье, где летом получался брод. Цепляясь за острую траву, он вылез на берег и какое-то время лежал на берегу, всхлипывая от пережитого страха и обиды. Потом все-таки встал и утирая уже слезы злости, потащился по высокой траве к деревне.

Летнее солнце, не смотря на поздний вечер, и не думало уходить с неба, разливаясь по долине тяжелым желтым маревом. Душный пряный воздух без малейшего ветерка нагонял лень и апатию.

Домой Севка не спешил; грязный и мокрый бродил по пустой дороге, обсыхал и утирал слезы. Он знал, что теперь сестра соберет рыбу и выдаст за свою. И ей поверят.

— Сева! — окликнул тонкий голосок.

Бездумно лазающий по бесхозному забору Севка от испуга свалился с перекладины на колючую скошенную траву. К его облегчению рядом с ним оказалась не сестра, а Марийка, шестилетняя дочь мельника. Девочка гуляла одна, босиком, в летнем сарафане, панамке и с пучком полевых цветов в руке.

— Больно? — участливо поинтересовалась она, видя, что мальчик не встает.

— Нет, — буркнул Севка, скорее смущенно, чем раздраженно.

Марийка была единственной из детей, кто еще не пропитался Гарькиным авторитетом и от кого Севка не ждал издевок и пренебрежения. Пока что. Она была слишком мала и не представляла для Гарьки интереса.

— А ты чего домой не идешь? — спросила Марийка. — Сделал что-то?

— Нет. Не хочу, — сказал Севка, вставая и отряхиваясь. — А ты чего одна? Убежала? Папка тебе задаст.

— А пошли к нам? — пропустив его слова мимо ушей, предложила девочка. — Мама пироги делает, с творогом и картошкой.

От одного упоминания о пирогах у Севки заурчало в животе. Сочтя это за согласие, Марийка подбежала к нему, схватила за руку и потащила в гости. Мальчик смущенно насупился, но пошел за ней, оправдывая себя тем, что хотя бы проводит ребенка до дома.

Изба, в которой жила Марийка с родителями, была прямо сказочная. Окна резные, крыльцо аккуратное, двор чистый, в доме порядок, на полах половики, которые Севке было даже жалко топтать пыльными босыми ногами.

Едва они зашли на двор, как услышали строгий бас мельника, несущего в сарай ведро с водой.

— Явилась. Ишь, стрекоза! Думаю, куда пропала? Смотри, баюн уведет, — погрозил пальцем великанский по меркам Севки дядька с густой темной бородой. — Ну, идите в дом.

В доме царил дух горячих пирогов и окрошки. Здесь всегда пахло едой, но не как у Севки дома, чем-то буднично кислым, а по-праздничному. Хозяйка дома, Ялка — краснощекая веселая женщина накрывала на стол. Мельник, занятый делами, то выходил из дома, то заходил, иногда по-отечески кладя руку Севке на голову, чтобы отвести с дороги и не зашибить.

Наконец, все сели за стол. Ялка подкладывала всем пирожков и подливала компот. Марийка что-то лепетала и пела, заразительно хохоча от чего-то понятного только ей. Севка высох, наелся и повеселел. Ни осы, ни пропавшая рыба, ни прогулка по реке больше не висели на его душе тяжелым навьим репейником. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Как бы ни хотелось остаться в уютной компании подольше, нужно было идти домой, пока не начали его искать.

Когда он проскользнул за калитку своего двора, на него тут же кинулся пес. Бело-рыжий двортерьер улыбаясь до ушей, вертлявой пружинкой запрыгал вокруг Севки то падая на спину и подставляя живот, то внезапно подскакивая и тыкаясь мокрым языком в лицо мальчика.

— Рыка, хватит! Фу! — смеясь и отплевываясь, Севка шепотом осадил пса.

Затем, присев, прокрался под кухонным окном. Оказавшись в темных, душных сенях, он нацелился на лестницу в конце коридора, чтобы прошмыгнуть в комнату.

— Север! — позвал отец из кухни.

Мальчик робко высунулся из-за дверного косяка. Похоже, ужин закончен. Мама мыла посуду. Отец сидел за столом. Пахло ухой.

Огромный, сильный, суровый охотник держал на столе кружку с квасом. К другой руке прицепилась Гарья. С невинным видом она стояла коленями на лавке и мучила окарину — новый подарок из города.

— Где ты болтаешься, а? — спросил отец негромко, но строго. — Тебе что отдельное приглашение нужно? Знаешь сколько времени?

Север машинально взглянул на сестру — главный источник клеветы. Та опухолью повиснув на отце, победно ухмылялась и сильней дула в инструмент. Сразу было видно, кто в семье любимчик: никто даже не реагировал на резкие звуки агонизирующей окарины.

Кроме пса. В тон Севкиному настроению Рыка на дворе зарычал и угрожающе заухал.

— Севка, — наконец вступилась мать, спокойным, но беспристрастным тоном. — Иди переоденься. Кушать будешь?

— Я был у Марийки. Тетя Ялка заставила есть пироги.

— Вон как, — понимающе улыбнулась мать. — Тетя Ялка может. Ну, тогда иди, отдыхай. Только умойся.

Мальчик угукнул и убежал в свою комнату.

— "Отдыхай"? А для этого не нужно сначала поработать? А не ошиваться в гостях.

— Ему девять, Герт.

— Я в девять уже на коне ездил, из лука стрелял и добывал для семьи еду. Весса, ты его портишь. Ты слишком слабохар… кхм… мягкая.

Окарина издала звук уставшей трубы.

— Ой, — деланно огорчилась Весса. — А раньше тебе это нравилось. Но раз надоело...

— Да н-нет, мне нравится, — поспешил заверить Герт. — Но детям необходима твердая рука.

Пес лаял все заливистей. Гарья дудела все старательней.

— Пожалуйста, — женщина приглашающим жестом обвела кухню. — Оставайся и воспитывай. Слова не скажу.

Окарина провыла предсмертным стоном мамонта, и Герт забрал инструмент.

— Гаря, пора спать.

— Но еще светло!

— Посмотри на часы. Сколько времени?

— Семь? — наугад сказала Гарья.

Она никогда не стремилась понять даже обычные цифры, а римские палки и крестики на их настенных часах и подавно.

— Одиннадцать. Иди ложись. А то домовой рассердится и спрячет твои игрушки.

Напугал ежа медведкой. У Севки целый ящик резных фигурок, бери — нехочу.

— А ты придешь?

— Конечно, расскажу как выпь встретил, — сказал он, чмокнув дочь в лоб.

— Хорошо. Спокойной ночи, мама, — ангелом пропищала девочка и убежала, сотрясая босыми пятками деревянный пол.

— Вес, — позвал Герт. — Веска.

— Иди, дров наколи. Поработай, — холодно ответила женщина, сердито натирая полотенцем тарелку.

— Да какие дрова, Вес? — усмехнулся он.

Герт встал из-за стола и отошел к окну, чтобы не орать на весь коридор, перекрикивая пса.

— Иди сюда. Оставь тарелку уже.

— Приехал раз в год, покомандовать, — сердито хмыкнула Весса, отставляя тарелку.

— Да нет же. Не командовать, — он обнял жену со спины. — Я просто боюсь, что он не сможет защитить себя и вас.