Волчонок

Билл взял в руки листик. Глаза его неконтролируемо поползли на лоб.

— Вы шутите? Всего за один прием?

— Молодой человек, я боюсь, вы не найдете ничего дешевле, — доктор пожал плечами. — Мои цены одни из самых демократичных, учитывая, что я считаю себя неплохим специалистом.

— Я понимаю. — Кернер стиснул челюсти. — Я все оплачу. Но мне нужно время, чтобы подумать о дальнейшем вмешательстве.

— Конечно, — врач тоже поднялся, чтобы проводить пациента к двери, — и не переживайте так сильно. В наше время стресс вызывает действительно удивительные психологические реакции.

Билл кивнул. И, больше не оборачиваясь, пошел оплачивать в кассу баснословно дорогой прием.

***

Он был в абсолютном расстройстве. Кернер полагал, что в ходе визита к доктору получит чуть больше разъяснений и надежду на выздоровление. Но вместо этого он получил только самые безрадостные перспективы, счет на круглую сумму и список очень сильных антидепрессантов, которые, как он уточнил в Интернете, прописывали только безнадежным пациентам дома скорби.

Он обошел еще несколько клиник, но и там результат был примерно тот же. Суммы были просто астрономические, а врачи, когда убеждались в том, что разговаривать с Биллом в финансовом плане было особо не о чем, тут же становились каменными и холодными как стены.

Кернер вернулся домой злой и выжатый словно половая тряпка. Еще никогда он не чувствовал себя более одиноким и грустным, чем сейчас. Однако, как только он увидел в коридоре коробки Фиби, его сердце немного дрогнуло от радости. Ему сейчас совершенно не хотелось быть одному. Как по заказу, взлохмаченная черная с фиолетовым голова показалась из-за дверного косяка.

— Ты уже вернулся? — девушка улыбнулась ему. — А я почти перенесла сюда все свои вещи.

С момента утреннего инцидента прошло не так много времени, но по ней нельзя было сказать, что она чем-то расстроена. Лицо Фиби светилось от радости. Однако, когда она увидела своего соседа, улыбка сползла с ее губ.

— Эй, ты в порядке? — она отставила в сторону сумку, которую держала в руках.

— Да. Да, все хорошо, — соврал Билл и начал просачиваться на свою половину квартиры.

Он сел в кресло и устало прикрыл глаза рукой. Фиби постояла немного в дверях, не решаясь задать интересующий ее вопрос. Но потом ее природная дружелюбная натура все же победила. Она тихо присела на одно колено рядом с Биллом.

— Это из-за тех объявлений, которые отмечены в газете? — тихо спросила она, опасаясь, что может лезть не в свое дело.

Билл выругался про себя. С утра он никак не планировал обзавестись сожителем. А потому не посчитал нужным соблюдать осторожность и избавиться от компромата. Он вяло посмотрел на девушку, которая ждала его ответа.

— Да как тебе сказать, — буркнул он после секундной паузы.

— Скажи, как есть.

Кернер поднял на Фиби несчастные глаза.

— В общем и целом — да. У меня есть кое-какие трудности. Но ты не переживай. Я не превращаюсь в Эдварда Хайда или что-то вроде и не кусаюсь, — он снова безэмоционально отвернулся в сторону.

Фиби некоторое время молчала, прежде чем заговорить.

— Билл, если это что-то серьезное… Я тебе говорила, что Рианна медик? У нее есть масса знакомых в этой сфере. Если ты хочешь, я могла бы…

— Нет, Фиби, — Билл решительно посмотрел на нее. — Я пока подожду. Может, я смогу сам справиться со всем.

— Ты уверен в этом?

Билл совершенно не бы уверен. Но рассказывать девушке обо всем он тоже не горел желанием. На это не было сил.

— Да. Да, Фиби. Я уже пережил этот момент.

— Точно?

— Точно, — Билл улыбнулся через силу и повернулся к ней лицом. — Хочешь, я тебе помогу с твоими вещами?

Она некоторое время задумчиво смотрела на соседа, а затем кивнула. Билл решил, что это его немного отвлечет, а после он выйдет прогуляться ненадолго. Возможно, хоть так эта трясучка пройдет.

***

Мистер Альфредо сидел в тишине своей мрачной квартиры. Венка на его виске все еще билась от приступа бешенства. Он был зол, как свора адских гончих. Бокал в руке был сжат так сильно, что побелели костяшки пальцев.

В дверь глухо постучали.

— Не заперто, — буркнул Альварес, продолжая поджигать взглядом коврик возле двери.

— Альфредо, старый лис, — в щель просунулась улыбающаяся голова в кепке, надетой козырьком назад. — Как твое ничего?

— Ничего хорошего, — парировал домовладелец, прикладывая к губам толстую сигару. — Сделай одолжение, зайди внутрь, пожалуйста.

— Да, это как раз то, что я хотел сделать. Собственно, я пришел за твоим долгом.

Альварес молча вынул из-под сиденья бумажный пакет из супермаркета и бросил его человеку. Тот поймал посылку и поспешно пересчитал содержимое.

— Здесь половина, — резюмировал он, когда поднял глаза, — где остальное?

— Пока нет. Получишь на следующей неделе, — хрипло выдохнул Альварес.

Глаза человека сузились.

— Это не торги, Альфредо. Ты ведь понимаешь это? Я даю тебе деньги на скупку квартир не задарма.

— Я сказал, отдам на следующей неделе, — повторил Альварес, не глядя на посетителя.

— Ты смотри. С этим шутки очень плохи. Вскоре эта золотая жила может прекратить свои поставки.

Альварес сжал челюсти. Через секунду он уже стоял напротив человека, прямо и открыто заглядывая в его глаза.

— Берто. Ты мне угрожаешь?

Толстяк изобразил елейную улыбку. Глаза двух мужчин встретились на секунду, однако же Альварес выдержал эту игру и не стал отводить свой взгляд. Берто сдался первым.

— Ну почему же сразу «угрожаешь»? Угрожал бы я тебе, если бы навел на твою контору налоговую полицию, от которой ты так лихо уклоняешься, но я молчу. А мое молчание стоит дорого.

Альварес с трудом пересиливал себя, чтобы не вцепиться улыбающемуся толстяку в ворот рубашки. Он хотел бы вытрясти из него всю душу, но его отвлек шум щелкнувшей собачки. Оба мужчины резко обернулись к двери.

— Томас? Что ты здесь делаешь? — холодно спросил мистер Альфредо, увидев, что его сын стоит в коридоре, но не заходя в квартиру.

— Полагаю, я тут живу, — напряженно отозвался парень. — А вот что делаешь ты?

Молчание воцарилось в мрачной, полутемной гостиной. Никто из присутствующих не проронил ни звука. Мистер Альфредо и представить не мог, сколько информации, которая не предназначалась для чужих ушей, слышал его сын.

— В любом случае, — прервал Томас вереницу его отчаянно несущихся мыслей. — Я ухожу. У меня нет никакого желания оставаться здесь.