Волчья песнь

Дик и Машка сидят спина к спине и любуются звёздным небом. Руки - ладонь в ладонь, оба безотчётно счастливы, просто потому, что жить на свете очень хорошо.

Олмер лежит на спине, нога на ногу. Играет ножом, заставляя его вертеться над пальцами и между ними - и лицо у мальчишки беспечное.

Нелюдимая Нинка, как обычно, чистит и перебирает свою снайперку - так, словно в этом весь смысл жизни.

Они все - у огня. Им всем - хорошо. Всё это - одна большая и дружная семья, где один за всех и все за одного, радости и беды - на всех поровну...

Кто же?! Кто?!

Если бы Сашка мог - он бы по капле отдал свою кровь за каждого из сидящих у костра. За их жизнь. И дело даже не в том, что он командир, а командир обязан заботиться о своих людях. И не в том, что он старше... а в чём тогда? Сашка не знает. У него нет для этого названия, он не может определить это чувство.

Горька повернулся встревоженно, и тёплое чувство мягкой волной вымыло из души Сашки все беды, опасения и сомнения:

– Всё хорошо?

– Всё отлично, Горь, - улыбнулся Сашка.
– Ну-ка, кинь на палочках, что там и как?..

...То ли настроение Сашки повлияло, то ли вмешался Его Величество Случай - но Горька извлёк из мешочка -

"Гифу", "эск" и "ур". "Дар", "вдохновение" и "свобода". Близость чего-то светлого.

– Ого, - пошутил Дик, - как видно, кто-то там.
– он поднял палец вверх, - на покой не ушёл, благоволит к своим заблудшим детям.

– Может, за нас играют Рейнджеры?
– задумчиво предположил Сашка, поглаживая рукоять меча.
– Им, должно быть, приятно видеть, как мы тут управляемся.

– Кстати, а где наши серые друзья?
– огляделся Мирко.
– Почему не разделили с нами трапезу, так сказать?

– Потому что предпочитают сырое мясо, - предположила Бранка.
– Мы, конечно, можем есть и его, но всё-таки жареное вкуснее! Горь, а ты не можешь их позвать?

– Могу, - юноша ещё раз перевернул мясо.
– Жаль, что с ними нельзя поговорить по-настоящему.

– Если бы они ещё и говорили, я бы вообще с ума сошёл, - заметил Мирко.
– И так уже чудес выше крыши!

– Что есть вся наша жизнь, как не чудо?
– философски спросил Горька.

Довольно долго они сидели молча.

– Лес шумит, - тихонько сказал Олмер.
– Слышите?

В самом деле, лес негромко и величаво гудел. Ночной ветер шагал по верхушкам деревьев, прыгая с ветки на ветку и раскачиваясь на них. Олмер поднялся на ноги и стал плавно взмахивать руками, делая вид, что дирижирует этим невиданным оркестром. У мальчишки это получалось здорово - словно к нему и правда прислушивались и ветер, и лес, выполняли его указания, как команды опытного дирижёра - длинноволосого босого мальчика в коричневых клёшах и распахнутой куртке.

– Волки бегут!
– вскрикнул Дик, поднимаясь на ноги.
– Вон они!

В самом деле, по отмели, разбрызгивая сверкающую в свете Неразлучного воду, мчались вожак и два самых крупных самца стаи. Не прошло и полуминуты, как они уже подбежали к костру и заметались вокруг, рыча и подвывая.

– Эй, что за новости?
– спросила Машка, отталкивая прыгающего волка.
– Ну-ка, дружище, убери от меня свои лапы!

– Они что-то хотят сказать, - озабоченно пояснил Горька, - но что? Вот правда - дорого бы я дал, чтобы понять их!

– Но всё же понятно!
– удивилась Галя.
– Ясно, как светлый день: по дороге идёт колонна, через час будет параллельно нам...

– Что?
– удивился Сашка, а Горька изумлённо повернулся к своей девушке:

– Откуда ты знаешь?!

Лицо Гали сделалось изумлённым и немного испуганным.

– Я...
– начала она нерешительно.
– Знаете... они мне... они мне... ой, сказали!

21.

Колонна была, как и следовало ожидать, огромной и бестолково охраняемой. Открытая машина с несколькими плазмомётами, четыре огромных автопоезда, самодвижущаяся платформа с солдатами, шесть двойных сцепок с баками горючего и ещё одна открытая машина - тоже с плазмомётами. При виде подобного хотелось плюнуть, всё бросить и уйти в лес навсегда - совестно было нападать на такое дерьмо. Но, судя по маркировкам, три автопоезда везли боеприпасы, а один - продукты. И там и там могли оказаться подходящие партизанами запасы. Следовательно, участь колонны была решена.

Отряд расположился вдоль дороги - в обочине и на ветвях деревьев (излюбленное место их засад!), заранее выверив секторы обстрела. Едва это было сделано, как появилась как раз головная машина. На передке трепался флажок Джаггана, на курсовой плазмомёт облокотился здоровенный джаго. Ещё несколько развернулись в разные стороны за другими плазмомётами. Передок машины украшали две высушенные головы, в изуродованных чертах лица которых отчётливо узнавались земляне.

– Таааак...
– прошептал рядом с Сашкой Горька.

– Не волнуйся, это последняя поездка в их тупой жизни, - бросил Сашка.

По засаде прокатилось сдержанное шипение-рычание, иначе не скажешь. Головы увидели все. Дождавшись, пока напряжение физически завибрирует в воздухе, Сашка крикнул:

– Убить!
– и выпустил ракету в переднюю машину.

Она разорвалась точно в груди плазмомётчика, разметав в стороны кровавые брызги. Граната из "тунора" Димки влетела в кабину первого автопоезда, и тот, свернув на обочину, завалился в сторону - должно быть, водитель перед смертью навалился на рычаг.

Задняя машина взорвалась - Бранка влепила зажигательную пулю в бак с горючим. Дик и Люська из двух пулемётов расстреливали платформу с солдатами; кто-то, пытавшийся на ней добраться до тяжёлого пулемёта, был убит Ниной точно в лоб. Водитель пробовал дать задний ход, чтобы просто сбежать с поля нежданного боя, но ещё одна ракета Сашки взорвалась у него в крестце, пробив перед этим борт и сиденье. Ещё один из джаго махнул через борт и побежал в лес. Сашка, различив в прицел офицерские наплечники, хотел рвануться за ним, но Горька крикнул:

– Я!
– и бросился прямо через дорогу.

С грохотом взорвалась одна из сцепок с горючитм...

...Джаго, бежавший от Горьки, был вооружён автоматом и, судя по всему, находился в отличной форме - но сейчас его противником был лёгкий на ногу, быстрый и ловкий юноша-лесовик с холодной ненавистью в сердце. Они быстро бежали вглубь леса, петляя и пытаясь подстеречь один другого за деревьями и стреляя на малейшее движение. Джаго шумел, шумел слишком сильно. Горька передвигался почти бесшумно, но экономил патроны. Кроме того, у джаго не выдержали нервы - он буквально фонтанировал руганью. А Горька помалкивал.