Волчья песнь

empty-line/>

(1.)

1.Искра (англ.)

Возле гарды поблёскивало славное клеймо - скрещенные буквой "дабл ю" шпаги мастеров Уилкинсонов. Это был не простой кинжал, а чьё-то оружие "с душой". Как он попал к сторку (который тоже кто знает, что тут вообще делает...)? Где погиб его прежний хозяин и какой была его смерть? Нож Горьки сломался... и он, поразмыслив, осторожно заткнул новое оружие за пояс.

– Выгружаем боеприпасы, - сказал он.
– Тут есть то, что нам нужно.

17.

Утро в этот день было раннее, но какое-то неохотное - вставала Одиночка в туманной дымке; было тепло, даже слишком тепло для этого месяца, только вот в воздухе растекалась сырость. В лесу капало с листьев, остатки крепости "вспотели".

Все разбирали захваченные боеприпасы. К счастью, для вооружения местных мьюри джаго использовали трофейное земное оружие - как раз то, что было нужно партизанам. Сашка сидел на камне в гордой позе вождя и следил, чтобы никто не совал патроны за голенища сапог и гранаты под куртку - а Горьку утащил куда-то Олмер. Он сперва отходил по своим делам, а вернулся с обалделыми глазами и увёл Горьку за собой.

– Балда ты, - горячо спорила над аптечкой Нина, - никакой это не наркотик!

– Это ты балда, я точно знаю, что это наркотики!
– отвечал Дик.

Сашка как раз раздумывал, вмешаться, или нет, когда вернулся Горька. Лицо у него было откровенно встревоженное.

– Пст, - шикнул он Сашке и показал глазами на лес. Сашка без слов поднялся и зашагал за товарищем; лишь за крайними деревьями спросил:

– Что такое? У тебя лицо - как будто бы бриллиант с кулак нашёл.

– Скорей огромную кучу дерьма, - весьма озабоченно сказал Горька.
– Пошли скорей, тебе надо посмотреть.

– Если окажется, что...
– начал Сашка, но от опушки небольшой поляны уже шагал Олмер - бледный, на ходу тиская автомат.

– Куда ты пропал?!
– напустился он на Горьку.
– Сказал, что сейчас...

– Я ж тебе пообещал, что не тронут!
– покачал головой Горька. Олмер фыркнул:

– Ну да, ты обещал, а они про это знают? Может, ты подрядился им свежее мясо доставлять?

Сашка уже хотел прямо рявкнуть, спрашивая, что к чему, но тут они все трое вышли на поляну. Сашка схватился за обрез, но Горька вцепился ему в запястье:

– Нет.

На поляне кольцом сидели не меньше двадцати волков - огромных серых существ, при виде незнакомого человека отчётливо подобравшихся. Но Горька, бесстрашно подойдя к самому большому, начал трепать его за загривок, как домашнего пса, приговаривая:

– Тихо, тихо... это друг. Мой друг, твой друг... Саш, не бойся, - он поднял голову, - они предупредили нас о ночной атаке. По-моему, это из-за моего браслета.

– Л-ладно... об этом потом поговорим...
– Сашка старался всё-таки не делать резких движений.
– Ты зачем меня сюда притащил?

– Смотри, - Горька указал в сторону... и Сашка почти забыл о волках.

В высокой сочной траве ничком лежало тело человека... сторка. В изорванном пятнистом комбинезоне на широких лямках, мягких высоких ботинках, на правом рукаве видна была большая эмблема в виде пикирующего крылатого кота. Всё - и трава кругом, и форма - было залито кровью, в стороне лежала кисть руки, сжимавшая небольшой бластер.

Сашка перевернул тело и процедил ругательство. Это был почти мальчишка - мертвенно-бледный даже для сторка, с перерванным чёрной раной горлом. Раны от волчьих клыков были и на ногах, и на животе.

– Вот так, - припечатал Горька. Сашка кивнул медленно, не вставая. Конечно же - точно такой же мальчишка погиб в винтокрыле почти две недели назад.
– А теперь смотри ещё и сюда.

Волки подались в стороны, и Сашка увидел распростёртое на траве крылатое существо, похожее на огромного гладкошёрстного крылатого кота золотисто-серого цвета. Кот был весь в крови из глубоких ран, правое крыло (он лежал на левом боку) с удивительно красивыми перьями - коричневатыми с золотой и голубоватой окантовкой - широко распростёрто. Подальше лопаток широкими ремнями на спине мёртвого зверя крепилось удобное высокое седло, с которого тоже свисали ремни.

– Это что?!
– ошалело спросил Сашка.
– То есть, кто?! Я таких не знаю... на планете вообще нет крылатых млеко...

– Ку-ку, - Горька постучал по своей голове и щёлкнул языком.
– Это накьятт. Крылатый кот со Сторкада, ты что, не помнишь?! На нём сюда прилетел этот...
– кивок в сторону убитого сторка.
– Олмер, помоги раненым, наконец!

– Каким?!
– вытаращился мальчишка.

– О небо... волкам!

– Я?!
– Олмер ненаигранно сглотнул.

– Нет, твой духовный двойник. Не бойся, они тебя не тронут!

– Я это уже слышал, - недоверчиво сказал Олмер. Неуверенно посвистел, сказал немного дрожащим голосом: - Кутя... Рекс, Джек... как там тебя... gehe hierher, behaart... (1.) Ты мне голову не откусишь?

1.иди сюда, мохнатый... (немецк.)

Старшие понаблюдали, как Олмер занялся лапой одного из волков. Потом Горька задумчиво сказал, кивнув на трупы сторка и накьятт:

– Итак. Это не вертушки с хвостиками, это не джаго и не местные забитые ополченцы. Куда мы ни пойдём - везде оказываются сторки, а сегодня ещё и с довеском. И я так понимаю, что этот выследил нас и вызвал винтокрыл. Неужели они так на нас ополчились из-за какого-то чиновного Абизьяна?

– Нет, из-за полевой кухни, - засмеялся Сашка.
– А волки, всё-таки, слушай...

– Волки прикончили этих двоих, - снова кивок.
– Саш, они и правда наши друзья.

– Наши?
– прямо спросил Сашка.
– Или твоего браслета?

– Посмотри, - вместо ответа понизил голос Горька. Сашка обернулся.

Стоя на колене, Олмер бинтовал лапу волку. Другой, с сильно разодранной мордой, лежал на траве, глядя на руки мальчика, третий - большой, немного рыжеватый - положил головищу на плечо Олмера и тоже внимательно наблюдал за его действиями. Ловко управляясь с бинтом, Олмер потирался щекой о волчью морду и насвистывал. Почувствовав взгляды друзей, он обернулся - и на лице германца появилась счастливая улыбка, глаза светились радостью:

– Им нравится, когда я свищу!
– весело сказал он.
– Ар-р...
– и в шутку он попытался укусить волка на нос. Тот своими жуткими зубами схватил нежную человеческую кожу сбоку на горле - одним поворотом головы он мог бы вырвать мальчишке мышцу, артерию и гортань, но не сжимал зубов, а Олмер явно уже совсем не боялся. Волк с повреждённой лапой нетерпеливо заскулил, напоминая о себе.
– Uh, entschuldige, d'lieb'Freund! (1.)

1. Ой, извини, дружище! (немецк.) <