Волею богов

Предводитель изгнанников начал: "Это говорю вам я, Уэмацин из Ойаменауака. Сегодня ночью все вы стали свидетелями явления великого бога, который во время долгих странствий оберегал нас, защищал от врагов и прочих напастей, отвращал беду и посылал своих слуг, которые ценой собственной жизни отстояли наше существование. По окончании сражения он призвал нашего великого жреца, пернатого змея, достойного Истаккальцина к себе, дабы объявить нам свою волю. И Истаккальцин отправился к нему и говорил с ним. Это произошло сегодня, в день тринадцать-цветок года десять-дом. И вот что поведал Истаккальцин, когда вернулся. Этот бог - молодой воин, идущий своей дорогой, раздающий перья, выкрикивающий клич войны. Он называется защитником людей. Его сердце предвидит, оно поддерживает и защищает. Его слова - нефрит и перья кецаля (61). Его обиталище - область тайны. Он - Таинственный Владыка. Его сущность скрыта от глаз любого смертного. И он желает, чтобы мы утолили его голод. Он жаждет свежих человеческих сердец и драгоценной влаги, так же, как и мы вожделеем только что испечённого мягкого и вкусного хлеба. Мы должны насытить его. Нам же он обещает быть во всём и везде покровителем. Он дарует нам место, где мы построим свой город, где мы засеем поля, где мы разобьём сады. То будет место щитов и дротиков, откуда мы с его благотворением поведём наши отряды и завоюем все местные народы и подчиним их нашей воле. Ибо для того пришёл к нам тот бог, чтобы силой своей груди и головы собрать, привлечь к себе и к своей службе все народы, коих мы встретим на своём пути, - Уэмак остановился и обвёл взглядом собравшихся, лишь одобрение прочитал он в их глазах. Много тяжёлых дней измученные скитаниями люди ждали восстановления союза с богами. И теперь пришло время оправдать их надежды. Нет, правитель ничего не обещал, чтобы его слова не обернулись ложью, но в то же время царевич понимал, без связи с великими нет власти, нет тлатоани. И он продолжил: - И чем больше мы дадим нашему богу, чем лучше будем заботиться о нём, тем сильнее будет его благоволение, тем больше славы и величия мы обретём. Бог выбрал нас не случайно. Ему не нужен народ дикарей, народ слабый и страшащийся, народ, пребывающий в плену страстей, телесных и духовных. Возрадуйтесь, ибо он выбрал нас, именно нас, наделенных храбростью, мудростью, сильной верой и яростным рвением. Ибо мы - великий народ отважных воинов и прославленных мудрецов, равного которому нет более нигде. Но наш бог не должен ждать. И теперь в знак заключения союза и установления прочной нерушимой связи на века мы все должны даровать нашему богу, Таинственному Владыке, каплю своей крови, драгоценной влаги. Волю нашего покровителя должны исполнить все до единого и воины, и крестьяне, и слуги, и рабы, и мужчины, и женщины, и грудные дети, старые и молодые, больные и здоровые. Так говорю вам я, Уэмацин из Ойаменауака, сын доблестного Цинпетлаутокацина, потомок блистающего, как сверкание нефрита, Се Сипактли".

Когда Уэмак закончил свою речь, радостные восторженные крики раздались из толпы, в считанные мгновения их подхватили другие собравшиеся, и вот уже все люди, словно рокочущее море, приветствовали обретение нового бога. Они славили Таинственного Владыку, Уэмака, Истаккальцина и самих себя. Тем временем молодой вождь взял заострённую резную птичью кость и с благоговейным трепетом поднял её к небу, а затем решительно вонзил в мочку уха, проткнув её насквозь. Он почти не почувствовал боли, лишь жар разлился по всему телу, содрогнувшемуся от пламенного экстаза. Жрецы начали раздавать всем колючки агавы. Люди без страха пронзали плоть и выпускали капли драгоценной влаги в честь Таинственного Владыки. Некоторые ранили себя ещё и ещё, стремясь угодить новообретённом богу. Матери протыкали кожу детям, и те плакали, не понимая, ради чего им причинили такую боль. Даже раненные, потерявшие много крови, исполнили волю правителя. И вот, когда в лагере изгнанников не осталось ни одного, кто бы не принёс жертву Тлакацинакантли, огромная тень в форме летучей мыши на мгновение закрыла небо, и затмила солнце, а затем унеслась вдаль. Нетопыри и совы высоко в кронах неистово закричали, шумно хлопая крыльями. Налетел ветер, срывая пряди пачтли с ветвей кипарисов. А Истаккальцин вскинул руки и, воззвав к богу, начал читать молитву, первую за все дни испытаний и странствий.

Глава 15. Новый дом

Утро нового дня, светлое и радостное. Истаккальцин встал незадолго до рассвета. От томительного предвкушения щемило в груди и трепетало сердце. Жрец поймал себя на мысли, что такое светлое искреннее чувство он испытывал последний раз в детстве, а во взрослой жизни с её сдержанностью, ложью, деланной степенностью и неестественностью такому восторженному и чистому переживанию места не находилось. "Цветов и песен жаждет моё сердце" (62), - вспомнилась ему стока из стихотворения. "Да, именно так", - ответил он сам себе. От утренней прохлады приходилось кутаться в плащ, но в груди всё пылало, клокотало, будто мужчина проглотил огонь, который заставлял кипеть все внутренности. Но Истаккальцин знал, то вспыхнуло пламя новой веры, разгорающееся прямо в сердце.

Рано на заре торжественная процессия покинула последний лагерь изгнанников, который они разбили предыдущим вечером. Но странствиям подошёл конец, больше не будет утомительных путешествий и временных стоянок. Сегодня измученные люди обретут новый дом. Разодетые в прекрасные цветные плащи с роскошными плюмажами на головах шли жрецы и аристократы. В руках они несли курильницы, мешочки с копалом, сосуды для возлияний, листы бумаги, приспособления для кровопускания и посохи-погремушки. День разгорался. Радостными криками и пением птицы встречали восход солнца. Невообразимо быстро работая крыльями пролетел над участниками шествия вечный труженик колибри. Черепахи, греющиеся на корнях деревьев, с плеском попадали в воду при виде приближающихся людей.

Вот уже впереди между стволов вездесущих кипарисов показалось обещанное Таинственным Владыкой плато. Высокие каменистые гребни вздымались из воды почти вертикально вверх. А сам большой участок суши казался среди затопленного леса гигантским кораблём, чудом заплывшим так далеко в непроходимые дебри. Собравшиеся подошли ближе, сплошная стена высоких стволов расступилась. Что это? Свет? Как давно Истаккальцин не видел яркого солнечного света, нет, не тех робких лучей с трудом пробивающихся через могучие кроны, а яркого тёплого потока, от которого до боли резало глаза. Скелеты Эстли и Малиналли стояли у подножья, приглашая путников наверх. Узкая тропка на обвалившемся участке, достаточно полагая, чтобы подняться, но всё же крайне неудобная для ходьбы казалась единственным приемлемым путём наверх. Уэмак пошёл первым. Вестники Тлакацинакантли в тот же миг взмыли в воздух и оказались на караю обрыва, наблюдая за карабкавшимися людьми. Истаккальцин измазал дорогой плащ глиной. Несколько раз мужчине пришлось опереться на руки, дабы не потерять равновесие. Следовавший за ним Несауальтеколотль справился с восхождением ничуть не лучше.

Наконец-то поднялись все наверх. Плато оказалось вытянутым в длину, по большей части довольно ровным, крупные возвышения находились лишь по краям. Густые заросли кустарника скрывали значительную часть равнины от глаз. Здесь не росли высокие деревья, как в лесу. Характер местности разительно отличался от мрачных дебрей Атекуаутлана Верховный жрец подумал, будто очутился на родине, в далёком Ойаменауаке. Действительно, то тут, то там попадались высоко поднимающиеся из травы трубчатые кактусы. Кое-где встречались раскидистые колючие агавы и нопалли с большими зелёными лепёшками, растущими одна из другой. Длинные извивающиеся ряды приземистых акаций разрезали пространство вдоль и поперёк. А впереди чуть поодаль белели усеянные цветами деревья касахуатль. Тёплые краски после величественного сумрака леса радовали глаз. Вместо давящей со всех сторон стены стволов - чистое небо. Здесь чувствовались простор и свобода. И всё это щедро залито солнцем. Его лучи согревали привыкшую к холоду и сырости кожу, сушили мокрую затхлую одежду. Свежий ветерок волновал дикие травы и играл в ниспадающих каскадах драгоценных перьев. Как же красиво они смотрелись здесь, блестя при ярком дневном свете. Странники расчистили небольшую площадку, начали готовить церемонию. Благородный Косицтекатль оставил тяжёлые доспехи в лагере. Он помогал жрецам, делая вид, будто рана вовсе не давала о себе знать. Конечно, воин скрывал боль. Но перед отправлением Истаккальцин сам осматривал его и менял повязку. Хвала богам, нагноения не оказалось.

Когда все подношения и церемониальные сосуды расставили по местам, жёлтые кристаллики смолы, кстати, последние из взятых с собой, положили в курильницы, а участники церемонии расположились по краю площадки. Истаккальцин воззвал к Таинственному Владыке. И бог ответил, как же приятно после стольких дней пустоты чувствовать незримое присутствие высшего существа, знать, что твои молитвы услышаны, а, следовательно, не напрасны. Мужчина хотел говорить и говорить, раз за разом подчёркивая невыразимую благодарность великому Талкацинакантли. Сердце его восторженно билось в такт словам, а по коже бежали мурашки от сладчайшего упоения. "Ради таких моментов действительно стоит жить", - подумал жрец.

Когда первосвященник закончил моления, зазвучали барабаны и флейты, служители зажгли копал в курильницах и начали кадить, а в центр площадки вышел Уэмак и начал танец в честь великого бога, своего бога. Поджарый и сильный, он двигался легко и стремительно в такт музыке, каждый прыжок казался естественным, каждый поворот - молниеносным, все позы - выверенными и подчёркнутыми. Истаккальцин всегда знал, в танце младший царевич на голову превосходит всех придворных и даже самого почившего правителя. Затем начались возлияния, песни и литании. За происходящим внимательно наблюдали скелеты Малиналли и Эстли, и верховному жертвователю казалось, их позы и мерцающие глаза выражают удовлетворение.

После церемонии пошли осматривать плато, намечать места будущих дворцов и храмов. А затем и все разошлись, просто гуляя по играющей яркими красками равнине. Дойдя до края плато, Истаккальцин обнаружил высокий утёс, утопающий в зелени небольшой рощицы. На нём под раскидистым кривым деревом в одиночестве стоял Несауальтеколотль, любуясь открывающимся видом. С трудом верховный жрец вскарабкался к своему ученику. В тот миг ему захотелось сделать для него что-то необыкновенное, ведь именно через него Тлакацинакантли смог связаться с изгнанниками. Первосвященник был исключительно благодарен юноше, но высокий ранг не позволял ему высказывать признательность вслух. Он положил руку на плечо паренька и произнёс: "Смотри!" С этими словами Истаккальцин вскинул вверх посох и обвёл им вокруг. Тут же лежащая внизу равнина начала меняться. Исчезли высокие травы, заросли акации и кактуса нопалли. Вместо них плато прорезала широкая мощёная магистраль. Вдоль неё выросли сверкающие белизной дворцы, молельни, школы, библиотеки, появилась широкая рыночная площадь, тенистые колоннады, площадки для игры в мяч, далеко впереди высился огромный храм Тлакацинакантли в окружении меньших пирамид Тескатипоки, Тлауицкальпантекутли и Миктлантекутли, рядом показались святилища Тлалока, Шипе-Тотека, Тонатиу (63) и других богов. От главного проспекта в стороны разошлись прямые улицы, вдоль них расположились усадьбы знати, жилища простых граждан, небольшие часовни и мастерские, крепостные стены и оборонительные башни. Всё здесь казалось идеально спланированным, точно устроенным в соответствие с божественным порядком. Лучшего города Несауальтеколотлю видеть ещё не приходилось.

– Ну как?
– спросил Истаккальцин у поражённого видением юноши.

– Великолепно, - ответил тот, не отрывая глаз.

– Однажды ты будешь здесь жить, сынок.

– Как он будет называться?
– спросил начинающий жрец.

– Ещё не известно, - признался главный жертвователь.

– Здорово. Изумительно, - продолжал восхищаться молодой пророк, - А самое главное, теперь Вы снова можете использовать силу бога.

– О, да, - улыбнулся мужчина.

Скоро видение померкло и растворилось. Нужно было спускаться вниз и отправляться в обратный путь. И вдруг Несауальтеклолтль тронул Истаккальцина за локоть: "Смотрите, господин!" Там, где посох верховного жреца касался покрытой эпифитами толстой ветки появилась длинная стрелка брассии (64) с несколькими большими нежно оливковыми цветами усыпанными яркими пятнами. Длинные отростки придавали им форму причудливых тонконогих паучков. Только что никаких цветущих орхидей здесь не было вовсе, Истаккальцин мог поклясться в этом.

– Они цветут весной, им же ещё не время, - удивлённо заметил юноша.

Учитель улыбнулся:

– Да, совсем не время.

Примечания

1. Шочипилли (дитя цветов) - божество цветов, искусства, игр, красоты, танцев и песен в мифологии индейцев науа. Обычно изображался как молодой красивый мужчина.

2. Шиууицолли - диадема правителей науа, украшенная мозаикой из бирюзы. Такую носили все тлатоани ацтеков.

3. Кецаль (Pharomachrus mocinno) - птица семейства трогоновых, отряда трогонообразные. Её зелёные перья ценились индейцами Мезоамерики выше золота. Их имели право носить только правители и знать. Два самых длинных пера из надхвостья самца достигают 90 см в длину, они стоили дороже всего, другие перья ценились меньше.