Волк Спиркреста

Одного его вида достаточно, чтобы моя кровь забурлила от ярости и насилия. Но когда я вижу его в пиджаке, в то время как Захара обнимает себя голыми руками от холода, мне хочется оторвать его голову от шеи.

— Ты никогда бы не порвала со мной, — говорит Маттнер. — Ты всегда так отчаянно нуждалась в моем внимании. Но мне все равно, что ты говоришь всем своим маленьким друзьям. Все знают правду.

— Правда — это не то, что ты говоришь, — говорит Захара.

Я никогда не видел ее такой. Весь огонь и свирепость Захары словно сгорели, оставив после себя маленькую кучку тлеющего пепла. Все ее тело скручивается в клубок, как у маленького зверька, пытающегося защититься. А Маттнер, большой и светловолосый, в своем теплом пиджаке-смокинге, смотрит на нее сверху вниз, как на добычу.

— Правда в том, что ты влюблена в меня и всегда будешь влюблена. А все эти глупые жалкие поступки, которые ты совершаешь, рассказывая всем, что ты порвала со мной, встречаясь с этими неудачниками, — просто крики о внимании. — Он раздавливает окурок в пепельнице и подходит к Захаре, беря ее за руки. — Но тебе лучше знать, чем играть со мной в эти игры, Зи. У нас с тобой все по-настоящему. Наши отношения не были сказкой, и я не рыцарь в сияющих доспехах. Но то, что у нас было, было чистым, настоящим.

— Какие отношения? — говорит Захара, пытаясь отстраниться. — Ты не можешь быть в отношениях с кем-то и при этом спать, когда тебе вздумается.

Я шагаю вперед через деревья, все еще скрытые тенью. Все инстинкты кричат мне, чтобы я оторвал Маттнера от Захары, разорвал его на куски, как бумагу. Но я сдерживаюсь.

Захара не хотела бы, чтобы я слышал все это, но я не могу оставить ее одну. Захара не хочет, чтобы я контролировал ситуацию, не хочет, чтобы я вмешивался. Но если я уйду, то оставлю ее наедине с этим куском дерьма, а я не смогу себе этого простить. Я колеблюсь, разрываясь между инстинктом и разумом.

— Моногамные отношения противоречат человеческой природе, — говорит Маттнер, словно декламирует строчки из сценария, который знает наизусть. — Мы лучше, чем это, Зи, ты лучше, чем это. Ты такая взрослая для своего возраста, я думал, ты поймешь. — Он проводит ладонями по ее рукам, не обращая внимания на ее попытки отстраниться. — Я знаю, что тебе нравилось то возбуждение, те острые ощущения, которые мы испытывали. Я знаю, что ты скучаешь по этому. — Он притягивает ее к себе, но она сопротивляется. — Я знаю, что ты скучаешь по мне.

— Я скучаю по тебе, как по дырке в голове, — выдавила она из себя. — Отпусти меня, Эрик. Я даже не знаю, зачем я все это выслушала. Не знаю, почему я думала, что ты извинишься. Ты ничуть не изменился, ты такой же дерьмовый, поверхностный неудачник, каким был всегда.

Хорошо. А теперь вмажь ему в лицо своей открытой ладонью, Колючка.

— Ты же знаешь, что ты так не думаешь, — говорит Маттнер. Его руки крепко сжимают ее руки. Костяшки пальцев белеют под оранжевым светом обогревателя. — Ты пришла сюда не за извинениями, Зи. — Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать ее, она отшатывается назад. Он притягивает ее к себе за руку. — Хватит играть в недотрогу, милая. Мы оба знаем, что в итоге ты окажешься на коленях с моим членом в горле.

И тут все в моей голове становится

пустым и

громким и

красным.

Волчий поцелуй

Захара

Едва слова покинули рот Эрика, как три вещи происходят в очень быстрой последовательности.

Первое — моя рука летит в лицо Эрику, нанося звонкую пощечину.

Второе — болезненная хватка Эрика ослабевает от удивления.

Третье — черная тень мелькает в моем поле зрения и врезается в Эрика с силой пушечного ядра, врезающегося в борт корабля.

Эрик пролетает сквозь деревья, взлетая в воздух. Я отступаю назад, подавляя крик. Я настолько пьяна, что все происходит неконтролируемо быстро и в то же время в замедленной съемке.

Яков Кавински появился из ниоткуда, словно материализовался из тени. Он прижимает Эрика к полу, упираясь коленом в его брюхо. Руки Эрика скрючены перед лицом, пытаясь защитить его от сыплющихся на него ударов.

Но Яков неумолим, и его удары сыплются густо и тяжело. Его лицо бледное и пустое, глаза — две черные щели. Он бьет Эрика до тех пор, пока руки Эрика не отпадают от его лица, а затем бьет Эрика до тех пор, пока его удары не становятся мокрыми и слизистыми от крови. Звук — леденящий душу хлюпающий звук, словно он пробивает прутьями грязь.

Затем Яков вскакивает на ноги, невероятно ловко для своего роста. Он тащит Эрика за собой и подпирает его к дереву. Эрик болтается в кулаке Якова, как тряпичная кукла. Он кашляет и выплевывает полный рот крови и зубов.

И тут Яков поворачивает голову и говорит так спокойно, что меня пробирает дрожь.

— Захара. Ты хочешь, чтобы я убил его?

Мое имя в его устах вызывает страшный всплеск неизвестных эмоций в моей груди. Потому что он здесь, со мной, ради меня, и мне больше не нужно бояться. Он здесь.

Я быстро качаю головой. — Нет, нет. Я не хочу, чтобы ты попал в тюрьму из-за него…

— Я не сяду в тюрьму, — говорит Яков. — Если я его убью, его никогда не найдут.

Эрик испуганно взвизгивает. Яков не обращает на него внимания, не сводя с меня глаз.

— Ты хочешь, чтобы он умер? — спрашивает он снова, как будто спрашивает меня, хочу ли я сливок в чай.

— Нет, — говорю я. — Нет. Мне просто… мне просто нужно, чтобы он держался от меня подальше.

Эрик кивает, отчаянно глядя на меня сквозь опухшие красные мешки плоти вокруг глаз. Он говорит что-то, чего я даже не могу понять. Яков снова поворачивается к нему.

— Если ты еще хоть раз приблизишься к ней, я убью тебя этими двумя руками.

Его голос жесткий и мрачный. — Я убью тебя сам, и это будет не красивая и не чистая смерть. Я сделаю это грязной смертью, смертью паразита. Это то, что ты заслужила, дрянь. Когда ты приползешь домой и встанешь на колени, чтобы поблагодарить Бога за то, что остался жив, ты должен благодарить именно Захару Блэквуд.

Яков бросает Эрика на землю и без всякого выражения впечатывает сапог в лицо Эрика. Эрик издает вопль боли, похожий на крик умирающего животного.

— Поблагодари ее дважды, — невозмутимо продолжает Яков. — Потому что сегодня она во второй раз спасла тебе жизнь. В следующий раз, когда я тебя увижу, тебя уже никто не спасет. Даже она.

И тут он бьет Эрика по голове с такой силой, что тот замирает. Яков медленно поворачивается ко мне. Он не произносит ни слова. Он смотрит на меня сверху вниз, и я дрожу под мрачным взглядом.