Вольная

Успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как Руа, не дождавшись рабынь, самолично распахивает дверь — и тотчас шарахается прочь от нее, словно кто-то во дворе ждал ее с ведром кипятка наизготовку и ошпарил, едва представилась такая возможность.

Но никакого пара, конечно же, не было. Пока мы собирались, снаружи отгорел стремительный пустынный закат. Сонный город обняли бархатистые сумерки, и, стоило Руа-тайфе открыть дверь, как длинный коридор без окон застелила широкая дорожка прозрачного лунного света, рассеченная только длинной женской тенью.

Руа сделала пару неуверенных шагов назад. Тень отступила следом — а потом вдруг странно скорчилась, изломилась и стремительно разрослась.

Глава 13.1. Погоня

Кто ищет друга без недостатков, остается один.

— арабская пословица

— Ар-раджимово отродье! — первой взвыла распорядительница.

Девицы дружно поддержали её истеричным визгом. Я с трудом сдержалась, чтобы не присоединиться, хотя уже видела, что они в корне не правы.

Ар-раджиму такое и не снилось.

Руа-тайфа была худощавой и невысокой, как и её брат. Зверь же из неё получился огромный — во всяком случае, с перепугу мне показалось именно так: не меньше двух метров в холке, вытянутая пасть полна острых белых зубов, и даже её тень буквально кричала о том, что отбрасывает её большой опасный хищник. Которого вдобавок изрядно вывели из себя.

Поэтому первым моим порывом было броситься, как и остальные девицы, прочь, во внутренние помещения лавки. Кто знает, может быть, я бы и двери в кладовые снесла вперёд них, но застыла в растерянности, не веря своим глазам, — а они не замедлили подбросить подробности.

Зверь был огромный, что правда, то правда. Но изящный корпус на тонких чёрных лапах и роскошный пушистый хвост с белой кисточкой на конце говорили сами за себя.

Да, огромная, но всё-таки просто лисица. И глаза у неё были зеленовато-желтые, как у Руа-тайфы в человеческом обличье, но рассказать об этом смогла бы разве что я: испуганные появлением оборотня, служанки и наложницы проявили поразительную солидарность и покинули помещение быстрее, чем Руа оправилась после смены ипостаси. Я осталась в пустом коридоре один на один со зверем. Во дворе улепетывали во весь опор евнухи — и тот, что подвернул ногу, драпал впереди всех.

Огромная лиса переступила с лапы на лапу и с любопытством склонила голову набок. Выражение лисьей морды до того напоминало лукавое лицо Руа в день нашего знакомства, что я нервно хихикнула от неожиданности и обернулась через плечо к вожделенной двери во внутренние помещения лавки, уже подспудно понимая: не успею. А если и добегу, то никто мне не откроет.

Но зверя я уже не интересовала: лисица принюхалась и деловито потрусила во двор, к паланкинам. Возле них к тому моменту оставался только один человек, и по одному только выражению его лица я с отчаянием поняла, что убегать он не собирается.

Малих, белее полной луны на небе, шагнул вперёд и застыл перед моим паланкином. Он тоже знал, что, если лиса в приступе любопытства разворошит гору свитков под подушками (а они наверняка зашуршат и пробудят охотничьи инстинкты!), то взрыв в папиной мастерской покажется нам праздничным фейерверком.

— Малих! — всё-таки тоненько взвыла я, но он так и не тронулся с места.

Лиса трусила прямиком к нему, и я, не выдержав, бросилась наперерез, но меня опередили: гильдейская стража наконец-то вспомнила о своих обязанностях.

Маги на такую работу шли неохотно, зато свитками гильдия могла обеспечить кого угодно — и теперь отряд подтянутых молодчиков дружно затянул мелодию активации какого-то заклинания. Лиса выслушала первые три слова и, потеряв интерес к Малиху, так многообещающе ощерилась, что двое стражников из трёх сбились с ноты. Теперь, когда фальшивил только один, а не все трое вразнобой, стало ясно, что ограничиваться полумерами никто не собирался: заклинание должно было поразить цель молнией, а не обездвижить, как мне показалось вначале.

— Нет! Стойте! — так громко заорала я, что остановились все разом: и стражники, и лиса. — Не причиняйте ей вреда!

— А ты что, с ней заодно?! — первым опомнился самый певучий стражник и нацелил свиток уже на меня: идея атаковать безоружную женщину явно нравилась больше перспективы схватки с огромным хищником.

Малих эту точку зрения не поддержал и, наплевав на здравый смысл, метнулся мимо лисы к стражнику и загородил меня собой. Лисица так опешила от его наглости, что замерла с поднятой лапой, так и не тяпнув самонадеянного стражника со слишком длинным заклинанием.

А может, она тоже не ожидала, что кто-то станет защищать ее, а не женщин в лавке. Чего уж там, я сама от себя не ожидала!

Стражников такое единодушие тоже преизрядно удивило, а еще — заставило хорошенько задуматься о численном превосходстве: вроде бы его ни у кого не было, но это равенство выглядело как-то неубедительно. То ли из-за лисьих клыков, то ли из-за Малиха, чья светловолосая макушка оказалась почти вровень со звериными ушами.

Размышления о численном превосходстве и размерах кулаков Малиха на моей памяти еще ни разу не доводили до добра.

Я зажмурилась. Набрала воздуха. Мысленно обругала себя последней идиоткой.

Но все-таки сказала:

— Это Руа-тайфа. Похоже, какое-то из заклинаний в лавке дало сбой и превратило ее в лису, — уверенным голосом соврала я. Но уверенности надолго не хватило. — Нужно срочно отвести ее во дворец и поставить в известность… — я осеклась.

Кого поставить в известность? Тайфу?

Так они близнецы.

Глава 13.2

Эта мысль развеяла последние остатки уверенности — не столько даже в своих дипломатических способностях, сколько в здравом смысле и инстинкте самосохранения. Отчего-то они позволяли мне перед самым полнолунием играть в догонялки с оборотнем, беспечно валяться на его постели и устраивать бои подушками, пропуская мимо ушей все его оговорки, показавшиеся такими невинными.

Занятно.

Но обдумать это определенно стоило позже. Никак не в тот момент, когда от моей уверенности и убедительности зависело, что произойдет дальше.

Вытянувшееся лицо стражники расценили однозначно: сумасшедшая арсанийка просто не знает, что соврать, и нужно разобраться с ней поскорее. Самый певучий страж затянул заклинание с места обрыва, не размениваясь на разговоры, — только целился теперь в меня, почему-то посчитав опаснее двухметровой ощерившейся лисицы. Логику я не уловила, но задерживаться и задавать уточняющие вопросы не стала.