Володарь железного града

— Начавшийся дождь когда-то перестаёт идти, а приехавшие гости всегда уезжают, эмир, — я спокойно ответил ему. — Кстати, я слышал темник улуса Башкир ваш дальний родственник?

Джаяту-Буга коротко кивнул.

— Хотел бы и его привлечь к нашим общим делам, на выгодной основе, и заодно попросить содействия дивана определить границы Орды и Новгородского княжества в Оральтских горах.

Последние слова были адресованы Могул-Буга, на что он немедленно отреагировал:

— Вопрос, насколько долго эти земли останутся Новгородскими.

— На всё воля эллаха, эмир.

— Я не понимаю, на что надеешься, конязь. На тебя пойдёт по меньше, четыре тюмена! Больше, чем было у Бату. Великий князь Владимирский, Семён собирает войска и при этом ты умудрился поссориться с Литвой.

— Война рано или поздно закончится, а о будущем надо думать уже сейчас. В любом случае вы ничего не теряете. Разобьют меня, волок останется за вами, а если тюмены будут повержены вы выступите миротворцами и усилите позиции при дворе. Я ведь не отказываюсь платить дань Орде. Само собой, я бы хотел, чтобы вы выкупали весь полон, захваченный с моих земель в этом походе, и отправляли их мне за разумную цену. Связь можем держать напрямую, или через людей Лю.

— Повторюсь, ты точно уверен в победе?

— Тюменов у вас может и больше, чем у Бату, но содержимое уже никуда не годно. Посему их погибель вопрос времени. Я даже не дам вам подойти к моим городам, а земли Дикого поля, к востоку от гостинца пусты. Полона возьмёте тама не густо.

— Мы тебя услышали. За волок Сари цу можешь не беспокоиться. Я уже убрал твоё имя из грамот дивана, а Джаяту-Буга отправит в город три тысячи нукеров. Не переживай, на СВОЁ поле мы чужих не пустим. Берди, хм. Если он тебе так нужен, пусть живёт, но его судьба отныне прочно связана с твоей, конязь. Что же касается остального, будем думать.

* * *

На югах снег уже сошёл, почва подсохла и трудовое ополчение двенадцатого агрогородка вовсю трудилось на устройстве квадратной лежнёвки, отходящей в сторону верховий Зуши. Упрощенного типа, без железных скреплений. Изготавливались элементы на сто процентов местными артелями и легко, как детский конструктор, собирались без спецтехники, только успевай чопы загонять. Новые подходы в строительстве, использование секций и городского локомобиля с ЭППК значительно ускорили работы, позволив городку закончить дорогу в срок. Нагрузку в три тонны на ось такой лежень держал только в путь. Верхняя часть путевого бруса имела ступенчатую выемку под тележное колеса, и, таким образом, по путям можно было ездить как с ребордными, так и с обычными колёсами. Справа же выделили отвод под грунтовку, её артельщики будут доводить до ума своими силами. Ответвления делались похожими на автомобильные развязки, справа и слева к ним плавно изгибали ответвления основного пути, который планировалось сделать двухпутным, обеспечивая сим выезд как к городу, так и к тупиковой части кластера, заодно обеспечивая возможность разворота без поворотных кругов. Каждые два километра оставляли разъезды, небольшие тупиковые веточки отвели к верховьям малых рек, дабы со временем включить их в хозяйственную деятельность. Семафоры ручные спроектированы так чтобы они стояли в пределах прямой видимости. Их основная задача сводилась к обеспечению права приоритетного движения. Подъехал на участок, увидел, что стрелка соседнего семафора опущена — пути свободны, поднял крыло своего семафора и в путь, а чтобы стрелки не были постоянно поднятыми они имели механизм постепенного опускания под действие грузика. Система так себе, но всяко лучше, чем перекрикиваться. К тому же на семафорных столбах были прибиты вертикальные солнечные часы и составить расписание движения, большого труда не составит. На телегах стояли ревуны и небольшие солнечные сигналки, а когда на брус набьют стальные полоски, вопросы регулирования сами собой отпадут, системы регулировки движения с элементарными электрическим кранами-выключателями — путь свободен или путь закрыть давным-давно работали.

Просеки аж осенью пробили, а в зиму с ледовой дорожки потихоньку её корчевали. Пней тута и не густо, лесостепи округ и размеры дерев невелики. Отрезок короткий, и пятнадцати километров не будет отчего пяти сотням мужикам городка, при помощи геодезистов и прорабов первого строительного, находившихся в «отпусках», много времени не потребовалось, тем паче Сталинец с отвалом разок прошёл и вгладь трассу вывел. Дренаж местами устроили, как и положено по кону, но без фанатизма. Артельный гостинец верхами вели и ручьёв не пересекали, в зиму разве что клетьевые мосты над оврагами устроили и уморили дерева в местах поселений и будущих полей. Рядом с городком драга стояла и на дорогу отсыпали щебня от души, тысячу кубов с лихом. Пошёл он на топкие участки. Прокинули шестовую линию телеграфа в одну жилу, разъезды устроили в местах отводов артельных наделов, помогли разгрузиться и помахали ручкой. Посевная на носу и народ с городков отправляли на посадки в старые артели, округ Неручи.

Нарезали им земли по два с половиной кило с каждой стороны дороги, семь с половиной тысяч десятин! Для Нечая цифра невероятная. Правда и земли тута дикие, малонаселенные, но это уже бывшего ратая не пугало. Насмотрелся как в княжеских артелях работают и плуги, видел и конные комбайны. Органично принял идею разделения труда и одним из первых в артель записался. А почему нет? Княжество гарантировало доход, минимум в пять раз больший, чем он мог заработать в хороший год. О сбыте голова не болит, ремонт инструмента сложного, обучение и много ещё что станции МТС при городках на себя берут. В его артели девять семей, двадцать семь душ мужского полу ну ешо отроки, да бабы без счёту. Совсем уж малых детей оставили при яслях, отдадут, когда избы поставят. После окончания курсов ЛикБеза его с дитями отправили в артельный лагерь, тама и работа и учёба. Тяжело приходилось, хотя с какой стороны поглядеть. Всё же дома ладили себе, не старосте али боярину. Подучили на станках работать, лопаты показали новые, косы и науки всякие, из которых больше прочих у Нечая душа лежала к агрономии, по-византийски сие законы о поле. Естество Нечая не раз восставало против веками заведенных канонов, однако в школе его загодя упредили. Будешь работать по картам и календарю, али сразу холопом в стройотряд отправят топором махать, ежели гонору много. И по хозяйствам добрым повозили, дабы самим с мужиками поговорить, глянуть очами ладно ли тама дело чёрное устроено. А сколь и кто получает они и без того ведали, в школе показывали таблицы баллов и выплат артелей на Опушке реке посаженных. Да и не дурак черный люд. Сам захотел по белому жить в избах ладных, сидючи пахать да косить, а не скрючившись с горбушею в три погибели.

Нечая выбрали головой артели. По плану им было предписано растить сливовый сад, причём со следующего лета, в этом же разрешалось высеять малость лука, да зеленушки для души, а в остальном поля расчищать надобно да благоустраивать, соседям помогать, дороги артельные ладить и прочие дела, главное из коих была постройка хозяйства с избой и подсобными строениями. На большой ветке посадили двадцать три артели, больше шести сотен мужиков, при которых состояли агроном, технолог по картам, связист, медик, механик, картограф и четыре координатора. Вместе с головами артелей они входили в Совет Артелей, при городке. Прочие должности, например тот же инспектор по кадрам и воевода, городовые. Артели ведь при городке числятся, а тот лелеять их должен да обучать уму-разуму. Он же и инструмент нужный выделял, а порой и людей в помощь. Официальное название, сорок второй сельскохозяйственный кластер, но что сие мало кто понимал. Мир он и в Африке мир. Понятие имеем, что друг дружке помогать надобно, не дураки. На первом Артельном совете, ещё в лагере распределили народ в бригады временные. Бабы при кухне и хозяйстве, мужики лес валят, да поляны под дома и бытовки чистят. Домики сие малые из бруса сбитые. Мы их на базе первым делом собирали. Брус сотка, шипы, дверь, да оконца пустые со створнями. Полы да потолки дощаты, двойные, мхом утеплены. Его опять же зимою миром собрали, да в сушило отдавали. Ладили колья для забора, плитки берестяные. Крыша то крыта смолою в два слоя, а поверх панели фибробетонные. Нечай улыбнулся, вспоминая как они с сыном ладили мебель, клепали трубы да баки, резали бракованное зелёное стекло, мучаясь со сборкой чудных пакетов. Оконца ясное дело не у всех. Штатно в крыше крепили туннели дневного света размером чуть больше плошки, из штампованных половинок — купол и рассеиватель. Печурка малая из уклада и труба дымовая, оконце для продуха с жалюзи, откидные ложи и стулья, всё что мастерили руками из заготовок в общинном ангаре при школе, долгими зимними вечерами.

Бытовки были достаточно крепкими, чтобы подцепить их тросами, погрузить на поезд и без проблем установить на новое место. Ловко удумано. Привезли пару составов, отцепили вагон и сгрузили на каменья. Всё! Заходи живи. Поставили туалеты, навесы малые для дров добра всякого-разного. За три дня почитай, цельный город расселили. Чудо и есм. А далече началось. Кластеру артелей выделили две станции парогенераторные, с компрессором, пилы и прочего инструмента порядком. Лошадей же, три сотни! Неказисты все, степные, но дарёному коню в зубы не глядят. Помогали они здорово, им ведь ещё пару десятков старых циклопедов перепало, водяная пильная мельница и лебёдки. Отрядили из центра дороги щитовые, канаты, лесовозные телеги и арбы, корнедёры ручные и прочий хлам, постепенно замещаемый в стройотрядах механическими новинами. Бригады первым делом били просеки в сторону от магистрали под малые ветви артельные длиною до двух километров. Корчевали просеки, опосля мостки малые собирали и по уже готовой дорожке на места складирования бытовки таскали. Работали споро, а пилы воздушные и вовсе в три смены гудели. Около недели в среднем на ветку уходило, и то лишь потому, что к каждой артеле-комуне отводили аппендиксы. Старая, добрая линейная схема лишь труба пожиже, да дым пониже. А вот средний надел артельщика семьдесят соток, поболее чем в городке.

В этот сезон веток отводят двенадцать, из коих третья по счёту оказалась артели Нечая. Голове досталось козырное место, аккурат у речи малой, Сорочий Куст. По соседству поляна каштановая роща и небольшое озерцо. Обняв сыновей со слезами в глазах, он наблюдал как небольшой кран подцепив бытовку сгружал ту на его участок. Они потрудились зимою на славу и делать малую избу ни с кем не пришлось.

— Праздник устроим! — крикнул Нечай.

Несмотря на то, что они жили в бытовке не первый день, даже на поезде в ней их везли он только сегодня ощутил себя полноценным хозяином. А так то, семью турнули в малый домик зимой, едва его собрали, народу в артельной школе было море. Похожие чувства испытывали и соседи, сегодня вся их артель обрела «крышу над головой».

— Тятя! — сын потянул его за рукав. — Сходи к координатору, пусть железного проводу и изоляторов выпишет. Мы с Миколой телеграфную линию отведём. Я уже и место присмотрел, деревцами малыми обойдёмся да шестами самодельными. Поганый овраг по мостку обойдём, изолируем в паре мест и добре. Говорят, летом радио по проводу пустят. Уроки да сказки можно слушать! И тебе заказы в банке сподручнее делать, не находишься к голове кластера. Зря я что ли телеграфный приёмник делал? — сын показал примитивный телеграф из грифельного карандаша, медной катушки и нескольких стальных деталей.

— Осилишь?

— А тама ничего сложного. Азм же помогал в нашем лагере линию тянуть. Изолятор воткнул, три витка окрутил и провод крест на крест. В березень, ужели запамятовал?

— Ну не знаю, не знаю сынок. Вдруг чего напутаешь. Сие не чурбан, серебра стоит.

— Соединять с головной линей не буду, то мастера дело. Токмо линию прокину, а он проверит. Артельщикам не воспрещается, на то особливая книжица есм с картой. Сам же говорил всё надобно своими руками ладить, пошто лишний долг на артель вешать?