Волонтеры атомной фиесты
Шрифт:
– Ага, — отреагировала дочка и повернула TV-камеру так, что весь экран заняла надпись: «АТОМНАЯ ВОЙНА БЛИЗКО».
…
Это же время, Северный Ледовитый океан, регион Таймыра, остров Большевик.
Старшина «ночных старателей» допил саке из чашки, ловко открыл банку с китайской тушенкой, воткнул туда ложку, и проворчал:
– Охренеть, какой хитрый мужик-киви! Атомной войны еще нет, а он уже делает на ней хорошие деньги!
– Как это он делает на ней деньги? — удивился механик.
– Реклама, — лаконично ответил завхоз, закуривая сигарету.
– Какая, на хрен, реклама, Петрович? — еще больше удивился механик, — Кто же купит атомную войну?
– Балда ты! — веско произнес завхоз, — Атомная
Механик вздохнул, посмотрел на экран, тоже закурил сигарету и заключил:
– Вот, буржуйская морда! Мало их в 1917-м к стенке ставили!
– Буржуи, — сообщил старшина, — они как тараканы. Если хоть нескольких не отравил, то наплодятся только так. Поэтому я вам говорю: всегда, бля, убирайте крошки со стола!
– Сергеич, ты забодал уже мораль читать! — обиженно буркнул механик.
– Федя, это не мораль, а санитария, для твоего же долбанного здоровья, ты понял?
– Ладно, понял. Ты лучше про атомную войну объясни. Она будет, или просто так, для рекламы шоколадных батончиков?
– Будет, Федя, куда ж она денется. Те пиндосы, которые стали папуасами, не оставили остальным пиндосам даже выбора: воевать или нет. Конечно, сами пиндосы воевать не будут, найдут каких-нибудь мудаков, черножопых или косорылых, и пошлют в пекло.
– Ты чо куришь, Сергеич? — озабоченно спросил завхоз, — У тебя глюки или чо?
– А чо, Петрович? — азартно переспросил старший.
– А ничо! Как это пиндос может стать папуасом?
– Человек, — произнес старший, затянувшись сигаретой, — это такая хитрая скотина, что может прикинуться кем угодно. Вот, в древней Норвегии были мужики, которые даже медведями прикидывались. Не белыми, понятно, а маленькими бурыми. И назывались «берсеркеры». Ты кино «Викинги» смотрел? В натуре почти такие отморозки и были.
– Сергеич, опять тебя с дороги унесло, — перебил механик, — про атомную войну же…
Старший помахал над столом рукой с сигаретой.
– Ша, Федя! Это я объясняю, чтоб вы поняли: человек, может прикинуться кем угодно. Например, пиндос, если его приперло, может прикинуться папуасом.
– А на хера ему это? — полюбопытствовал завхоз.
– Я к этому и веду, Петрович. Ты знаешь про финансовый суперкризис?
– Ну, знаю. Этот суперкризис уже давно. Он еще во Вторую Холодную войну начался.
– Правильно, — сказал старший, — а теперь представь себе нормального пиндоса, ну, там, работягу с высоким разрядом, или инженера, или моряка, или геолога. Сидит он в этом суперкризисе, как бомж в помойке, или даже без как, а просто бомж, поскольку работу толковую не найти, дом куплен в кредит, и банк выгоняет должника на хер. И вот, этот нормальный пиндос слоняется по улицам родного Пиндостана, причем вокруг всякие с Уолл-Стрит, с наглыми зажравшимися мордами в костюмчиках из бутика, на классных тачках. И тут до его пиндосских мозгов доходит: «что-то тут прогнило».
– Тоже мне, новость, — перебил завхоз, — про все это дедушка Ленин писал когда еще…
– Это для тебя, Петрович, не новость, а для пиндоса — новость. И он над этой новостью ломает голову так и сяк, пока его не пробивает на конструктивную думку: а что, если я прикинусь папуасом, и поеду в Папуасию делать революцию, как Че Гевара?
Тут механик допил саке и постучал чашкой по столу.
– Не гони, Сергеич! Че Гевара делал революцию в Южной Америке.
– Да, Федя, и
в этом была его ошибка, потому что в Южной Америке таких отморозков всегда хватало, не он один. Потому-то его и прислонили к стенке. А Папуасия всякая с Полинезией, Меланезией и Микронезией, это совсем другое дело. Там со времен Кука, которого съели, никто толком не воевал. Разучились. Вот, на островах этого Кука, что примерно в середине Полинезии, все и началось год с четвертью назад. Пока тамошние губернаторы соображали, что против них взбунтовались не папуасы, а перекрашенные пиндосы, озверевшие от суперкризиса, уже поздняк метаться. Вся Папуасия лежала под Революционным Конвентом, и даже пискнуть боялась.Старший замолчал и принялся сосредоточенно намазывать толстенный слой китайской тушенки сразу на четыре галеты из серо-зеленого пакета с маркировкой «US Navy».
– А про атомную войну что? — спросил механик.
– Что-что, — флегматично отозвался старший, — у пиндосов в Папуасии еще с 1960-х был главный ядерный полигон, который потом забросили. Те пиндосы, которые теперь себя объявили реальными папуасами, канаками, как там говорят, про это знали. Они наняли координатора-японца, чтоб быстро все восстановить, и вот у них уже атомная бомба.
– Сергеич, — подал голос завхоз, — ты правда думаешь, что у нези есть атомная бомба?
– А то ж! Не было бы у них атомной бомбы, они бы так не выебывались.
– Тогда на хера кто-то будет с ними воевать? — спросил механик.
– Иначе никак, — строго сказал старший, — ведь канаки ломают всемирный лохотрон!
– Чо?
– Чо слышал! Они крушат там, в Папуасии, всех, из-за кого слиняли из дома. Банкиров. Адвокатов. Прокуроров. Брокеров. Налоговиков. Парторгов. Миссионеров. И вот, бля, сюрприз: оказалось, что без всей этой сволочи жизнь стала лучше! Сейчас все главные буржуи кусают себе локти: эх, не придушили смуту в колыбели, год назад. Испугались танкерной партизанской войны в океане. Теперь круче придется. Но с другой стороны, каждый отдельный главный буржуй уже изобретает: как ему лично с этой Меганезии-Папуасии по секрету нажить денег. Это ведь не просто какой-то оффшор. Это в натуре невъебенный оффшор! Так что они все вместе за войну, но каждый по отдельности…
– Самолет! — перебил завхоз.
– Да, самолет, — прислушавшись, согласился старший.
Встреча самолета на прииске — это фиеста в Барселоне. Это фестиваль в Рио. Это день Святого Патрика в Дублине! Пусть свистит арктический ветер, швыряя в лицо острую ледяную крупу, и пусть самолет похож на призрак в свете почти полной луны — все это чепуха по сравнению с ощущением Великого Праздника.
Пилот Сеня и штурман Саня — правильные летчики. Правильные — значит, спокойные и предсказуемые. Нормального риска не боятся, однако на рожон не лезут. Сказали «да» — значит да, сказали «нет» — значит нет. Денег берут по-честному половину — вперед, а не пытаются содрать с «черного старателя» всю сумму сразу. Никогда не пьют алкоголь в полетные дни и накануне, никогда не болтают лишнего, и никогда не воруют у своих (тут следует по смыслу поставить три восклицательных знака). Эх, жаль, что Сеня и Саня в скором времени оставят арктическое небо. Доберут денег (уже рассчитано, сколько), и улетят в теплые края. Куда — они не скажут, поскольку никогда не болтают лишнего…
Стоянка на таком полевом аэродроме: час, не более. За это время надо выгрузить тонну полезных штучек (еда, топливо, запчасти), и непременно попить чая! Не какой-то чуть подкрашенной настойки на щепотке листиков, а зверски-черного варева с большущей порцией сахара. Еще, есть хитрость: в чай добавляется кусочек масла. Масло образует тонкую теплоизоляционную пленку на поверхности. Это важно! Напиток употребляют максимально-горячим, только тогда достигается хороший эффект!
…Пилот Сеня сделал первый глоток, выдохнул, чтобы остудить язык, а затем сообщил: