Волшебники Гора

— На четвереньки, — скомандовал я. — Оставайся рядом со мной, чтобы я мог дотянуться до тебя.

Протянув руку, я коснулся ошейника на её шее. Это был один из трёх ошейников, которые я приготовил для неё. Два других, вместе с ключами, хранились в плоской коробке. Тот ошейник, что был на ней в данный момент, имел гравировку: «ВЕРНИТЕ МЕНЯ ТЭРЛУ В ИНСУЛУ ТОРБОНА». Затем я вытащил из коробки первый из двух других ошейников и, слегка наклонившись, поместил его на шею женщины, рядом с первым, но немного ближе к подбородку. Коротким движением я защёлкнул его на горле рабыни. Он подошёл идеально. Надпись на этом гласила: «ВЕРНИТЕ МЕНЯ НАДСМОТРЩИКУ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ БАШНЮ». Удовлетворившись примеркой, повернул стальное кольцо вверх замочной скважиной и, вставив ключ, открыл и снял его с шеи. Вернув этот ошейник вместе с ключом обратно в коробку, я вытащил оттуда второй и накинул его на шею женщины, стоявшей передо мной на четвереньках. Этот также прекрасно подошёл по размеру. На нём можно было прочитать: «ВЕРНИТЕ МЕНЯ АППАНИЮ ИЗ АРА». Я решил позволить моей рабыне в течение некоторого времени остаться на четвереньках, причём сразу в двух ошейниках.

С другого конца комнаты донёсся стон Фебы. Её голова металась из стороны в сторону. Глаза были закрыты. Она полностью потеряла контроль над собой от удовольствия, получаемого самой и доставляемого своему господину.

Налюбовавшись на Фебу, я уделил внимание своей рабыне. Взяв ключ ко второму ошейнику из коробки, я снял его и спрятал на прежнее место, причём подсунув под первый. Коробку я сразу закрыл.

— Возьмите меня! — простонала Феба. — Я умоляю об этом! Я — ваша рабыня! Используйте меня как беспомощный сосуд для вашего удовольствия!

— Не шевелись, — приказал я новой рабыне, и она замерла в прежней позе, то есть на четвереньках.

— Я отдаю себя вам, как ваша рабыня! — всхлипнула девушка. — Я отдаюсь вам полностью!

Затем её тело затряслось как в агонии, она снова начала задыхаться, из последних сил вцепившись в Марка. А он, тоже тяжело дышавший, внезапно засмеялся. Это был мощный смех, почти рёв, смех триумфа, больше похожий на торжествующий рык ларла, полный радости от обладания и власти над его красоткой.

— Такое может быть сделано только с рабынями, — сообщил я своей рабыне.

— Да, Господин, — кивнула стоявшая на четвереньках женщина.

— Другой наряд, я так понимаю, — сказал я новой рабыне, — уже готов.

— Да, Господин, — ответила она. — Госпожа закончила его ещё вчера.

— Надень его для меня, — велел я ей.

— Да, Господин, — отозвалась женщина и, встав на ноги, и подошла к сундуку, стоявшему у стены комнаты. Встав перед сундуком на колени, она вытащила из него предмет одежды, скроенный из белой шерстяной ткани.

Когда рабыня встала, собираясь натянуть это на себя через голову и разгладить на теле, я отвернулся. Я не хотел смотреть на неё, пока она не оденется, чтобы не испортить первое впечатление.

— Господин, — объявила она.

— Превосходно! — выдохнул я.

Этот наряд заканчивался немного выше коленей, декольте, если его можно так назвать было совсем скромным. В некоторым роде это было скроено скорее в стиле теперешних туник государственных рабынь. То, что мне было и надо, поскольку это полностью согласовывалось с моими планами.

— Повернись, — приказал я.

— Да, — задумчиво проговорил я. — Действительно, превосходно.

Возможно, даже более важным было то, что это был тот вид одежды, в котором рабыня могла бы осмелиться появиться перед свободной женщиной. Это было совсем не похоже, не те виды рабских нарядов, которые, вероятно, вызывая зависть и гнев свободных женщин, иногда заставляют тех мчаться по улице за рабынями, выкрикивая оскорбления и стегая их всем, что попадает под руку. Можно сказать, что это был вполне приличный предмет одежды, хотя всё же ясно дававший понять, что его носительница простая рабыня.

— Это госпожа сшила, — напомнила мне рабыня.

— У тебя отлично получилось, Феба, — похвалил я. — Просто прекрасно.

— Спасибо, Господин, — задыхаясь, проговорила Феба, лежавшая рядом со своим господином.

Она вся блестела от покрывавшего её пота. Всё тело рабыни было усыпано красными пятнами, результат недавнего бешеного бурления её крови, насытившего и растянувшего тысячи кожных капилляров. Прекрасные соски девушки всё ещё оставались твёрдыми.

— У тебя вся кожа в пятнах, — сообщил я Фебе.

Она тихонько засмеялась, словно сожалея об этом, и сказала:

— Да, Господин.

Моя рабыня, довольно улыбнулась, впрочем, не поднимая головы.

— Сними одежду, — приказал я ей. — Прибери её в сундук. А потом вернись в прежнее положение на четвереньках, здесь около меня.

— Да, Господин, — ответила женщина.

Теперь я снова мог полюбоваться на неё больше не прикрытую достоинством одежды. Её груди, в её нынешней позе, той которую я ей назначил, красиво свисали вниз.

— Ты умеешь писать? — спросил я.

— Да, Господин, — кивнула она.

Присев рядом, я протянул к ней руки.

— Ой, — тихонько вздохнула рабыня. — О-ох!

Это я нежно сжал её соски, сначала один, а затем и другой, между моим большим и указательным пальцами. У неё они тоже, как оказалось, ещё не забыли в каком состоянии, они были всего несколько енов назад. А возможно, это был всего лишь факт того, что осознание её текущего состояния навязчиво сидело в сознании рабыни.

— Уверен, тебе интересен характер тех сообщений, которые тебе предстоит доставить, — заметил я.

— Да, Господин! — не стала отрицать она.

Я аккуратно провёл пальцами по боку женщины, обрисовав изгиб её талии, и предупредил:

— А вот это не должно тебя касаться, поскольку Ты будешь простым инструментом их доставки. С другой стороны, я сомневаюсь, что у тебя будут большие сомнения относительно их смысла в целом.

— Да, Господин, — признала рабыня.

— Ты доставишь это женщине, которую я тебе укажу, — сообщил я ей, — причём лично в руки.

— Да, Господин, — кивнула она.

— Чтобы повысить шансы на благополучный исход дела, я про то, чтобы тебя допустили в её присутствие, сообщение, упакованное в тубус, будет привязано к твоей шее, а твои руки будут скованы наручниками за спиной.

— Как Господин пожелает, — сказала женщина.

— Но даже в этом случае, — продолжил я, — прежде, чем быть допущенной к ней, тебя, скорее всего, возьмут на два поводка, по одному с каждой стороны, чтобы Ты не смогла подойти, а тем более дотронуться до этой женщины.

— Я понимаю, Господин, — заверила меня она.