Вороны Вероники

– Это не мое дело, синьор, - вздохнула Дженевра.

– Совершенно верно, - согласился Альдо.

– Вы выйдете к обеду?
– девушка спрыгнула с табурета и вновь подошла так близко, что можно было сполна ощутить тепло ее тела.

– Нет, - Альдо положил еще несколько мазков, отрешаясь от всего наносного. За спиной его шелестела ткань платья и скрипели доски пола.
– Синьора… вечером мы идем на карнавал.

Карнавал. Отличная идея. Настоящий триумф похоти.

* * *

Карнавалы были в Сидонье трех типов. Весенний, устраивающийся после Месяца Штормов, посещали даже дети. То был праздник радости, избавления от зимнего страха, праздник-обещание. Дженевра любила его в детстве: яркие шествия, маски, факельщики, артисты, шпагоглотатели, леденцы на палочке. Карнавал Любви и Силы, называемый также «свадебным», был не для детей. В нем ничего постыдного не было, но он был просто слишком скучен для тех, кто не любит танцевать, петь дуэтом, и слишком мал, чтобы целоваться украдкой с незнакомой маской.

И был ночной карнавал куртизанок. О нем рассказывали много — и ничего. «Это не для девичьих ушей», - неоднократно слышала Дженевра. Умалчивали ли оттого, что происходящее слишком чудовищно, или же сами ничего не знали? Страх и предвкушение кружили голову, заставив в конце концов позабыть и о волшебных картинах, и о неудавшемся соблазнении. До вечера Дженевра не находила себе места.

Уже стемнело, когда Смеральдина принесла ей корзину с платьем и маску.

– Синьор велел передать вам это, - служанка разложила на постели наряд, прежде невиданный: сорочка — не сорочка, всего два шва на плечах, рукава, сшитые лишь на манжетах. Надень такой, и рука от плеча до запястья окажется обнажена. И ни единой нитки по бокам, точно это фартук.
– Это надо надеть на голове тело.

Дженевра вспыхнула. Щеки запылали от предвкушения и ужаса, когда она представила себя в этом чудовищном наряде. Тело ее будет обнаженным, доступным…

Туника была потрясающего синего цвета.

– Синьор сказал, что вы не решитесь так это надеть, и прислал еще это.

«Это» было сорочкой охристо-желтого цвета, широкой, из трех или четырех слоев почти прозрачной ткани.

– Еще пояс, - продолжила перечислять Смеральдина.
– Маска и чопины.

Щеки снова вспыхнули, когда взгляд упал на пару туфель, раззолоченных, украшенных жемчугом, на высокой пробковой подошве. Во всей Сидонье такую обувь носят одни только куртизанки, и их далеко видно в толпе.

– Еще синьор сказал, если вы не хотите все это надевать и идти на карнавал, то он пойдет работать, - в голосе служанки чудилось неодобрение, но синьора ли Ланти или Дженевры — неизвестно.

– Я… - Дженевра провела рукой по разложенным на постели тканям.
– Я пойду.

– Я помогу вам одеться, синьора.

Сперва Смеральдина помогла ей раздеться. Снять платье, верхнюю сорочку и юбки, туго зашнурованный, высоко поднимающий грудь корсет. Когда дело дошло до нижней, нательной сорочки, Дженевра испугалась. Ни перед кем она не представала голой со дня своего рождения. И муж должен был первый увидеть ее нагое тело, а не шлюха-служанка. Но прошла минута, и любопытство взяло верх над смятением и смущением. Дженевра хотела знать, какую игру ведет Альдо Ланти. Зачем будоражит и соблазняет ее, а затем отталкивает. Зачем женился, если ночи проводит с куртизанками. Зачем и почему, целая тысяча этих «зачем» и «почему». Дженевра распустила шнурки, и сорочка мягко скользнула к ногам. Смеральдина оглядела ее бегло.

– Вы прекрасны, синьора, как Незримый Мир.

Лучше бы это сказал Альдо Ланти.

Дженевра покорно облачилась в наряд, принимая помощь от служанки — той было лучше знать, как все это надевается. Сперва тело точно облако обняло — многослойная сорочка из мягкой, шелковистой ткани нежила кожу. Сверху синяя туника. В разрезах по бокам и на рукавах — облака охры. Пояс с серебряной пряжкой. Чопины прямо на голую ногу, без чулок. Смотреть с приобретенной высоты было непривычно. Потом, не слушая слабые протесты, Смеральдина распустила Дженевре волосы и протянула маску.

Ходить на чопинах оказалось непросто. Привычная к мягким туфелькам на кожаной подошве, теперь Дженевра ощущала себя деревом в бурю. Она пошатывалась при каждом шаге, и путь до холла занял втрое больше времени, чем обычно.

– Вы прекрасны, синьора, - похвалил Ланти. Это не звучало как комплимент, и в этом не было восхищения.

На нем самом был костюм Скарамуччи, яркой театральной маски: алый кафтан, весь расшитый металлическим бляшками, ведь этот синьор — записной дуэлянт. У пояса ножны без шпаги, ведь дуэли Скарамучча предпочитает словесные, а когда дело доходит до реальной драки — убегает. На голове берет с петушиными перьями. За спиной лютня.

Ланти-Скарамучча протянул руку.

– Идемте, синьора?

Дженевра сделала два неловких шага и коснулась его ладони кончиками пальцев. И окунулась в ночной карнавал.

В первые минуты показалось, он охватил весь город. Площадь Масок пестрела огнями и яркими тканями. Музыканты играли гальярду, и площадь танцевала. Музыка была веселой, зовущей в пляс, но глядя на свои чопины, Дженевра понимала, что едва ли ей суждено сегодня танцевать.

– Идемте, синьора, - Ланти сжал ее руку, увлекая за собой к каналу.
– В лодку.

Лодочник был одет в домино и золоченую маску, закрывающую пол-лица. Больше всего он походил на Смерть из старинной книги. Страх сдавил горло. Невольно Дженевра прижалась к мужу, и теплая рука легла ей на плечо.

– К Мраморному мосту, - приказал Ланти.

С большой воды город выглядел совсем по-другому. Часть островов спала, погруженная в темноту и тишину, другие же были ярко освещены фонарями, факелами, магическими огнями. Оттуда доносились смех, музыка, иногда - брань. На каждом карнавале непременно случается десяток-другой дуэлей.

Цветные пятна ложились на неспокойную воду, свет искрился на маске лодочника, и он все больше походил на Перевозчика из иного мира. Дженевра нащупала руку Ланти и сжала ее.

Лодка ткнулась носом в небольшой причал, и зазвенели подвешенные на лентах колокольчики. Ланти легко спрыгнул и протянул руку, помогая Дженевре перебраться на берег. Обнял на мгновение, и его дыхание опалило щеку.

– Развлекайтесь, синьора.

* * *

Площадь Песен, красивейшая во всей Сидонье, была полна народа. Веселого народа. Полного силы и страсти. Смеялись женщины, мужчины расточали комплименты и дарили влажные поцелуи. Пахло похотью, вином и речной тиной. Такова была атмосфера ночного карнавала. Его любили в этом веселом, лишенном стыда городе. То, что здесь увидит малютка Дженевра, взбудоражит ее. Заставит кипеть юную кровь. Всколыхнет желание. Дженевра юна и чувственна, этой ночью она найдет немало интересного на площадях и набережных Сидоньи. Ночной карнавал позволит добиться своего. Маленькая Дженевра будет сгорать от вожделения и ненавидеть его за то, что бросил здесь, на этих улицах. Едва ли девочка догадывается, что никто не обидит ее, не возьмет женщину силой в эту ночь.

И все же, Альдо задержался на минуту, чтобы закрепить метку, хотя и сомневался, что хоть что-то сегодня представляет для Дженевры опасность. А потом, еще ощущая под пальцами незримую волшебную нить, он нырнул в толпу.

Обитель Проклятых таилась в самом сердце Сидоньи, совсем рядом с герцогским дворцом. Сюда стекались отверженные, ища крова. Сюда слетались новости и слухи. Здесь можно было раздобыть многое из того, что оказывалось в иных местах под запретом. Иногда здесь даже можно было встретить стрегу, настоящую стрегу, не те жалкие подобия, что торговали амулетами на ярмарках.

Чтобы попасть на Двор Чудес, нужно было спуститься под землю, всерьез рискую жизнью. За нетолстой стеной, сложенной из когда-то серых, позеленевших от влаги камней, плескалась вода. Иногда она стекала ручейками и лужами скапливалась на полу. Здесь ощущалась остро собственная смертность.

Коридор, освещенный чадящими факелами, оканчивался дверью с зарешеченным окошком. Альдо постучал, взявшись за уродливый молоток. За решеткой блеснули глаза, и низкий голос пророкотал:

– Плата.