Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ворожей Горин – Посмертный вестник
Шрифт:

— Отлично, — вслух сказал священник, разглядев кого-то в толпе.

— Не совсем понимаю, — удивился я такому развитию событий, — ваш информатор как-то связан со всеми этими… эмм, людьми?

— Людьми, людьми, — кивнул мне он, — ты абсолютно прав. Хочешь спрятаться от людей, прячься среди них. Не забывай, Григорий, от сумы и от тюрьмы не застрахован никто.

— Да я, в принципе, не против… — соврал я, глядя на бомжей.

На самом деле я всегда считал подобный образ жизни неким психическим отклонением. Собственно, для бродяжничества в психиатрии действительно есть свой термин — дромомания. Я всегда был уверен, что такие люди делятся на два типа — тех, кто сам выбрал подобный образ жизни (я

про так называемых «профессиональных» попрошаек), и тех, кто реально не может совладать со своими страстями. Как в первом, так и во втором случае особая помощь остального народонаселения страны им не требовалась. Всегда найдутся сердобольные граждане, которые не пройдут мимо и подадут на хлеб нищему или калеке. Всегда найдется и простак, который подаст опустившемуся алкоголику на опохмел. Как минимум я не видел ни одного бомжа, страдающего от анорексии. Они в нашем городе хоть и пахнут неважно, но все как на подбор мордатые.

Из всех представителей вышеуказанного класса мой спутник выбрал самого отвратительного. Уж не знаю, какими критериями руководствовался священник, но если бы мне когда-либо пришлось контактировать с подобными человеческими экземплярами, к этому бродяге я подошел бы в последнюю очередь. Или же вовсе не стал бы к такому обращаться. И дело было даже не в том, как именно выглядел этот странный человек со спутавшимися до состояния естественных дредов волосами и густой бородой с проседью. Не смущала меня и его одежда, в принципе, стандартная для таких людей в данное время года. Подойдя к нему, помимо непередаваемого амбре из перегара, аммиака и бог весть чего еще, я ощутил некую ауру обреченности. Даже не знаю, как описать это чувство. Было ощущение, что этот человек не просто принял свою судьбу такой, какой она на данном этапе была — он всем своим естеством излучал в этот мир безнадегу и отчаяние.

— Здравствуйте, Геворг, — вежливо поздоровался со спящим бездомным отец Евгений, а когда тот приоткрыл один глаз, еще и учтиво поклонился ему.

— Привел-таки… — не спросил, а констатировал факт нищий, открыв уже и второй глаз.

— Здрасте, — скомкано поздоровался я, но кланяться не стал. Много чести для простого бомжа.

Определить возраст собеседника мне никак не удавалось. Под личиной такой запущенности мог скрываться как глубокий старик (собственно, так сейчас и выглядел бродяга), так и средних лет мужчина. Его выдавали глаза. Они были живыми, в них читался неуемный интерес, молодость и одновременно с этим какая-то вековая мудрость. Ни дать ни взять — Гэндальф на минималках.

— И вам, ворожей Горин, не хворать, — прокряхтел старик, сладко зевая и потягиваясь.

Похоже, его вообще никак не коробило ни состояние, в котором он находился, ни тот образ жизни, который он вел. Однако, глядя на его довольную ухмылку, я так и не избавился от чувства гнетущей обреченности. Казалось, это ощущение окутывает старика и каким-то образом касается не его самого, а тех, кто входит в круг его интересов.

К слову, интерес к моей персоне у Геворга точно был. Как минимум, он знал мое имя и кем я являюсь в мире Ночи, а слова «привел-таки…» дали мне понять, что отец Евгений не собирался меня знакомить с этим персонажем.

— Нужно поговорить, — продолжил отец Евгений.

— Кому нужно? — старик хитро прищурился, но глаз от меня не отвел. Ох, чувствовало мое сердце, что старик ждал этой встречи со мной. Или даже жаждал ее. Интересно, чем таким я мог быть ему полезен?

— Нам нужно, — ответил священник.

— Нам или ему?

— Нам, — уверенно ответил священник. — Отойдем?

— А чего же не отойти? Отойдем. Все когда-нибудь отойдем.

— Я не это имел в виду, — смущенно ответил отец Евгений. Я почувствовал, что он сильно напряжен сейчас. — И потом, разве вас это касается?

— Всех касается, — уверенно ответил старик и

встал со своей лежанки, состоящей из картонки и какого-то драного полушубка. — Что же, пойдем, коль пришли.

Сути разговора я не уловил. Но чувствовалось, что эта странная словесная пикировка скрывает под собой некую тайну, о которой отцу Евгению было известно. И вот опять меня укололо это странное неприязненное чувство — ну почему бы ему сразу не рассказать мне о том, кто такой информатор и кем на самом деле он является? Почему бы не предупредить меня? Что за тайны Мадридского двора? Ходи теперь и думай, что имелось в виду под словами «все мы отойдем» и, если речь шла об уходе в мир иной, почему это, по мнению священника, не касается самого Геворга.

Несмотря на общее впечатление дряхлости, старик передвигался довольно быстро. Через неприметную щель между глухим забором и пристройкой к вокзалу он вывел нас во внутренний двор, куда простым смертным, как я понял, ходу не было. Уже через несколько минут мы бодро двигались по железнодорожным путям, ведущим в так называемый «отстойник». Остро пахло шпальной пропиткой — мне всегда нравился этот запах, даже не знаю, почему. Было в нем нечто такое, что настраивало на меланхолический лад дальних странствий. Мерный перестук колесных пар, чай с бергамотом из «Титана», случайные знакомства и беседы и, конечно, ощущение перемещения в пространстве и времени — все это мне нравилось с детства, хотя на поезде мы с родителями путешествовали нечасто, отец предпочитал авиатранспорт.

Мы всё шли и шли. Где-то вдалеке был слышен грохот проходящих поездов, свистки локомотивов и лязг металла из многочисленных мастерских и депо. Петляя между товарными составами и дряхлеющими электровозами, Геворг вывел нас к какому-то старому, если не сказать — древнему зданию красного кирпича. Это была то ли водонапорная башня, то ли старенькая диспетчерская, помнившая, наверное, еще царские времена. Забавно было оказаться в подобном месте. Странным образом в центре огромного мегаполиса умудрилось сохраниться место, сокрытое от миллионов глаз горожан и гостей столицы. Здесь была своя атмосфера, и город никак не влиял на нее. Города вообще здесь не ощущалось, словно мы оказались в некой прослойке между двумя мирами и тут они никак не пересекались. Одним словом, занятная была локация.

Обойдя башню стороной, мы уткнулись в массивную железную дверь, не помнившую краски уже несколько десятилетий. Геворг выудил откуда-то из недр своих лохмотьев ключи, отпер тяжелый навесной замок и резким движением открыл створку. Скрипнули ржавые петли. За дверью зиял чернотой проход.

Прошу. Впереди ступеньки, не оступитесь, — предупредил он, пропуская нас вперед.

Отец Евгений кивнул мне и скрылся во тьме коридора. Я двинулся за ним и тут же оступился, поскольку этих самых ступеней не разглядел — глаза еще не привыкли к кромешной тьме.

— Предупредил же, — хихикнул позади меня Геворг, закрывая за собой дверь.

Меня тут же окутало сыростью и затхлым воздухом. Глаза никак не желали привыкать к темноте и не могли выхватить из нее ни одного ориентира, ни одного источника света.

— Тут все время прямо, не промахнешься, ворожей, — приободрил меня старик и легонько подтолкнул в спину.

Я сделал пару робких шагов, слепо шаря руками по мокрым стенам. Решив ориентироваться на звук шагов священника, я пошел вдоль стены, ведя рукой по ее шершавой и влажной поверхности. Судя по уклону, мы двигались куда-то вниз и уже через минуту оказались в большом подвальном помещении — это я понял по изменившемуся эху от наших шагов. В проходе шаги были глухими, а сейчас звук от них разлетался во все стороны, отражался от невидимых моему взору стен и потолка и возвращался, многократно усилившись. Потеряв всякие ориентиры, я остановился. Руки больше не ощущали холода стен, так что идти вперед было уже откровенно боязно. Где-то позади меня что-то лязгнуло, и над головой тут же зажглась тусклая лампочка, свисавшая на проводе с высокого потолка.

Поделиться с друзьями: