Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Давай поможем сестрице, Шэчи, — высказалась Му Ваньцин, словно невзначай кладя руку на колено мужа. — Все лучше, чем без толку лодырничать здесь.

— Сестры объединились, чтобы принудить своего командира к прекращению заслуженного безделья, — с притворной грустью промолвил юноша, накрывая ладонь жены своей. — Думаю, будь с нами сестрица Лин, она бы тоже поддержала вас, а уж просьбе целых трех красавиц ни один мужчина не сможет отказать. Так уж и быть — мы посетим Дом Камелий. В конце концов, почему бы не повидать мою старшую?

— Было бы замечательно, согласись тетушка Ли присоединиться к нам на обратном пути, — присоединился к беседе прокашлявшийся Дуань Юй. — Папа… то есть, отчим, был бы рад, да и мама с тетушками не отказались бы познакомиться с ней.

— Твои жалкие попытки обмана не введут в заблуждение и годовалого ребенка, братец, — задрав нос, напыщенно проговорил Инь Шэчи. — Ты всего лишь хочешь попросить руки сестрицы Юйянь у обоих ее родителей, — выведенный на чистую воду юный далисец смущенно улыбнулся, разводя руками. — Да, сестрица, кого ты имела в виду, говоря о трех ближайших людях? Двое из них, конечно же, твои мать и отец. Кто оставшийся?

— Разумеется, Дуань Юй, — безмятежно пожала плечами девушка. — Мы с ним — почти что муж и жена. Скоро, он станет для меня ближе, чем родители. Он пока не осмеливается предложить мне разделить с ним ложе, но я могу подождать свадебного ритуала.

На свою беду, будущий муж Юйянь успел вновь откусить от рисового пирожного, да еще и запить чаем, когда его возлюбленная промолвила свои нескромные слова. Вновь застигнутый посреди глотка, юноша судорожно закашлял, пытаясь избавиться от пошедшей не в то горло пищи, и верная подруга снова прилежно постучала любимого по спине.

— Как бы то ни было, стоит посетить тетушку Ли, — поспешил сменить тему спасенный от удушья. — Известна ли вам короткая дорога к озеру Тайху, брат Шэчи, сестрица Вань? Если вам не приходилось путешествовать из Сычуани на восток, можно попросить помощи у сестрицы А Чжу — ручаюсь, она знает Срединную Равнину, как свои пять пальцев.

Инь Шэчи, насмешливо улыбаясь, заверил родича, что хорошая дорога ему известна, и что они обязательно посетят Дом Камелий. Попутно, он с неподдельным участием предложил юному далисцу помощь в супружеских делах, от передачи шурину некоторых принадлежащих семье Инь даосских трактатов, до отправки его в дом удовольствий, в заботливые руки опытных куртизанок. Под смущенные огрызания Дуань Юя, недовольные отповеди присоединившейся к нему Ван Юйянь, и смешки всех остальных, дружная компания выбралась из-за стола, и отправилась собираться в путь.

* * *

Густой туман заволок воды озера Тайху непроглядной пеленой. Вокруг не было не видно ни зги — через несколько шагов расстояния, все поглощала белесая муть. Лодка далиского отряда продвигалась сквозь эту рисовую похлебку с осторожной неспешностью — никто не хотел наткнуться на корягу, пропороть днище, и добираться до берега вплавь. За шесты взялись Фань Хуа и Фу Сыгуй, как самые крепкие, а остроглазая Му Ваньцин стояла на носу, выглядывая могущий стать опасным плавучий мусор. Она же и обратила всеобщее внимание на виднеющуюся вдали странность.

— Я вижу дым, — с сомнением промолвила она. — Что-то горит впереди.

— Верно, прислужницы моей старшей готовят пищу, — рассеянно проговорил Инь Шэчи, внимательно следя за компасом.

Намагниченная игла лениво колебалась, отвечая дрожанию лодки, но упорно указывала в сторону вычеканенной на бронзовой миске триграммы «кунь», что смотрела точно на левый борт судна — курс был верным. Без этой просто выглядящей принадлежности, отряд семьи Дуань неизбежно заплутал бы в густом тумане, и наследник семьи Инь предусмотрительно одолжил компас вместе с лодкой, пусть и за вполовину большую плату.

— Время близится к обеденному, — отрешенно продолжал юноша, удерживая миску компаса так, чтобы триграмма «ли», отвечающая за восточное направление, указывала на нос суденышка. — Возьмите чуть левее, господин Фу, — второй из телохранителей царской семьи послушно оттолкнулся шестом, и лодка немного сдвинулась влево.

— Не дым из печной трубы, муж мой, — не дала себя сбить Ваньцин. — Скорее, дым большого костра, или пожарища. Как бы в Доме Камелий не случилось беды.

— Моя старшая — умелая воительница, а ее служанки — многочисленны, — ответил на это Шэчи. Он попытался было разглядеть упомянутый женой дым, но быстро оставил эту бесполезную затею. — Они сумели бы отбиться от случайных разбойников, или даже группы странствующих воинов. Война же никак не дошла бы сюда. Ну да что зря голову ломать, — встряхнулся он. Компас ответил колебанием иглы. — Сейчас пристанем к берегу, и узнаем все наверняка.

Днище лодки скрежетнуло о гладкую береговую гальку совсем скоро, и к этому времени, все успели разглядеть дымок, курящийся над укутанным в туман поместьем, а также, пятна гари на досках стен. Беда явилась в Дом Камелий непрошеным гостем, но что именно принесла она обитателям поместья семьи Ван, оставалось загадкой, скрытой белым покрывалом тумана.

Пока царские телохранители выволакивали лодку на прибрежную траву, все остальные, ведомые Инь Шэчи, осторожно продвигались вглубь поместья, глядя по сторонам, и держа руки близко к оружию.

Услышав позади ойканье и шум столкновения, Шэчи обернулся, и наткнулся взглядом на Дуань Юя, застывшего каменной статуей, и упершуюся в его спину Юйянь. Лицо юного далисца выражало крайнюю степень удивления пополам с жалостью, а глаза неотрывно смотрели под ноги. Проследив за его взглядом, юный воин невольно вздрогнул: из травы, поблескивающей капельками росы, выглядывало женское лицо. Кожа его, полусожженная и оплывшая, выглядела старым свечным огарком, а пустые глазницы — уродливыми язвами. Прическа мертвого тела казалась полностью седой, но приглядевшись, Инь Шэчи понял, что видит не седину, и даже не волосы, но пепел. Неизвестная женщина или девушка словно побывала в адском пламени, изуродовавшем ее лик, прежде чем убить несчастную.

— Цзюйцзянь, — пораженно пробормотал Дуань Юй. — Это Цзюйцзянь. Служанка, которую я спас из озера. Что здесь творится? Почему она брошена без погребения?

Никто не ответил на его слова. Внезапно, Ван Юйянь издала дикий, отчаянный крик, и сорвалась с места, неуклюже протолкавшись мимо растерянного Дуань Юя. Пробежав несколько шагов, она рухнула на колени, и зашлась в громких рыданиях. Ее невнятный вопль звучал бы криком раненого животного, если бы не одно-единственное слово, повторяющееся в нем снова и снова — «мама».

Инь Шэчи с ужасом и сожалением всмотрелся в смутные очертания того, рядом с чем убивалась Юйянь, и поразился, насколько же маленькой выглядит фигура Ли Цинло, лежащей без движения. При жизни, госпожа Ван излучала силу и властность, делавшие ее стройность и невеликий рост совершенно незаметными; сейчас, когда последнее дыхание покинуло ее, она выглядела беззащитным ребенком.

Шэчи сам не помнил, как подошел ближе, и склонился над мертвым телом дочери своего учителя. Не помнил он и того, как рядом оказалась Му Ваньцин, чьи расширившиеся глаза неверяще оглядывали сестру и труп ее матери.