Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Совсем недалеко, меньше половины ли, — подумав, ответил юный принц. — Что ж, раз вы приглашены, незачем портить аппетит перед обедом. Поедим у дяди, все вместе.

Примечания

[1] Цзюнь-ши — военный советник. Также, чиновник, ответственный за обучение войск, т.е. древнекитайский дрилл-сержант в масштабе армии.

Глава 16

Двое нежданных гостей приносят дурные вести, а серебряная змея совсем не по-змеиному треплет добычу

Дуань Чжэнмин, государь Да Ли, пребывал в затруднении — нужно было срочно что-то предпринять, но все возможные действия, что видел правитель, лишь ухудшали его положение, неся с собой новые трудности. Едва слышно вздохнув, он мысленно воззвал к Будде Амитабхе, и опустил белую костяшку на доску для облавных шашек.

Его соперник в игре, буддийский монах Хуанмэй, добродушно прищурился, качая головой, и сделал свой ход — как и ожидал правитель Да Ли, создавший для белых фишек ещё большую угрозу, чем ранее. Дуань Чжэнмин недовольно сжал губы — по-видимому, Амитабха находился на стороне своего посвященного в этом противостоянии.

Сидящий рядом с игроками Инь Шэчи от избытка чувств накрыл ладонью рот — он в который раз с трудом удерживался, чтобы не начать подсказывать играющим ходы. Юноша видел несколько способов облегчить положение белых, но подозревал, что и для Хуанмэя они не были секретом — настоятель буддистского монастыря Няньхуа, который, как и государь Да Ли, гостил сегодня во дворце Принца Юга, показывал очень высокий уровень игры. Все шло к тому, что духовная власть одержит победу над мирской, и Шэчи, заранее напросившийся на игру с победителем, уже предвкушал напряжённую битву умов на игровой доске. Он был твердо намерен отомстить за дядю своей жены, начисто разгромив монаха, благо кое-какие недостатки в его игре он уже успел подметить.

Колебания правителя Да Ли, вновь застывшего с белой фишкой в руке, прервал вошедший Дуань Чжэнчунь. Государь повернулся к брату с плохо скрываемым облегчением — он не очень-то любил проигрывать, и был рад любой возможности избегнуть неминуемого поражения.

— Что у тебя, Чжэнчунь? — спросил он с показным спокойствием.

— Незваные гости, — ответил принц в лёгком замешательстве. — Просят встречи с тобой, брат, и очень странно себя ведут при этом.

— Что за гости, и что с ними не так? — заинтересовался правитель.

— Монахи из Северного Шаолиня, — пожал плечами Дуань Чжэнчунь, — но, право слово, они больше похожи на похоронных плакальщиков. У обоих глаза на мокром месте. Они успели побывать в твоём дворце, и узнав, что ты — у меня в гостях, прибыли сюда.

— Верно, у них для меня некая важная и неприятная новость, — медленно проговорил Дуань Чжэнмин. — Что ж, наставник, придется нам закончить игру в другой раз, — обратился он к Хуанмэю с неубедительным сожалением в голосе.

— Как вам будет угодно, государь, — ответил тот, кланяясь. В его добродушной улыбке виднелась самая лёгкая в мире тень насмешки.

Правитель с нарочитым спокойствием отвернулся, и отдал слугам несколько быстрых распоряжений. Те внесли его парадные одежды: витые наплечники из золотой проволоки, и корону — высокую шапку из золотой сетки, овальную и с заострённым верхом. Облачившись надлежащим образом, Дуань Чжэнмин сел на принесённый походный трон. Все присутствующие встали за его спиной, и нежданные просители были приглашены внутрь.

Вошедшие юноши выглядели достаточно обыденно — их серые монашеские одеяния, гладко выбритые головы, и неприметные лица не выделили бы их из сотни любых других последователей Будды, недавно вступивших на путь монашества. Примечательным было разве что проскальзывающие в их глазах горе и отчаяние. Молодые монахи опустились на одно колено, и низко поклонились.

— Встаньте, — велел им правитель. Те, вновь поклонившись, поднялись. — Что привело ко мне славных учеников Шаолиня?

— Приветствую тебя, государь, — заговорил один из двух монахов, более бойкий на вид. Его товарищ лишь смотрел по сторонам по-детски широко открытыми глазами, будто бы несказанно удивленный происходящим.

— Мое монашеское имя — Хуэйчжэнь, а это мой брат по вере, Сюйчжу, — представил себя и своего спутника монах. — Мы пришли к тебе с письмом от нашего старшего, Сюаньбэя, — доставая из-за пазухи конверт, Хуэйчжэнь неожиданно всхлипнул.

Сюйчжу (слева) и Хуэйчжэнь

Озадаченно приподняв бровь, Дуань Чжэнмин кивнул слуге, который взял письмо, достал его из конверта, и, тщательно осмотрев, поднес государю. Тот, приняв послание, углубился в чтение; монахи же, тем временем, выглядели все растеряннее, а более робкий Сюйчжу и вовсе пустил слезу. Подняв глаза от письма, правитель Да Ли с сомнением оглядел грустных послушников, и заговорил:

— Наставник Сюаньбэй заслужил мое искреннее уважение, как мастер боевых искусств и знаток учения Будды. Его приезд в Да Ли — честь и радость для меня. Когда он почтит мою столицу личным присутствием?

Этот вежливый вопрос вызвал в молодых монахах настоящую бурю — Хуэйчжэнь заплакал, прикрыв лицо руками, а Сюйчжу и вовсе зарыдал в голос, без сил опускаясь на пол.

— Всего три дня назад, — выдавил он сквозь слезы, — мы вошли в пределы Да Ли, и остановились передохнуть в монастыре Шэньцзе, намереваясь после отдыха двинуться в столицу. Но вчерашним утром, я вошёл в келью наставника, и… и… — он вновь зашелся в рыданиях. Дуань Чжэнмин терпеливо ждал.

— И нашел его лежащим без движения на постели, — наконец, продолжил юный монах, отдышавшись. — Он… он был мертв. Убит.

— Убит? — искренне удивился Дуань Чжэнчунь. — Как? Кем?

— Я… я не знаю, — испуганно ответил Сюйчжу. — На его груди был огромный синяк, а сама она как бы… вмялась внутрь.

— Оставил ли убийца какие-нибудь следы? — строго вопросил правитель Да Ли. Юный монах окончательно потерял дар речи, и лишь судорожно замотал головой в жесте отрицания.

— Келья наставника Сюаньбэя была такой же чистой, как и вчера, — вмешался его товарищ. — Убийца пришел и ушел незамеченным.

— На свете есть много могущественных боевых умений, способных убить одним ударом, и оставляющих подобные следы, — неожиданно заговорил Хуанмэй. — Но лишь одно из них способно преодолеть защиту такого искушённого практика боевых искусств и техник развития, каким был Сюаньбэй. Имя ему — шаолиньский Кулак Веды.

— Наш наставник практиковал это боевое искусство, — встрепенулся Хуэйчжэнь, утирая слезы. — Кулак Веды — один из семидесяти двух тайных стилей Шаолиня. Обучать ему кого-то, кроме внутренних учеников — строго запрещено.