Восемь тетрадей жизни
Шрифт:
И уместен везде, где пульсирует живая кровь, потому что он и есть сердце, которое гонит ее по жилам его народа.
ОН ОСТАВИЛ НАМ ПТИЦ
Теперь его нет, и некому будет видеть за нас прекрасные сны, как этот, о котором он мне рассказал в своем доме в Пеннабилли, в доме, наполненном воздухом радости и светом его творчества:
«Я проснулся, от своей улыбки.
Я ходил по Москве, городу, который стал моей столицей.
Я видел на улицах и площадях знакомые предметы („Можно
Я видел там фонтаны, которые сделал в Романье.
И мне показалось, что Москва от этого стала еще ближе и прекраснее.
Но, наверное, я не должен об этом говорить.
Я должен надеяться, что кому-то, живущему в Москве, приснится тот же сон».
В прошлом году он привез меня на берег его любимой реки Мареккьи, где по его проекту была выстроена «Страна птиц». На многих десятках струганных круглых шестов висели веселые разноцветные скворечники, в которых поселились такие же веселые птицы.
В память о великом друге России, так любившем наш город, «Новая газета» решила устроить «Страну птиц» в Москве. Мы будем признательны читателям за соображения, как и где обустроить эту прекрасную страну. Уже совершенно обессиленный в свой девяносто второй день рождения — 16 марта 2012 года, Тонино сказал мэрам окрестных городов: «Объединяйтесь, так легче спасти красоту».
«Рай мы уже прожили. Это было детство», — говорил Тонино. Мне кажется, что всю свою жизнь он прожил в Детстве. И там, где он окажется теперь, для него не будет ничего неожиданного. Я должен надеяться.
ЗАПРЕТНЫЙ ТАНЕЦ
СТАРИННЫЙ ГОРОДОК. НАТУРА. ДЕНЬ.
На белоснежную поверхность падает длинная черная тень от обелиска или колокольни.
В узком переулке кто-то невидимый тянет за веревочку в дом игрушечную пластмассовую лошадку.
Старики тащат стулья и тазики, наполненные водой, в тень от колокольни и усаживаются в ее прохладе. Каждый смачивает в своем тазике носовой платок и накрывает им лицо от жары и духоты. Вместо лиц теперь видны лишь квадраты белых платков. Слова стариков звучат как заклинание.
Голос. Молю тебя, Господи, ниспошли нам дождь!
Другой голос. Все вокруг выжгло солнце…
Еще один. Трещины в земле, как крах нашей надежды.
Белая овечка заходит в тень и ложится рядом со стариками.
МОНАСТЫРЬ. НАТУРА. ДЕНЬ.
Бедный женский закрытый монастырь на невысоком холме. Высохший, неухоженный сад окружает его.
СТАРИННЫЙ ГОРОДОК. НАТУРА. ДЕНЬ.
С монастырского холма хорошо виден раскинувшийся на равнине белый старинный городок.
МОНАСТЫРЬ. ПАВИЛЬОН. УТРО.
В монастыре обитают пять молодых монашек-затворниц. Они идут по длинным просторным коридорам обители, в которой в былые времена коротали свой век не менее сорока сестер.
МОНАСТЫРЬ. ФЛЕШБЕК.
Первые сцены рассказывают нам о жизни сестер, которые бредут по монастырю с вечно склоненными головами, словно их
гнетет стыд.Мы видим всех пятерых в то время, когда они усаживаются за длинный стол в трапезной. Перед каждой стоит тарелка с двумя листьями салата и половинкой сваренного вкрутую яйца. Ряд эпизодов из повседневной жизни монашек проходит перед нашим взором во время их скромной трапезы.
Вот в зимний день они наполняют стаканы снегом и капают туда зеленую душистую мятную настойку…
А вот весной сестры наблюдают, как падают лепестки цветущей вишни, и прежде чем они коснутся земли, ловят их на ладони, а потом нежно опускают на пушистую траву.
МОНАСТЫРЬ. НАТУРА. НОЧЬ.
Но возвращаемся к настоящему моменту: монашки стоят во внутреннем дворике монастыря и смотрят на небо, словно в ожидании чего-то очень важного.
Их охватывает внезапная радость, как только из-за густой вершины высокого кипариса показывается полная луна. Они хлопают в ладоши, завороженные началом лунного спектакля.
МОНАСТЫРЬ. ПАВИЛЬОН. РАССВЕТ.
Раннее утро. За окнами главной церкви небо еще темно. Пять сестер в молитве распростерлись на полу. Через открытое окно храма неожиданно вплывает белое облако и движется к алтарю. Оно накрывает собой подсвечники, иконы, все убранство алтаря, и алтарь становится белым. Это сонм маленьких бабочек, неизвестно откуда залетевших в церковь. Проходит всего несколько секунд, и они поднимаются с алтаря и вылетают из окна, сопровождаемые изумленными взглядами монашек. Все пребывают в безмолвном восхищении.
КЕЛЬЯ АНЖЕЛЫ. ПАВИЛЬОН.
На дальней стене в келье Анжелы установлено большое Распятие. Перед ним стоит низкая лавочка для преклонения колен. Справа у стены — лежанка, а в самом центре убогого жилища — огромный сундук, запертый на замок. Входит Анжела, молодая монахиня. Она высокого роста и хороша собой. Кажется, взгляд ее черных глаз пронизывает тебя насквозь. Анжела преклоняет колени и обращается к Христу на Распятии.
Анжела. Господи, Ты милостью Своею одариваешь и благостью освещаешь мир и нас, затворенных здесь, в монастыре! Молю Тебя, соверши чудо, убереги меня от соблазна! Ты посылаешь ветер к камышам у реки, и мы слушаем их мелодичный шепот. Луна проплывает каждый вечер на наших глазах, и облако белых бабочек, посланное Тобою, летит к алтарю! (Сундук с нарядами тети! И зачем только она мне его завещала? Ей, великой актрисе, пристало надевать роскошные платья, меняя их для новых ролей!) Помоги мне, Господи, спаси от бесплодных мечтаний, которые все чаще овладевают мной! Я не хочу изменить себе самой. Освободи от скверных мыслей, что живут во мне!
По деревянной лесенке Анжела поднимается к самому Лику Христа на Распятии и вопрошает Его.
Анжела. Отчего возникают греховные желания? (И, помолчав немного, добавляет.) Кто вселяет в нас вожделение и нежданную страсти дрожь? (Приближает свое лицо совсем близко к Лику распятого Христа и произносит.) Любовь моя Великая, Твой свет озаряет и тьму, скрытую в ночи. Многие-многие сестры мои охвачены пламенем желания прикоснуться к Тебе, обнять. Этот огонь жжет изнутри и выявляет сакральные слова и затаенные мысли. Потому я прикасаюсь руками к краю неба и думаю, что касаюсь Тебя.